Примечательно, что Рэймонда Ханиуэлла здесь нет. Потому что сильные мира сего находят способы не показывать лицо, когда может прийти искупление. Они всегда используют пешки. Пешки Ханиуэлла – эти адвокаты и Тим, слишком глупый, чтобы стыдиться того факта, что он жалкий щит, одноразовый актив, которого в случае чего ждёт та самая удобная смерть. Я отрываю взгляд от адвоката противоположной стороны, потому что в зал суда входит Кэролайн в самом дорогом костюме, что я видела с тех пор, как сегодня утром увидела Эл Рэ. Её волосы уложены в каком-то крутом салоне, и вы бы никогда в жизни не смогли поверить, что она носит жёлтые сетчатые чулки. Следом за ней идёт Виктория, взглядом ища место. – Вы готовы? – спрашиваю я Кэролайн. Она закатывает глаза. – А ты? – Садитесь в ряду за нами, мы заняли вам места, – говорю я. Кэролайн плюхается рядом с Питом-Перезапуском. Виктория, поразмыслив, решает сесть позади Тима Котона, поскольку она работает в «Стоукс & Крейн» и ей не стоит слишком уж светиться. Я наконец нахожу Лену, которая согнулась над скамьёй перед ней, и, тоже согнувшись, иду ей навстречу. Она прижимается лбом к моему. – Что бы ни случилось, Грета, ты выложилась по полной. Люблю тебя, несмотря ни на что. Ты сестра моей души. – И я тебя люблю, Лена. Она встаёт, подмигивает и добавляет: – А теперь жги, и пошли они все в задницу! – Я постараюсь. Я возвращаюсь к столу истцов. Тим поднимается и идёт к Виктории, втиснувшейся между журналистом со скетчбуком и женщиной в коричневом костюме, которая работает в «КоКо» в отделе комплектования. Мы с ней никогда не работали вместе, и, честно говоря, я даже не помню, как её зовут, Мэри, Морин или Матильда. В общем, что-то на М. Не понимаю, чего эта М сюда притащилась. Она улыбается Тиму, и Тим кивает в ответ. – Хенна, Хенна Грин. – Тим смотрит мимо своей М-спутницы прямо на Викторию. Виктория смотрит прямо перед собой. – Хенна, – зовёт он снова, и она поворачивается к нему с самым недоумевающим видом. – Это вы мне? – Это я вам, Хенна. Я понимаю, вы пришли посмотреть шоу и всё такое, и мне нравится ваш энтузиазм. Но не могли бы вы поторопиться, сбегать через улицу к ДельМарко и зарезервировать столик на четверых, чтобы мы как следует пообедали, как только это слушание закончится? Виктория смеётся ему в лицо. Смеётся, смеётся и смеётся, пока судебный пристав не кричит: – Встать, суд идёт! Я встаю, моё сердце бешено колотится, потому что нет никакой возможности – ни одного самого паршивого шанса – опровергнуть их доводы. Морис в больнице. Я не могу доказать, что он санкционировал это чёртово расследование. В зале повисает ледяная тишина. Я сажусь сразу же после того, как садится судья, и нервы не дают мне услышать первые выступления. Частный адвокат Тима Котона поднимается на трибуну и наносит удар по всем пунктам, как мы и ожидали. Что я мошенница и обиженный сотрудник. Что меня уволили из «КоКо». Что я не заместитель главного юрисконсульта и вообще не партнёр. Что я никогда не была уполномочена проводить какие-либо расследования в «КоКо». Что я вообще не имею права подавать иск от имени «КоКо» против партнёров «КоКо» безо всяких на то оснований. Что я совершила несанкционированный доступ к данным фирмы и личному ноутбуку и что всё это является нарушением моей адвокатской этики, конфиденциальности клиента и т. д. и т. п., и в какой-то момент он повышает голос и говорит, что за мои преступления меня вообще нужно сдать в правоохранительные органы и отправить за решётку. Аудитория начинает заметно волноваться. Я поворачиваюсь и вижу Кэла Парсела, главного юрисконсульта, который, по-видимому, рано вернулся домой после отпуска в Италии. Тим тоже замечает беспокойство и машет Кэлу рукой. Кэл кивает в ответ. Я облажалась. М из отдела комплектования пододвигается ближе к Виктории, чтобы освободить место для Кэла. Кэл садится, снова кивает Тиму и личному адвокату Тима, который поворачивается к нему. – И, учитывая все эти серьёзные нарушения закона и этики, ваша честь, мы просим вас немедленно отклонить жалобу миз Севилл. Или, по