Наверное, тогда Веберу стоило сказать воодушевляющую речь, или же сухо подбить все озвученные аргументы, беспристрастно взвесив их у всех на виду. Можно было даже заострить внимание на откровенно маловероятном утверждении Остина о том, что убийцы якобы не могут ожидать такого подвоха, или же высказать предположение, что раз они выследили наемников в обсерватории, то выследят и за ее пределами, и ухищрения тут могут и не помочь. Вот только предсказатель в тот момент просто молча стоял, ничего не выражающим взглядом впившись в округлые глаза усача. Не издавая и единого звука, даже не шевелясь, он продолжал нерушимо изображать из себя безучастную статую, наблюдая за тем как багровеет лицо Барона. А что до того что было после… Так и не смирившись с решением лидера группы, Голдберг позволил себе оспорить его авторитет, сославшись на старое доброе — «кто платит, тот и музыку заказывает», вот только на этот раз Остин был совершенно неуклонен. Недавние события несколько состарили его, добавив к изуродованному шрамами лицу пару неприглядных морщин. Имел ли главарь наемников на уме лишь хладнокровный расчет, или же руководствовался в том числе и желанием отмщения за все то что им довелось пережить, это та еще загадка. В любом случае, план действий был определен, с каждой прошедшей секундой обрастая все большим числом деталей и сопутствующей им спешкой. Путникам нужно было успеть сделать целую кучу вещей за оставшийся им час. Лишь разделение их отряда на независимо действующие группы, разумно организованное командование со стороны Остина, и умело раздаваемые пинки от Арчи помогли им все успеть: маскировка, взведение самострелов, баррикады, несколько умелых ловушек и даже раздобытый у сжигателей провианта керосин — все было готово к назначенному времени. Все что им оставалось теперь, так это ждать, и надеется, что их расчеты были в достаточной степени верны. Как обычно это и бывает, осознание каких-либо важных закономерностей всегда приходит спонтанно, таким образом оно явилось и к предсказателю. Прокрутив в голове образы из своей памяти он наткнулся на нечто определенно заслуживавшее его внимания. Еще во время своего видения он заметил, нет, скорее почувствовал некое сходство в том, во что превращались у него перед глазами люди с чем-то из кошмаров уже им просмотренных. Тогда, находясь в крайне стрессовой ситуации, Вебер так и не сумел определить природу этого сходства, да и было ему не до этого. Но теперь, в издевательски длинный отрезок времени, отведенный под болезненное ожидание, у него была пара лишних минут на размышления. Стоило предсказателю сконцентрироваться на противных глазу образах как словно только и ждавшая этого момента память тут же отправила его в оставленную далеко позади Гларь. То, что ему довелось повидать в злополучной деревне имело подозрительно много общего с последними событиями. Освежая память, Верго невольно вздрагивал, подмечая все больше жутких сходств. Да, тогда ему так и не удалось докопаться до истины и выяснить что угрожало его товарищам, но вот сцена их кончины была практически идентична последнему видению: похожие на мумии тела, лоскуты кожи, свисающие до самого пола, и даже неестественно вздутые вены — все сходилось. Значило ли это что те агрессоры, и убийцы что придут вскоре, это одни и те же люди? Это оставалось неясным, но очень уж на то намекали обстоятельства. Вебер обнаружил себя неистово закусывающим иссохшие на ветру губы. Тонкая струйка крови потекла по его подбородку, стекая аккурат к лежащим в нескольких сантиметрах от него часам. Предсказатель нетерпеливо слизал покидающую тело жидкость, накрыв верхними губами нижние в попытке остановить кровотечение. Рот наполнился неприятным металлическим вкусом, что лишь усилил уже как десять минут терзавшую Верго жажду. Мужчина не мог позволить себе потянутся за покоившейся на поясе флягой, слишком уж была велика вероятность того, что его маскировка будет испорчена. Предсказателю оставалось лишь утешать свой разум обещаниями своему же организму опорожнить в себя содержимое желанного сосуда, когда все закончится. Жаль, но обещать подобное касательно пищи он не мог, так как перспектива утоления голода была туманной как никогда. Потерявшись в приготовлениях, поужинать наемники так и не успели. Негромкий шелест опавших хвойных иголок оповестил ловчих о прибытии гостей, вынуждая их молится чтобы внезапно возникший звук урчащего желудка не выдал подготовленную засаду. К обсерватории приближалась