— Поймите меня правильно. Для себя я ничего не прошу. Мне ничего не нужно. Я просто хочу, чтобы восторжествовала справедливость. Но если мне предстоит быть главным свидетелем по делу, поверят ли моим показаниям, если узнают, что я проявляю особый интерес к одной стороне? — Сейчас трудно сказать что-либо определенное. Епископ взял трубку, набил ее табаком, сунул изогнутый черенок трубки в рот, кивнул головой и сказал: — Думаю, что сомнения будут. Мейсон молчал. — Поэтому, — продолжал епископ, раскуривая трубку, — я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я был у вас. Естественно, я не стану отрицать, если меня спросят. Но и в том случае, если меня спросят в суде, заинтересован ли я лично в данном деле, я отвечу правду… Но для всех причастных к данной истории было бы лучше, если бы подобного вопроса мне не задали. Далее. Я позвоню вам через час и сообщу, куда вам надо приехать, чтобы встретиться со мной и с теми людьми, которые хотят выиграть процесс. Их рассказ может показаться вам неправдоподобным, но клянусь, они говорят правду от первого слова до последнего. Это непростое дело об очень богатом человеке, человеке жестоком и безжалостном. После этой встречи, — продолжал епископ Мэллори, — я исчезну, больше не буду вступать с вами в контакт до того дня, когда вы вызовете меня в суд как свидетеля для дачи показаний. Вам придется потрудиться, быть очень умным, чтобы найти меня, мистер Мейсон. Но мне кажется, я могу не беспокоиться, вы обязательно разыщете меня. Епископ тряхнул головой. Видно было, что он вполне удовлетворен положением вещей. Затем он резко вскочил с места, короткие ноги затопали к выходу. Открыв дверь в коридор, епископ повернулся, поклонился Мейсону и, с шумом захлопнув за собой дверь, вышел. Делла Стрит в секретарской с микрофона стенографировала беседу. Она тотчас вошла к Мейсону. — Как вам все это нравится, шеф? Мейсон стоял посреди кабинета, широко расставив ноги, засунув руки в карманы брюк и уставившись глазами на рисунок ковра. — Провалиться мне на этом месте, если бы я знал, Делла, — медленно произнес Мейсон. — Но какое он сам произвел на вас впечатление? — Если он действительно епископ, то весьма светский человек. Прокуренная трубка, широкая одежда, не сковывающая движений… Да, он производит впечатление опытного, очень эрудированного человека, обладающего широким кругозором и не боящегося высказывать свое собственное мнение. Ты обратила внимание, как он подчеркнул, что не станет лгать, если противная сторона задаст определенные вопросы? Мне предстоит повести дело так, чтобы они не были заданы. — Почему вы сказали «если он епископ»? Мейсон покачал головой: — Епископы не запинаются и не заикаются. — Не поняла… — Епископам приходится очень много выступать, это люди, обладающие исключительным красноречием, они ежедневно выступают перед народом. Если человек заикается, он вряд ли станет министром, скорее из него получится адвокат, хотя ты сама понимаешь, насколько и это неправдоподобно. Ну, допустим, что, несмотря на дефект, он все же пробился в министры, но епископом он никогда не будет. — Понятно, — сказала Делла. — Так что же вы думаете? — Этот человек может быть чертовски умным самозванцем, хотя я и не исключаю, что он на самом деле епископ, только переживший какой-то эмоциональный шок. В учебниках по судебной медицине описаны случаи заикания у взрослых после неожиданного эмоционального потрясения. — Послушайте, Перри, если вы намереваетесь всерьез отнестись к заявлению этого человека и начать борьбу с мультимиллионером Ренволдом К. Браунли, вам лучше сначала выяснить, на самом ли деле ваш посетитель епископ или самозванец? Мне кажется, это весьма важно. Мейсон кивнул головой. — Я сам думаю об этом. Позвони-ка в детективное агентство Дрейка и попроси Пола бросить все дела и приехать к нам. Глава 2 Пол Дрейк боком скользнул в большое мягкое кресло, перекинув ноги через подлокотник, и уставился на Перри Мейсона своими слегка выпученными глазами. Глаза Пола были похожи на стеклянные глаза манекенов в универсальном магазине и придавали его цветущему лицу какое-то особое, бесстрастное выражение. Кончики губ приподнялись кверху, можно было подумать, что он над кем-то издевается. Его наружность была настолько далека от общепринятого представления о частном детективе, что Пол Дрейк часто добивался поразительных результатов в расследовании. Перри Мейсон, засунув большие пальцы в петли отворотов пиджака и шагая взад и вперед по кабинету, бросал слова через плечо: — Ко мне пришел на консультацию человек, назвавшийся