— Если бы ты сызмальства науку нашу учил, жил с наставником, он бы тебе про их мир много чего рассказал. Наша работа многовековая, мало что в книгу записана, а по большей части изустно передается. Знание наше ценное, да сокровенное, не для всех ушей предназначено. Бес все это знает, а вишь, не сказывал тебе ничего, верно говорю? — Верно, пан Фома, тут не поспоришь. А я ему уж совсем доверился. Как же быть теперь? — Слышит он все, призови его, а я поспрашиваю, по какому праву он от тебя знание наше утаил? — Мардук? — Повелитель. — Ты все слышал, отвечай на вопросы пана Фомы, это мой приказ. — Слушаюсь, спрашивайте пан Фома. — Ишь какой кроткий сразу стал, чует беду на свою голову. Со стороны бы казалось будто мужчина разговаривает сам с собой разными голосами, как в театре одного актера. — Итак, отвечай, почему ты, бес бесович, своему, как ты кажешь, повелителю с самого начала не объяснил, не рассказал, что ты такое, для чего ты нужен? Почему ты своему хозяину не рассказал с каким миром у него связь должна появиться, где этот мир, кто в нем обитает и какие там законы правят? Почему ты во сне его в тот мир не водил и ничего не показывал? И самое главное ты не объяснил ему, что иначе он не сможет, что обязан он закончить дело, во что бы то ни стало, а иначе спросят с него, да так, как ни с кого не спрашивали. Отчего ты все это не поведал ему, отвечай бесья твоя душонка?! — Вы напрасно на меня наговариваете, пан Фома. Обвинения ваши беспочвенны. Сами же сказали, что дело мое исполнять. А что я мог исполнять коли никто ничего не приказывал. А без приказа я исполнять не приучен. Сами вы тому учили всегда и меня и преемника. И как мне мир наш ему открыть, коли не знал я, мог ли, никто ведь повеления не давал. Никто из вас, великих, не предусмотрел такого поворота событий, а теперь бес виноват. Меня может против воли к вам приставили, а я сущность тонкая, если ко мне с теплотой душевной подойти, так я уж расстараюсь. А вы меня унижаете постоянно. Мне обидно, вот я иногда и срываюсь, пакощу, как вы выражаетесь. Только это от недоверия и безысходности. А этот повелитель, хоть и не учен так как вы, а к любой сущности с пониманием относится. Вы бы видели, как он на пиру всех низших с богами помирил, ему все славу воздавали и боги, и нечисть. Он всех за один стол усадил и сказал, что не должно быть неравенства, а все только, по справедливости. Вот он какой! Да я за ним хоть куда пойду и служить ему без всяких заклинаний буду, вечно служить буду. Вот такой вам мой ответ будет. Простите за несдержанность, накипело. — Так, так, так, — задумчиво вымолвил Фома, — справедливости ради надо признать, что бес и вправду не так виноват. Мы того сами не предусмотрели, что так выйти может. А бес, что с него взять? Его никто не уполномочил преемника учить. Да и дело это не его… Внезапно Фома осекся, и в восторге хлопнул себя по лбу: — ах, вот зачем я тут понадобился! А я-от, дурень старый, голову ломал. Теперь все ясно мне. Мудры они, однако, вельми мудры, ничего не скажешь. — Что вам стало ясно, о чем вы? — в недоумении спросил Иван. — Видите ли, повелитель… — начал было Мардук. — Ты постой, как там тебя, Мардук, верно? Ты постой, уж коль я тут, так дело это мое — преемника учить. — Как прикажете, — уныло ответил Мардук. — Так вот, — продолжал Фома, — есть в мире Прави Высшие. Этого бес не мог не ведать. Ну да ладно, что с него взять. Эти Высшие во времена давние были ровней нам в мире Яви. Но путь они выбрали духом своим в мире Прави пребывать. Мы же, остались в мире Яви, но озаботились более сложным делом — соединении двух миров в самих себе. Правых рассудит время. Хоть