группа из четырех человек. Идущий во главе обладатель скрывающей лицо маски осторожно оглядывался, предположительно выискивая оставленных на улице сторожевых. Бредущая за ним троица также имела свои маски, но прикрывали они только рот и нос. Укутанные в меха из-под которых проглядывал прочный хитиновый панцирь, головорезы ступали беспечно, слепо следуя за своим предводителем. Скорее из любопытства, чем из осторожности они вертели головами, разглядывая неприметные руины. У каждого громилы на поясе покоилось по клинку, который они даже не соизволили высвободить из плена импровизированных кожаных ножен. Не было похоже, чтобы убийцы кого-то здесь опасались. Верго затаил дыхание, терпеливо наблюдая за беспечными гостями. Ему показалось что с их пришествием утих сам подлесок. Умолкли птицы, перестали потрескивать многолетние ели, и даже ветер прекратил трепать засохшие древесные ветви. Гибельная тишина сгустилась у старой, всеми покинутой обсерватории. Самонадеянно, совершенно беспечно ступили головорезы на порог обветшалого здания, безо всякого интереса пройдя сквозь настежь открытые ржавые двери. Стоило им укрыться в недрах зловещей постройки, как Вебер впился взглядом в медленно ползущую стрелку часов, отсчитывая ровно шестьдесят секунд. Двигаясь глазами вслед за ритмично смещающейся стрелкой он и думать забыл о происходящем вокруг, слившись со своими часами воедино. Когда отмеренное время прошло, предсказатель резко вздернул руку, тем самым подавая сигнал. Быстро и умело была натянута укрытая дерном конопляная веревка, внезапным рывком закрывая металлическую дверь. От мощного хлопка с дверной рамы осыпались остатки штукатурки, а громкий звук оправился путешествовать по ближайшим склонам гор, отдаваясь многоступенчатым эхом. Привязанная к ручке двери веревка надежно выкручивала железную рукоять таким образом, что открыть дверь изнутри более не представлялось возможным. Телохранитель Голдберга не теряя времени намотал морской самозатягивающийся узел на ствол ближайшей ели, натягивая веревку до предела. Теперь покинуть обсерваторию через единственный ведущий на улицу проход, не перерезая веревки, уж точно никому не удалось бы. Верго облегченно выдохнул — именно эта часть плана вызывала у него наибольшие опасения. Стоило убийцам полностью прикрыть дверь, или хотя бы на мгновенье заглянуть за нее, как ловушка наемников была бы тотчас раскрыта. Не став дожидаться ответной реакции со стороны укрытых зданием гостей, вставший в полный рост Остин размашисто махнул рукой, призывая арбалетчиков спустить курки. Несколько человек поодаль повторили его жест, тем самым подавая сигнал гвардейцам по другую сторону здания. Пять наспех подожженных кресалом болтов отправились прямо в основание крыши обсерватории, выцеливая прикрытые мхом бочонки. Три из пяти огненных снарядов попали в цель, поджигая хрупкие деревянные вместилища керосина. Через считанные секунды по крыше и стенам здания полились огненные струи, поджигая все чего касались. После примерно минуты ожиданий, ручка железной двери беспомощно задергалась. Убедившись в невозможности ее провернуть, паникующие убийцы замолотили ногами в бездушную железяку. С каждым ударом многострадальная веревка слегка вздрагивала, но упрямо продолжала блокировать дверь. Видимо осознав бесполезность своего занятия, попавшие в ловушку головорезы бросились к окнам, расположенным в обсерватории на верхнем этаже. Едва различимые в потоках дыма силуэты суетились у пустых оконных проемов, мельтеша из стороны в сторону и периодически выглядывая наружу в попытках оценить расстояние до земли. Наконец, кто-то особо отчаянный, собравшись с духом взобрался на обветшалые остатки подоконника, неподвижно застыв на мгновение. Укрытые в подлеске арбалетчики насторожились, напряженными взглядами сопровождая собиравшегося покинуть здание гостя, но стрелять не спешили. Солдатская выдержка, боевой опыт и инструкции Остина недвусмысленно говорили им повременить с действиями. Между окнами второго этажа и землей было не больше шести метров — небольшое расстояние, вот только вся прилегавшая к обсерватории земля была усыпана осколками кирпичей, потрескавшимися бетонными блоками и брошенными ржаветь остатками железного забора. Старыми, но от того не менее острыми. Долго выбирать между перспективой напороться на что-нибудь внизу и щекочущими спину горячими языками пламени убийце не пришлось, он решительно сиганул вниз, прикрыв голову руками и прижав к груди ноги. Стремительное, но