крайней мере, приостановить разбирательство до тех пор, пока вы не примете решение об отклонении её жалобы, – говорит адвокат Тима. – Но, адвокат, – отвечает судья, – я чувствую, что в компании «Котон & Коверкот» идёт некий раскол, борьба за власть, и обвинения миз Севилл серьёзны. Она была партнёром. Она была заместителем генерального юрисконсульта. По сути, учитывая, что она подала иск от имени «КоКо» до того, как вы её уволили и подали ходатайство о запрете на публикацию, «КоКо» предъявляет иск «КоКо». Что, конечно, смехотворно. Я обеспокоен тем, что не слышу истинной и согласованной позиции компании «Котон & Коверкот». Встаёт Кэл. – Ваша честь, прошу прощения. Я Кэл Парсел, генеральный юрисконсульт «КоКо». С вашего позволения, я могу подойти к трибуне? – Подойдите, – говорит судья. Кэл выходит на трибуну, адвокат Тима садится на место. Кэл постукивает по папке с бумагами. Я так облажалась. Он выглядит таким надёжным и заслуживающим доверия. Во всех отношениях адвокат бостонского брахмана. – Благодарю, ваша честь. Для протокола: меня зовут Кэлвин Парсел, я главный юрисконсульт компании «Котон & Коверкот». Простите за опоздание, ваша честь. Причина моего опоздания в том, что я вынужден был срочно вылетать из Италии. И я только что был у больничной койки самого старшего члена фирмы и назначенного партнера, Мориса Коверкота. Как главный юрисконсульт компании я здесь, чтобы сообщить, что с моим возвращением миз Севилл больше не является заместителем главного юрисконсульта. Он откашливается. Тим подмигивает мне. – Однако, – продолжает Кэл, – миз Севилл возвращается на свою постоянную должность помощника главного юрисконсульта, и она, как и во время моего отсутствия, имеет все полномочия для проведения этого расследования в соответствии с её интересами, а также интересами компании «Котон & Коверкот». Кроме того, Морис Коверкот, в настоящее время назначенный ответчиком, просит разрешения присоединиться к иску кампании, поданному миз Севилл, против отдельных ответчиков. Другими словами, он стремится как бы поменяться сторонами – если суд удовлетворит наше ходатайство о разрешении суда на изменение жалобы, которую мы намерены подать после сегодняшнего разбирательства. Учитывая, что отдельные ответчики, мистер Котон и мистер Ханиуэлл, не имеют права подавать эти ходатайства от имени «КоКо», я как главный юрисконсульт отзываю находящиеся на рассмотрении ходатайства. Позиция компании заключается в том, что судебное разбирательство в отношении отдельных ответчиков должно быть публичным, как и положено. Поскольку позиция фирмы совпадает с позицией миз Севилл и фирма согласна с тем, что ходатайство требует срочности, мы не хотим, чтобы сегодняшнее разбирательство было остановлено в связи с ходатайством мистера Коверкота о разрешении присоединиться в качестве истца. Спасибо, ваша честь. – Это всё, мистер Парсел? – Да, ваша честь. – Неожиданный поворот событий, адвокат. Довольно драматично, не правда ли? Да, ваша честь. Это действительно неожиданный поворот событий. Я в шоке, моё сердце колотится. – Прошу прощения за такие внезапные изменения. Мы не хотели шокировать суд. – Что ж, адвокат, я надеюсь, что по мере нашего продвижения сюрпризов будет меньше. Это уважаемый федеральный суд Бостона, а не южный округ Нью-Йорка, где есть место подобным спектаклям. Теперь вы будете отстаивать интересы истцов или передадите слово миз Райз? – Если суд считает нужным, я передаю слово миз Райс, ведущему юрисконсульту истцов. Спасибо, ваша честь, – говорит Кэл, как старый, невозмутимый судебный адвокат, которым он и является. Судья кивает, показывая, что к нему больше нет ни вопросов, ни комментариев и что он может вернуться на своё место. Кэл втискивается на скамью за столом истцов, между Питом-Перезапуском и Кэролайн. Он намеренно сначала сел на другую скамью, чтобы обмануть адвокатов защиты, показав, что он не на нашей стороне. Так что они не смогли предугадать такое развитие событий. Потрясающий ход. Я в шоке. На трибуну выходят адвокаты, представляющие интересы Тима и Ханиуэлла. – Наше