о правых и неправых тут не к месту суждение. Каждый делал выбор по своему разумению и в ответе лишь перед собой был. Свободная воля — есть высшее достояние в мирах известных. Они — пример для прочих и к ним взывает весь Мир Прави за наставлением и советом. Но не правят они тем миром, нет, иерархия эта лишь условна. Их заслуга в том, что они в познании своем дальше прочих ушли и продолжают ныне, пока все иные в покое и неге пребывают. Человеци же считались нужными до времени, чтобы силу брать от них. Оставили им толику душ мятущихся, толику разума великого, чтоб не оскотинились. Во времена далекие разошлись мы и не ведали о них ничего, поскольку не было способа войти в мир их. Позднее нашелся способ, и мы призываем их на границу миров и вновь слышим их. Они же за нами всегда приглядывали. Видать, придумали они как делу нашему помочь. Умно, умно. — Что за миры такие, Прави, Яви, что-то славянское, я читал когда-то, — спросил Иван. — Это мы условились так, называем между собой, ибо нет названия на языке вашем, — отвечал Фома. Дело великое предстоит нам, младой пан, — продолжил он, — великое и вельми трудное, должны мы в тебе воссоединить тебя с нашим великим волхвом Проклом. Тут он, мается уже, чувствую его. А когда воссоединитесь вы, тогда и справедливость наступит в мирах наших. Не будет уж ни высших, ни низших, ни Прави, ни Яви, ни Нави. А как оно называться будет, уж не ведаю. Пусть Прокл называет, он все это задумывал. — А как это будет, что со мной случится тогда, я уже не я буду, получается? — взволнованно воскликнул Иван. — А бес-то не пояснил ли тебе? — вопросом отвечал Фома. — А может и не ведомо ему. Ты не волнуйся, не будет в тебе двоих, один ты будешь и Прокл не заговорит как я. Ты будешь собой, только силы в тебе будут вечные, мыслью своей творить ты будешь, без заклинаний. Все видеть будешь во всех мирах, все слышать будешь и знание величайшее иметь будешь. Выше Высших взлетишь. А там, глядишь и мы к тебе присоединимся, вернемся в тела живые, кто какие себе выберет. Человеци и не заметят, как всесильными станут. Не зря мы их сберегли по сию пору. — Значит и Раге вернется? — обрадовался Иван. — Вот ведь естество человек, я ему о великом, а он все о бабе думает, тьфу. Ну да ладно, придет час, поймешь. Теперь же не об этом речь пойдет. Следует тотчас к учению приступить. Медлить нельзя. Только пить и есть тебе время будет дано, да отдохнуть в пору ночную, не более. В остальном, меня слушать надлежит и внимать старательно. Да, не думал я, что доживу до этого, а вишь как распорядились, и живу, и творю сам. Итак, чего же ты достиг, давай взглянем. Книгу заклинаний возьми, открой там, где остановились вы, — Иван послушно исполнил требование Фомы. — Тут, стало быть? — с сомнением уточнил Фома, — это еще до меня заклинания писаны были, вы до моих не дошли даже. Вижу, потрудиться придется. Успеем ли, не ведаю, — в задумчивости продолжал он. — Постой, постой, есть у меня одна догадка. Коль я в твоем теле, так и в голове должен быть, не иначе. А коль я в голове, значит все, что знаю я и ты изведать должен. А ну, как я тебе вот тут книгу открою, прочтешь ли? Иван уверенно прочел всю страницу. — Вот ведь мудры они, как мудры, — восхищался Фома, — тебя учить уж не стоит, ты такой как я ученый стал. Постой, а ведь ты памяти моей не имел, а тут… — Я ваших воспоминаний не вижу, — заговорил Иван, — а только все заклинания понятны мне стали, уже не пустые звуки. Смысл их ясен мне и кажется, что помнил я их всегда. Такая ясность в сознании появилась вдруг. — Что ж, выходит я уже и не нужен, быстро они управились со мной, — с сожалением произнес Фома, — а так взглянуть хотелось, жаль. — Вы же все равно вернетесь потом, — попытался успокоить его Иван. — Потом будет потом, — отвечал Фома, — а самое интересное теперь намечается. — Как, уже? — удивился Иван. — Не прямо теперь, конечно, — уточнил Фома, — но гораздо ранее, чем предполагалось. — А как это будет? — вновь спросил Иван. — Про то не ведаю, но полагаю знамение тебе будет, иль еще как. — Какое знамение, как я пойму это? Вдруг, Иван почувствовал что-то неладное, появилось ощущение пустоты. — Пан Фома? Ответа не было. — Вы тут? — вновь позвал Иван. Никто не ответил. — Мардук? — Молчание. Иван вдруг почувствовал себя в полном одиночестве. «Как же так? — недоумевал он, — что еще они задумали?» Он ходил по пустым коридорам своего замка, обуреваемый сомнениями, в глубокой тоске. Тишина навалилась так, что стало тяжело дышать. Иван не мог понять, что произошло. Вместе с тем он увидел в себе значительные перемены. Его ум работал как-то иначе, не так как раньше. Если до этого для анализа чего-либо он использовал причинно-следственные связи, то теперь ему казалось, что обычная логика мало что объясняет. Он обнаружил в себе знания, которые в корне меняли его мироощущение. У него не было слов, чтобы это описать, он еще не умел это интерпретировать, но чувство неуверенности ушло. На смену ему пришло великое знание. Оно было настолько бескрайним, что дух захватывало. Ему казалось, что он обретает божественные начала. Бесконечные эманации предшественников воплотились в нем, привнеся весь свой опыт и бесценные знания. Он удивился тому, как все оказалось просто и восхищался гениальностью тех, кто помог ему в этом труде. Тем не менее, Иван решительно не мог понять, что же делать дальше. Он мучился этим вопросом весь день, ночь прошла без сна. Но и следующий день не принес облегчения. Так потянулись дни, они складывались в недели, месяцы. За это время Иван вполне освоился со своим знанием. Он с огромным интересом изучал все переданное ему бесконечное наследие. Он увидел мир другим, не простым и примитивным, а бескрайним и разнообразным, а вернее таким, какой он есть на самом деле. Границ познания уже не было. Теперь он знал всю историю мироздания, знал как устроены миры, как они взаимодействуют и сосуществуют. Люди, со своим ограниченным знанием, теперь казались ему не более чем муравьями, не видевшими ничего за пределами своего муравейника. Их тщетные попытки проникнуть за пределы ареала своего обитания, приносили несущественные результаты, на основе анализа которых невозможно было делать какие-либо серьезные выводы. Теперь он с улыбкой смотрел как люди пытаются вновь создать что-либо. Хотя создавать ничего не нужно, все уже давно создано. Нужно лишь научиться этим пользоваться. Он ясно понимал, что эта ветвь развития никуда не ведет и впереди у них тупик. Вместе с тем он не имел связи с тонким миром. Мардук, сколько Иван его не звал, не отзывался. Иван начал уже сомневаться, действительно ли все это происходит наяву. А вдруг это какой-то сон или хуже того — бред, галлюцинация, абсурд. И знания эти лишь плод больной психики, а на самом деле все как было, так и осталось, и нет никаких миров. «Может мне психиатр нужен?» — думал он в отчаянии. Он брал Книгу Заклинаний, и она была ему понятна. Теперь он не просто заучивал непонятные звуки и странные действия, а понимал их смысл и значение. Теперь он не только слышал звуки, но и воспринимал возникающие в результате вибрации. Решив не останавливаться в изучении Книги, он быстро достигал желаемых результатов и наконец подошел вплотную к самым последним и самым важным заклинаниям. Но пока не решался их изучать, боясь