Вильямом Меллори из Сиднея, епископом англиканской церкви. Он неразговорчив, с внешностью и манерами светского человека, но я могу с уверенностью сказать, он не любитель закрытых помещений. Ты понимаешь, что я имею в виду: загорелое лицо, кожа, огрубевшая от ветра. Не знаю, когда он приехал. Он хотел узнать, что ждет человека, в пьяном виде задавившего кого-то черт знает где двадцать с лишним лет назад. — Опиши, как он выглядит, — попросил детектив. — На вид ему пятьдесят три — пятьдесят пять лет, рост где-то метр семьдесят, носит сутану, курит трубку, изредка сигареты, глаза серые, волосы темные, густые, с сединой на висках, производит впечатление человека компетентного, слегка заикается. — Заикается? — переспросил Дрейк. — Совершенно верно. — Ты хочешь сказать, что он епископ и что он заикается? — Да. — Епископы не заикаются, Перри. — В том-то все и дело. Заикание, я думаю, появилось недавно в результате какого-то эмоционального шока. Я хочу докопаться, в чем тут было дело. — Как он сам воспринимает свое заикание? — Точно так же, как игрок в гольф воспринимает свои обидные ошибки, которые вообще-то для него не характерны. — Мне все это не нравится, Перри. Это очень подозрительно. Откуда ты знаешь, что он действительно епископ? Или ты поверил ему на слово? — Ты совершенно прав, — сразу же согласился с ним Мейсон. — Тебе лучше всего поручить мне последить за ним и выяснить, кто он такой. — Именно для этого я тебя и вызвал, Пол. Епископ собирается через час позвонить, и мне придется сказать «да» или «нет» о деле, затрагивающем огромные деньги. Если он действительно епископ, я склонен ответить положительно. Если же это какая-то мистификация, тогда я, естественно, откажусь. — Какое дело? — Что-то сверхконфиденциальное. Имеет непосредственное отношение к миллионам Ренволда К. Браунли, и если верить словам епископа, то мой гонорар составит несколько сот тысяч долларов. Дрейк присвистнул от удивления: — Вот это да… — Кроме того, здесь всплывает старое уголовное дело о смерти человека по вине водителя, севшего за руль в нетрезвом состоянии. — Когда это произошло? — Двадцать два года назад, Пол. У детектива поднялись брови вверх. — Я знаю, двадцать два года назад подобных дел почти не было. Более того, все это случилось в каком-то глухом месте. Мне необходимо немедленно выяснить, что это за история. Усади всех своих людей за работу. Начни с округов Ориндж, Сен-Бернардино, Риверсайд, Керн и Вентуры. Полагаю, что обвиняемым была женщина. Просмотрите архивы есть ли старое дело об убийстве человека, датируемое 1914 годом, в котором обвиняемой была женщина, — дело, которое так и не было раскрыто. Свяжись со своим австралийским корреспондентом в Сиднее, пусть он узнает все о епископе Вильяме Меллори. Проверь корабельные записи, выясни, когда Меллори прибыл из Австралии в Калифорнию. Наконец, проверь все центральные отели, не остановился ли там Вильям Меллори, епископ. Брось на это дело столько людей, сколько сочтешь нужным, но узнай все. И, главное, побыстрее, время не терпит. Дрейк шумно вздохнул и сказал: — Сразу видно, что у тебя время не терпит. Как будто у тебя бывает иначе. Ты требуешь, чтобы недельная работа была выполнена за час! Можно было подумать, что Мейсон не слышал последних слов детектива. — Больше же всего меня интересует, с кем он поддерживает связь, — продолжал он. — Так что постарайся выйти на него как можно быстрее. Установи наблюдение за всеми людьми, с которыми он общается. Дрейк опустился еще ниже в кресло — теперь он опирался поясницей в полированную ручку кресла. Потом повернулся, поднялся, расправил широкие плечи и выгнул грудь колесом. — О’кей, Перри, я пошел. У самой двери детектив обернулся: — Допустим, я выясню, что этот тип не тот, за кого себя выдает, ты станешь выводить его на чистую воду? — Я? Ни в коем случае! — ответил Мейсон, подмигивая. — Я докопаюсь, кто скрывается за обличием епископа и свяжу его по рукам и ногам. — Давай поспорим, что он не имеет никакого отношения к церкви. — Лицо у него честное, Пол. — Как и у большей части авантюристов. Вот почему они и преуспевают в своих махинациях, — горячился Дрейк. — Мне не кажется таким уж невероятным, чтобы у настоящего епископа было честное лицо. Катись-ка ты поживее отсюда и принимайся за работу, а то слишком уж ты разболтался, — разозлился Мейсон. Но Дрейк не уходил. — Так ты не хочешь заключить со мной пари, а, Перри? Мейсон потянулся за томом свода законов, явно намереваясь запустить его в Дрейка. Детектив все понял, хлопнул дверью и сбежал по лестнице.