— Писать мы будем. Ты только подпишешь. — Ничего я подписывать не буду. Иван сделал вид, как будто не расслышал слова Коляна. — Вот, записываю: «Уткина вошла в подъезд… квартира восемь, и у цыган купила героин…» Или как-то по-другому надо? Если хочешь по-другому, на вот, почитай, что она нам про тебя рассказала! Если хочешь взять героин на себя, то так все и оставим… а это лет восемь, а для тебя, рецидивиста, может, и еще больше… Иван положил на стол перед задержанным протокол допроса Уткиной. Колян долго читал, а потом махнул рукой: — Вот сука она! Ладно, пишите, как сказали. Я же ничего на самом деле не вез! Врет она про меня все. Себя выгородить хочет. А я на самом деле ничего не вез. Я чист. А можно водки? — Пей, если найдешь еще где. Колян взял чей-то недопитый стакан. Иван подвинул к нему нарезанную колбасу. — Ну, сука! — с этими словами Колян выпил полстакана водки и быстро закусил. Прожевав, сказал: — Пишите: взяла героин у цыганки по имени Эльза. Толстая такая. Морда у неё как у свиньи… — Сколько заплатила? — Не знаю, я не в курсе. — Часто она гоняет за наркотой? — Как закончится. Обычно раз в неделю. Иногда реже. — Берет только героин? — Нет. Иногда еще берет «ханку». Часто берет эфедрин. Коляна отправили в камеру. Напоследок ему показали видеозапись беседы с ним и попросили никому не рассказывать об этом, а то кассета с записью может случайно оказаться у Макара. А так как Колян все же был пацаном, по «понятиям» «правильным», такой контакт с ментами мог сильно отразиться на его будущем. Колян все прекрасно понял. — Я — могила, — сказал он. — Но и вы будьте людьми. — Смотри, в могилу не сыграй от передоза! А людьми мы будем. Будь уверен, за это мы тебя не посадим, — напутствовали его опера. Коляна увели. Снова все участники собрались вместе. Чебоксаров сказал: — Шеф говорит, что начальник ГОВД, пока у него сидел, дергался, как на иголках… — Правильно, — усмехнулся Санин. — Видимо прочухал, чем запахло… — Ничего, — махнул Иван рукой. — Для него это полезно… пусть на нерве сидит. Сейчас глупостей наворотит… — А мы со всех микрофонов пишем… — сказал Санин. — Где-нибудь, да скажет что-нибудь… — Да ему уже и говорить ничего не надо, — сказал Иван и показал Санину признания Уткиной. — Оля за него все сказала… — Нужна сильная доказательная база… — сказал Санин, перечитывая показания Уткиной. — А, вот, есть… банковские переводы… ну все, попался голубчик… — А зачем вы так сделали? — спросил Витя. — Чтобы Уткина и Колесов друг на друга написали? Тут же разница в показаниях, путаница. — Зато нет отрицания самого факта приобретения и перевозки наркотика! Хоть не скажут, что подкинули или что нашли, и везли сдавать в милицию — отозвался Иван. — Прием старый, но действенный. Пока не расходитесь, спите здесь, до рассвета час остался. Как рассветет, пойдем к Уткиной домой с обыском. Роман уже спал в кресле. Витя поудобнее устроился в другом. Санин и Волошин ушли спать в машину. Вадим принес результаты экспертизы: — Героин. Афганский. Двести сорок четыре грамма… Но его, кроме Ивана уже никто не слышал. Все спали, как убитые. Вадим тоже устроился в кресле: домой ехать уже смысла не было. На следующий день у его дочки был день рождения, пригласили гостей, и ему необходимо было хорошо выспаться. Иван вышел из здания ГОВД и подошел к машине, где находились начальник отдела и лейтенант Волошин. — Бдите? — спросил Иван, влезая на заднее сиденье. — Есть что нового? — Есть, — отозвался Санин. — Начальник милиции уже дал нам записать два разговора. Ты, часом, Мыскина не знаешь? — Знаю. Это опер из ИВС. Наркоту в камеры таскает. А что? — Михаил Иванович Саблин только что поставил ему задачу найти дома у Уткиной журнал учета. Как он сказал, «ты знаешь какой»… и, судя по звуку, передал ему ключи. Глаза у Шилова заблестели: — Берем его на незаконном проникновении в жилище граждан? — Можно и так, — сказал Санин, но потом покачал головой: — Нет, не пойдет. А вдруг он ей брат? Вот вляпаемся… — А что второй звонок? — спросил Иван. — Звонил отцу Колесова, просил помочь. — Интересно, каким образом Колесов сможет помочь? — Пока не известно, — обтекаемо отозвался Санин. — А по твоему как? — Разве что надавить на нас через главу администрации, да на прокурора… — Ясно. Отсылай всех просителей ко мне. Я им объясню политику партии… — Санин усмехнулся. «Политику партии» он мог объяснить любому… — Начальник милиции еще не общался с Уткиной? — Еще нет, но по жучку слышали, что он сказал кому-то, что сейчас пойдет в ИВС. — Главное — записать с жучков эти разговоры… — Шилов был на взводе. Такое дело наклевывалось! Иван вернулся в кабинет и разбудил Юрьева: — Петрович, не время спать, Родина ждет… Вадим с трудом открыл глаза: — Чего-кого? — Пока еще никого, но скоро будет. Сейчас Саблин пойдет с Уткиной общаться. Что будем делать? — Пусть общается, ведь мы все его разговоры будем слышать… — А может, лучше его вообще не пускать в камеру? — Не, пусть идет. Чем больше наговорит, тем дольше будет сидеть… — А еще сейчас Мыскин пойдет в дом Уткиной за журналом, где она отмечала… — Я понял… — Брать его, или что? — Дай подумать, — Вадим плеснул в стакан минералки и выпил залпом. — Когда он должен туда пойти? — Да, уж пошел, наверное… — Иди туда, а как он выйдет из дома, иди за ним. Посмотрим, куда он пойдет, и будем брать… — Хорошо… тогда я пошел… Иван вышел из здания ГОВД и сделал большой крюк, чтобы убедиться, что никто не проследил его маршрут. Дом Уткиной находился буквально в сотне метрах от ГОВД, и там уже во всю лаяли собаки… Оля Уткина сидела на деревянной скамье, поджав под себя ноги. В голове все было спутано и представлялось каким-то единым монолитом: поездка в Уссурийск, пьянка с Коляном, досмотр на КП, арест, пьянка в кабинете УБОП, разговор с Шиловым, и эта сделка с Франкенштейном… фиксатая золотая улыбка Вани Шилова стояла у Оли перед глазами… Что сейчас будет? Впереди, если верить Франкенштейну, будущее ее вполне определено — сотрудничество со следствием повлечет за собой смягчение приговора, а туманный намек на полное прикрытие совсем не ясен, хотя ведь бывает такое — ради крупного улова жертвуют мелкой сошкой… Только вот насколько можно ему верить? Насколько можно ему доверять? Вдруг в камере загремел замок, и открылась дверь. Прапорщик из дежурной смены заглянул вовнутрь и тут же пропал. На пороге появился полковник Саблин. Оля подскочила со скамьи: