— Довезешь нас до города, — повторил спокойно свое требование Иванов, многозначительно положив руку на затвор автомата. — Довезу, — упавшим голосом подтвердил шофер. Пока суд да дело, Глеб влез в кабину и демонстративно положил «вал» на колени. Никто не осмелился вытаскивать его из теплой кабины, все-таки он был виновником того, что они все еще живы. Кольцову кабина нужна была лишь для того, чтобы уберечь этого святого хлебопашца от неприятностей, которые ему могли устроить под горячую руку уголовники. Наконец все загрузились, и машина тронулась с места. Они проехали около полукилометра, когда опомнившийся водитель вдруг запричитал: — Мужики, не убивайте. — Закрой рот, — грубо оборвал его Кольцов, не любил он скулеж и причитания. — Христом Богом молю, — продолжал выть на той же ноте водитель. — Не берите греха на душу. У меня двое детей, старшая в этом году в школу пошла.;. — Закрой рот, а то точно доведешь до греха, —рявкнул на него Глеб, для убедительности схватившись за автомат. До Байкальска они доехали через полчаса. Но едва «ЗИЛ» оказался в городской черте, как в стекло кабины настойчиво застучали. Пока шла выгрузка, Глеб извлек из внутреннего карман куртки две пятисотрублевки и протянул водителю: — Сегодня в твоем кузове сидели самые большие воровские авторитеты вашего региона. Катались они на твоей тарантайке не из праздного любопытства. Просто одних бандитов прижали другие бандиты, и, если ты кому-то расскажешь о сегодняшнем случае, те, другие бандиты, чтобы выяснить все детали, живьем спустят шкуру не только с тебя, но и с твоих детей. Ты все понял? — П-понял, — заикаясь, закивал головой шофер. — Милиция тебе тоже не поможет, — продолжал криминальный ликбез Кольцов. — Поэтому лучший и единственный для тебя вариант — просто забыть обо всем. Бери деньги, купи детям подарки. Оставив деньги на панели приборов, Глеб спрыгнул из кабины на асфальт и, сложив приклад автомата, сунул его под пуховик. Грузовик, круто сдав назад, развернулся и покатил восвояси. — Не заложит ли нас этот кривой стартер? — процедил сквозь зубы Кощей, придерживая возле себя Ленчика. У предателя от ужаса перед предстоящими муками лезли глаза из орбит. Все это время он мысленно молил о смерти, но она к нему не шла. Да и помочь себе в этом со связанными руками, заклеенным пластырем ртом он тоже не мог, с ужасом понимая, что избавление придет не скоро. Вырвались из смертельной удавки — и вот другая проблема: где укрыться? Если супостат знал о них все, вплоть до запасного отхода, то где гарантия, что на хазах, где раньше воры могли спокойно отсидеться, теперь их не ждут засады. Они даже не могли быть уверенными в безопасности своих лежбищ в других городах. Слишком уж много Ленчику было известно. — Есть один вариант, — немного поколебавшись, произнес Кольцов, сообразив, перед какой дилеммой встали местные авторитеты. Вытащив свой мобильный телефон, он быстро набрал номер Улниса. — Привет, Викинг. Как устроился? Это хорошо, есть для тебя дело, — накрыв ладонью микрофон, обратился к Власу: — Давай ориентиры, чтобы нас долго не искали... Глава 10 В ОДНОЙ УПРЯЖКЕ Несмотря на нечеловеческую усталость, сон почему-то упорно не шел. То ли сказывалось нервное напряжение, ставшее постоянным спутником частного детектива, то ли еще что... Владис Улнис разыскал беглецов только через час с лишним. Необходимо было достать подходящий транспорт. Со свойственной ему простотой латышский стрелок решил эту проблему. Подъехав к пустынной еще конечной остановке маршрутных такси, он выбрал большой, вместительный «Мерседес», оглушил водителя своим коронным хуком, после чего связал его и, бросив на заднее сиденье, поехал по вызову своего работодателя. Все прошло без сучка и задоринки. Кольцову довелось лишний раз убедиться, что лучшей «тени отца Гамлета» ему не найти. Латыш прилетел лишь на сутки раньше его, а обустроился по полной программе. За пятьдесят американских баксов он умудрился снять на неделю небольшой дом в четыре комнаты, причем не в какой-то там местной Нахаловке или в Шанхае, где обычно селится всякая босота и постоянно патрулируют наряды патрульно-постовой службы (лишний фактор риска), а в самом что ни на есть трудовом районе, где живут труженики — хозяева-собственники. У каждого жителя крепкое хозяйство: скотина, куры, гуси, теплицы с домашней зеленью и огурчиками. Здесь жизнь была стабильной при любой власти и никакого криминала. Высадив возле своего дома всю свору непрошеных гостей, Владис на пару с Беломором отправились на конечную остановку — вернуть на место позаимствованный «Мерседес», а заодно и забрать со стоянки свою «Ниву». Вернувшись, они застали всех «гостей», кроме изменника воровскому кодексу Ленчика, оккупировавших возможные для ночлега места. Последний сидел в красном углу под образами, связанный по рукам и ногам, с заклеенным ртом. Все было сделано из расчета, чтобы предатель не смог причинить вреда ни себе, ни другим. — Охрану будем выставлять? — зевая, спросил Беломор, войдя в дом. — Зачем? — пожал плечами Улнис. — Сюда вряд ли кто сунется, если точно место не знают. А даже если появятся, соседские собаки тут же подадут знак. Это, конечно же, являлось грубым нарушением элементарной безопасности, особенно в экстремальных условиях, но приведенные Улнисом доводы показались Беломору вполне убедительными. Пожав плечами, дескать, тебе виднее, он направился искать место для сна. Глеб долго не мог уснуть, он слышал, как во двор тихо въехала «Нива», слышал, как негромко переговаривались Владис с Беломором. После его невыносимо доставал богатырский храп латышского стрелка, и только ближе к утру Кольцова разморило в тепле, и он погрузился в глубокий сон. Проснулся сыщик, когда на дворе уже был белый день. Широко зевнув и потянувшись, он выбрался из уютного спального мешка, сшитого из собачьих шкур. К этому времени все «гости» уже проснулись и оккупировали самую большую в доме комнату, занимаясь своими делами. Фрол с мрачным лицом, никого не видя перед собой, бродил из угла в угол. Тарас Бульба с Кожухарем сидели за круглым обеденным столом и тихо переговаривались, чуть поодаль от них устроился Мишка на Севере, листая какую-то древнюю брошюру. Напротив него, разложив на газетном листе автомат, Костя Иванов увлеченно чистил оружие. В углу, где еще с вечера сидел предатель, восседал Кощей и сосредоточенно точил узкое лезвие воровской заточки. Всем своим видом смотрящий над зонами показывал, что собирается иуде намотать кишки на «перо». Правда, отсутствовал сам виновник предстоящего мероприятия, но Кольцова это нисколько не смутило и не взволновало, он успел заметить, что среди присутствующих нет Беломора и Власа, этот факт объяснялся достаточно просто. Один находился в карауле (по-блатному — на стреме), другой наверняка совершал выводку арестанта по нужде. Хоть его судьба и была предрешена, но издеваться за просто так никто над ним не собирался. На появление Кольцова никто, кроме Кости, не обратил внимания. Да и тот лишь приветливо кивнул головой, ничего не говоря. Это был плохой признак, признак траура. — Что-то произошло? — Глеб шагнул наперерез курсирующему, как сторожевой корабль, Фролу. Тот зло посмотрел на частного детектива, как на виновного в произошедшем. Его лицо перекосилось злобой, но законник сдержал свои эмоции, он еще не забыл прошедший день и то, что они остались живы только благодаря Кольцову, причем дважды. — Сегодня утром я звонил Землячку, — тихо произнес Фрол, но, заметив на лице сыщика недоумение, пояснил: — Мент в уголовке прикормленный. — И как там наши дела? — непринужденно поинтересовался Глеб, понимая, что именно в этом и все дело. — Хреновы наши дела, — сорвался на рык законник. — Их всех замочили и только потом вызвали мусоров. — Не понял? — Все вначале происходило так, как и обещал Молдован. Когда приехала группа захвата, он с парнями полчаса их промариновал, а потом сдался. Они-то думали, что это менты... А их разоружили и по одному кончили. Почти всех выстрелом в затылок. — Это же убийство! — возмутился Глеб. — Да нет, — возразил Фрол, — когда все схвачено, это называется «Оказание сопротивления органам правопорядка» и «Уничтожение особо опасной преступной группировки». После чего несколько рыл получат ни за что звезды, медали и ордена. Лицо пахана