ходатайство о запрете на передачу информации СМИ в отношении отдельных подсудимых остаётся в силе, – говорит один, а второй повторяет. Я поднимаюсь с места, хотя слово передали не мне, а Эл Рэ. Но я помощник главного юрисконсульта «КоКо», что подтверждено, подписано, скреплено печатью, заверено и должным образом уполномочено. Дождавшись, когда адвокат закончит речь, потому что судья наверняка рассердится, если я его перебью, я говорю: – Ваша честь, отдельные подсудимые наиболее серьёзно замешаны в этом деле. Они не должны задерживать разбирательства или препятствовать информированию общественности об этих событиях. Мы почтительно просим суд отклонить их ходатайство и позволить нам представить наши факты и аргументы. Адвокат защиты хочет возразить, и я готова опровергнуть любую чепуху, какую он собирается нести, но судья стучит молотком. – Тишина в зале! – говорит она громким, властным голосом, глядя на всех сверху вниз. Все умолкают. Она стучит молотком еще четыре раза. – А теперь, советник, – обращается она к адвокату, который выступал от имени Тима, – позвольте уточнить: вы хотите, чтобы я попросила удалиться всех представителей прессы и всех зрителей, закрыла заседание и учредила временный запрет на разглашение информации для всех сторон до тех пор, пока я не вынесу окончательного решения по вашим ходатайствам? Такова ваша просьба? Это не было его конкретной просьбой, но она скормила ему это как полумеру того, чего он хотел на самом деле, так что он рад и этому. Вот же дерьмо. – Да, ваша честь, спасибо, – с улыбкой говорит защитник. Они выиграют суд, если выиграют время. Так что они будут тянуть до последнего. Они запятнают наши аргументы, нашу репутацию. Они будут готовы на всё, чтобы это обошлось нам как можно болезненнее и как можно дороже. Они заглушат факты контрфактами, прежде чем нам разрешат их разглашать, в результате чего ни один сотрудник правоохранительных органов и ни один представитель общественности не поймут, где правда. Короче говоря, они будут контролировать ситуацию. – Не благодарите меня, советник, я не выполнила вашу весьма специфическую просьбу. И даже не собираюсь. Ваше ходатайство отклонено. Возвращайтесь на место. Леди и джентльмены, вы можете делать любые записи, это публичное слушание. – Она вновь садится, её чёрная мантия чуть слышно шуршит. – Миз Райс, пожалуйста, подойдите к трибуне и изложите свои аргументы. Ух ты. Я не дышу. Эл Рэ, королева суда, Идеальный Судебный Поверенный, процент побед которой составляет 99,99 %, шагает к трибуне с обезоруживающей лёгкостью, как будто ничего этого не произошло, как будто она всё это время предсказывала такой результат или распоряжалась таким результатом, так что обращать внимание на тех, кто бешено кричит или хватается за молоток судьи, – ниже её достоинства. Она единственный человек на планете, управляющий вращением Земли. Повелевающий Солнцем и Луной. Ветром. Океанами. Временем. Всё это лишь в её власти. Стоя на трибуне в красном костюме от Александра Маккуина – приталенный жакет и юбка-карандаш, она говорит: – Уважаемый суд, Летиция Рене Райс со стороны истцов. Ваша честь, мы сегодня утром договорились с вашим помощником, что он даст нам возможность отобразить трёхмерную хронологию фактов, документов, изображений и видео, которые вместе образуют неопровержимую и неотложную необходимость судебно-медицинской экспертизы личных устройств ответчиков. Это срочно, поскольку у них уже есть украденные улики. Ваша честь, у нас есть доказательства и эксперт, который может – с вашего разрешения – свидетельствовать о шокирующем использовании ответчиками программы BCWipe, разработанной Министерством обороны, для очистки данных на нескольких соответствующих жёстких дисках. Кроме того, IT-специалисты компании «Котон & Коверкот» могут подтвердить, что Тим Котон принуждал их к такому использованию означенной программы, в частности к уничтожению жёстких дисков, в среду, когда этот вопрос был ещё на рассмотрении. Эл Рэ поворачивается к Софии, та передаёт ей стакан воды. Я знаю, что всё это спланировано заранее, но зрители не знают, и присяжные – тоже. Они просто очарованы ее восхитительной компетенцией. Я смотрю на Кэролайн и Пита-Перезапуска, на лицах которых не дрожит ни один мускул. Всем своим видом они демонстрируют, что они беспристрастные технические эксперты. Я перевожу взгляд на Викторию – она держится точно так же. Стало быть, эксперт-криминалист, гений судебных технологий и директор IT-отдела – вот кто в очередной раз спасёт наши задницы. Выпив воды и выдержав театральную паузу, дав шокирующим фактам осесть в мозгах и душах, Эл Рэ возвращается на трибуну. – Это всего лишь один шокирующий факт, который мы продемонстрируем, изучив нашу временную шкалу. Мы также покажем видео мистера Котона, участвующего в той самой коррупции, которую пытается раскрыть расследование миз Севилл. А следом за ней видеозапись, на которой мистер Котон сегодня утром шантажирует миз Севилл на причале Адамс-Уорф в Провиденсе, штат Род-Айленд, пока его частный охранник грубо возвращает ей похищенного члена команды и украденную яхту. Конечно, помимо этого гражданского слушания будут поданы уголовные жалобы. Но если позволите, ваша честь, какие бы уголовные процессы ни разворачивались, они не должны сворачивать процессуальное и рутинное, хотя и экстренное, ходатайство перед этим почётным судом. Факты, которые нам, невзирая ни на что, удалось собрать, странны, сюрреалистичны, умопомрачительно специфичны и совсем не процедурны. Любой другой озвучил бы их на повышенных тонах, чтобы повергнуть зрителей в шок. Но он затмил бы шок от самих фактов, так что Эл Рэ, как лучший в мире профессионал, говорит вкрадчивым, медовым голосом. Она не только потрясающий адвокат, но и превосходная актриса. Выдержав паузу, достаточную, чтобы и эти её слова были усвоены, но недостаточную, чтобы защитник успел высказать возражения, она говорит: – Можем ли мы продемонстрировать наш трёхмерный материал? Личный адвокат Тима тут же выдвигает возражения против любых видео и требует проверки доказательств, подчёркивая, что видео Тима в Адамс-Уорф было снято без согласия. – Массачусетс – штат, где согласие на запись голоса должно быть обоюдным! Он не давал согласия! Это видео – уголовное преступление! – кричит он. Потом добавляет, что у него не было возможности просмотреть то, что мы собираемся показать, что он обеспокоен непоправимым ущербом от публичного раскрытия конфиденциальных данных клиентов «КоКо», которые могут быть включены в нашу презентацию, и выпаливает что-то ещё, что он может успеть выпалить, пока судья не стукнет молоточком – а она уже его подняла. – Садитесь! – рявкает она. – Ваши возражения отклонены. Это не слушание по существу исковых требований. Это гражданское слушание, где нам необходимо получить доказательства для рассмотрения этих требований. Ваши возражения сегодня неприменимы. Миз Райс заявила, что видео было снято в Род-Айленде, штате с однопартийным согласием, и миз Севилл, насколько я понимаю, дала согласие на его запись. Кроме того, я хочу посмотреть эти видео. Я уверена, что миз Райс, очень уважаемый и опытный адвокат, не стала бы предъявлять суду сфальсифицированные доказательства или же личные материалы клиента. – Она смотрит на Эл Рэ и спрашивает: – Я правильно понимаю, советник? – Правильно. – Продолжайте. И клянусь, что судья как можно незаметнее поджимает губы, изо всех сил скрывая, как её забавляет вся эта драма и как ей нравится доминирование Эл Рэ над стайкой взволнованных мужчин-ответчиков. Я смотрю на Софию, которая, сдерживая улыбку, отбивает ритм пальцем по блокноту. Я подозреваю, что она вновь старается запечатлеть всё важное – ритм голоса Эл Рэ, его захватывающую мягкость, то, как она выделяет и смягчает определённые строки, как умело использует рифмовку; запечатлеть её фор мулировки и подачу, её походку, её невозмутимую позу, театральные складки её красного жакета на спине и профессиональный крой спереди, всё то, отчего враги застывают под остриём её клинка, умоляя убить их этими умелыми руками. О, какая прекрасная резня. А в 3D модели – ещё прекраснее.