допустить ошибку. Ведь у всех до него был наставник, только у Ивана его не было. Не было рядом верного Мардука. Никого не было, и поэтому было не вполне ясно как использовать полученное богатейшее наследие. Тянулись долгие дни, а Иван все ждал чего-то, не решаясь сделать последний шаг и произнести главные заклинания. Знамение В один из таких дней у ворот замка остановился автомобиль с надписью «пресса» на передних дверях. Иван давно уже никого не ждал и раздавшийся внизу звонок видеодомофона, застал его врасплох. Но когда он посмотрел на экран монитора, то лишился дара речи. Она смотрела на него с экрана, совершенно буднично, словно не знала его вовсе. Иван повернулся к монитору компьютера видеонаблюдения, приблизил камеру у ворот, ясное цветное изображение только подтвердило то, что показала черно-белая камера домофона. Сомнений не было, это была Раге. «Но как это возможно?» — пронеслось в его голове. Хотя, череда происшедших с ним событий, свидетельствовала о том, что удивляться было нечему. Иван нажал кнопку на домофоне, для разблокировки дверного замка и едва сдерживая волнение произнес: — входите. Он вышел во двор и едва ли не бегом бросился к воротам. — Раге! — воскликнул он и протянул к ней руки. — Что, простите? — ответила девушка, отстраняясь в недоумении. — Раге? — уже менее уверенно спросил Иван. — Вы, видимо, меня с кем-то спутали, меня зовут Рита, Маргарита Гончарук, — представилась она более официально, — корреспондент Берестовицкой газеты. Иван ошалело смотрел на девушку. «Нет, этого не может быть, — думал он, — те же волосы, то же лицо, кожа темнее, не светится изнутри, глаза не такие выразительные, нет божественной глубины, но в остальном это же Раге! Невозможно, такое точное сходство. Хотя, о чем я? Для кого это невозможно?» Перед ним стояла Раге, в джинсах и легкой куртке. На ее шее болтался фотоаппарат. Она прервала ход его мыслей, продолжив: — меня направили к вам с редакционным заданием. Простите, что не предупредили заранее, у вас телефон видимо выключен. Иван произнес что-то нечленораздельное, а она продолжала: — мне поручено написать статью о судьбе ветхих домов, проданных частным лицам. Как сложилась их судьба и насколько эффективна эта государственная программа. В сельском совете мне порекомендовали вас, как образец отношения к старому дому. И я вижу, что не зря порекомендовали. Размахнулись вы тут грандиозно. — Что же я вас на пороге держу, — спохватился Иван, — прошу, проходите, очень рад. Да, кажется, я не представился, Иван, — протянул он руку, — Иван Кордиков, программист — фрилансер. — Очень приятно, — ответила она, — пожимая руку и пристально глядя ему в глаза. Никогда раньше не встречала людей вашей профессии. Нет, программистов, конечно, встречала, а вот фрилансеров как-то не доводилось. Видимо дела у вас идут неплохо, — воскликнула она, кивнув в сторону замка. — Да, не жалуюсь, — скромно ответил Иван. Они прошли по длинной дорожке, вымощенной под старинную мостовую, обсаженной по краям неимоверным количеством цветов и декоративных растений. — Вашей супруге, наверное, стоит больших трудов ухаживать за таким прекрасным участком. — Я не женат, — ответил он, — а за всем тут я смотрю сам, это у меня такое хобби, люблю, знаете, в земле поковыряться на досуге. — О, программист, да еще и садовод, редкое сочетание, — засмеялась она. «Смех как у нее», — с горечью подумал Иван, а вслух произнес: — прошу, проходите в дом. Она вошла в просторный, роскошный холл и замерла в восхищении. — Боже, какая красота! — воскликнула она, — раньше я такое только в фильмах видела, да в книжках читала. Видимо вы очень талантливый программист.