угрожающе налилось кровью, он сжал кулаки до хруста в суставах и тихо произнес: — Ничего, мы еще с комбинатовскими посчитаемся. По самому большому курсу заплатим им. Глеб внимательно слушал законника, потому что на собственном опыте знал: в подобных делах не бывает мелочей. В любом слове может оказаться разгадка тайны. — Что еще за комбинатовские? — спросил сыщик. — Есть тут оловоперерабатывающий комбинат. Только у них были броневики, — терпеливо пояснял Фрол. — Три года назад было проведено фиктивное банкротство АОПКТ, после чего провели аукционные торги, и, естественно, пролетарии взбунтовались. А новый хозяин у армии купил три БТРа, вояки вооружение с них сняли, тогда оно было без надобности. В башнях вместо пулеметов поставили водометные пушки и остудили холодненькой водичкой бунтарей. Потом эти броневики стояли на приколе за комбинатовской караулкой. А теперь вот видишь, пригодились, да только мы не голозадые пролетарии, нас водой не угомонишь. Пахан говорил так уверенно, что можно было запросто представить, как он лично со связкой гранат принимал участие в отражении атаки вражеской бронетехники. Но мысли Кольцова были заняты совсем другим. «А ведь точно, на БТР не было тяжелого вооружения. Если бы с двух КПВТ лупанули по «Лендкрузеру», от него остались бы лишь обгорелые колеса». — И тут же вспомнил неумелые действия экипажа бронемашины, мало-мальски сведущие в военном деле люди так бы себя не вели. — Ничего, мы с Эльдаркой разберемся по полной программе, — еще больше заводил себя Фрол, бормоча под нос. — Подождите, дети, дайте только срок. Будет вам и белка, будет и свисток. — Что еще за Эльдарка? — вновь не понял Кольцов. — Главный менеджер комбината Эльдар Сагитов. Это он, сука, все баламутит. — Не может быть, — ошарашенно прошептал сыщик и, уловив заинтересованный взгляд пахана, объяснил: — Это ведь именно он якобы дал в Питере Олегу Донцову взятку. — Что же ты раньше молчал? — разъяренно спросил законник и, набрав воздуха в грудь для продолжения, внезапно замолк. Дверь с шумом распахнулась, и Бело-мор втолкнул бывшего советника пахана. Тот уже был без пластыря на губах, в глазах — животный страх. Ленчик с трудом сглотнул подступивший к горлу ком и тихо взмолился: — Фрол, Христа ради, убей сразу. Я ведь все равно ничего не скажу. — Нет, дружочек, скажешь, — так же тихо и почти ласково пропел Фрол. — Все, все до последнего словечка скажешь, а потом умрешь лютой, страшной смертью. На глазах Ленчика выступили слезы, но присутствующие не обращали на него никакого внимания. В комнату вошел Улнис, держа на вытянутых руках парящую кастрюлю с вареным картофелем. Наступило время завтрака. Завтрак подходил к концу, когда Тарас Бульба неожиданно вперил тяжелый взгляд в Улниса и спросил: — Слышь, парень, откуда мне твоя фотка знакома? Латыш только пожал плечами, и действительно, откуда вор в законе может знать бывшего офицера ГРУ? — Ты в Воркуте не сидел? — не унимался Бульба. — Аты в Туркестанском округе не служил? — в свою очередь поинтересовался Владис. — Да нет, с вояками у меня никаких дел, — отрицательно мотнул головой законник и тут же задал встречный вопрос: — А ты к криминалу не имел отношения? «Латышский стрелок» на мгновение задумался и кивнул: — Да, было раз, после того, как меня депортировали с Филиппин за драку с американскими морпехами. Я на время застрял на Урале, командовал шайкой дорожных гопников... — И звали тебя тогда Басурманом, — добавил Тарас Бульба, его круглая, как тарелка, физиономия еще больше расплылась в широкой улыбке. — Точно, — кивнул Владис. — Меня так действительно окрестили за акцент. — Вот судьба-злодейка, какие фортели выкидывает. — Вор в законе покачал головой. — Меня тогда сходка поставила положением над Свердловской областью. А там, кроме нормальных блатных, была еще эта команда тимуровцев. Сколько мы с ними рубились, страшно даже вспомнить. Я двух бригадиров, путевых хлопцев, потерял, не считая обычной «пехоты». Ты смотри, и все этот Басурман коварный, зверюга. И кто же знал, что он бывший диверсант... А видишь, в конце концов, таки встретились. Не верь после этого, что Земля круглая.