недолгое падение закончилось плачевно: упавший еще подавал признаки жизни, но явно был не в наилучшем состоянии. Головорез ворочался среди бетонных громадин, обеими руками впившись в неподвижную ногу. Среди звуков потрескивающего пламени явственно проступали болезненные стоны. Теперь то и было самое время для стрельбы. Сразу несколько болтов вонзились в обездвиженного доходягу, пробив ему правую руку, горло и грудь. Убийца еще трепыхался какое-то время, но довольно быстро затих, окрашивая давно растрескавшийся бетон содержимым своих артерий. Едва ли его товарищи не заметили смерти побратима, уж услышать его непродолжительные вопли они должны были. Как бы там ни было, после нескольких быстро показавшихся и так же быстро исчезнувших в оконных проемах голов, ведущие в недра здания отверстия окончательно опустели. Отказались ли головорезы от идеи выпрыгивать из окон, или просто решили попытать счастья с другой стороны здания — Верго не знал. Он был заворожен живописным пожарищем, поглощающим остатки строения. Оранжево-красные языки оплетали собой почти что все доступные глазу поверхности обсерватории, выглядывая из окон и танцуя на быстро чернеющих стенах. Дряхлая древесина, будучи изрядно отсыревшей, шипя раскаленными капельками влаги, горела, заволакивая здание плотными клубами дыма, словно закрывая непроницаемым занавесом сцену роскошного театра. Прогнившие балки трещали и осыпались, прекращая поддерживать стены, в то самое время как трескался изъеденный сыростью скрепляющий кирпичи раствор. Здание стонало, заглушая звуками пожара все и вся вокруг. В конечном итоге, минут через десять вся пылающая конструкция превратилась в местами просвечивающийся оранжевыми сполохами, столб плотного черного дыма. Поднимаясь все выше, понемногу светлевшие клубы были отчетливо видны издалека. Вероятно, что сама Ганоя могла лицезреть черную полоску неба. Едва выдерживая все нарастающий жар и мешающий нормально дышать дым, Верго продолжал наблюдать за неистовством огня, попивая из своей фляги и смачивая водою лицо. Он терпел все это вовсе не из рациональных побуждений, ведь было очевидно, что из подобного ада человеку не выбраться, но предсказатель, как и все остальные члены его команды хотел убедится, удостоверится в том, что это был конец злополучной истории. Нет, он не мог уйти сейчас, он бы этого себе не простил, не смог бы заснуть, зная, что есть хотя бы малейший шанс того, что преследовавшие их убийцы уцелели. Верго намеревался ждать столько, сколько потребуется, пока последняя несущая стена обсерватории не обвалится, навечно хороня под собой его мучителей. В каком-то смысле он даже наслаждался происходящим, словно это было отмщением за то, что ему довелось перенести. Закусив нижнюю губу, силой удерживая слезящиеся глаза открытыми, предсказатель жадно поглощал постройку взглядом, наблюдая за обрушивающимися потолками и разваливающейся кирпичной кладкой. Верго чувствовал триумф, ликовал, смакуя долгожданную победу. Вот уже не он в отчаянии бросается из стороны в сторону, как загнанная в угол крыса, но его недоброжелатели. «Надеюсь, ублюдки, перед смертью вы сполна прочувствовали, какого это — быть в моей шкуре», — злорадно подумал предсказатель в очередной раз отпивая из порядком опустевшей фляги. Пол часа спустя ненасытный пожар окончательно покончил с остатками здания, едва не перебравшись на беспечно раскачивавшиеся на ветру сосны. Пепелище все еще отдавало более чем ощутимым жаром, неслабо дымя и покрывая округу неплотным слоем пепла. Ветер игриво разносил белесую золу, так и норовя укрыть расползшийся слой гари светлой пеленой. Кафтан предсказателя уже был насквозь пропитан потом и едким запахом дыма, а его плечи и голова устланы белыми хлопьями. Отстранившись от дерева на которое он все это время опирался, Верго стряхнул с себя часть бледного осадка, с тоской вслушиваясь в громкое урчание желудка, что умудрялось даже заглушать собой мерное потрескивание пламени. Верго явственно чувствовал удовлетворение. Удовлетворение и голод. Смутно оглядев свои исцарапанные и искусанные руки он безучастно отметил свое нынешнее безразличие — все эти мелкие ранения отнюдь не перестали болеть, но по какой-то таинственной причине мужчина почти не ощущал исходившего от них дискомфорта, словно свыкнувшись со своим новым спутником в виде постоянной ноющей боли. Что же, по крайней мере у него ничего более не чесалось. Кто бы мог подумать, что зуд является более существенным отвлекающим фактором в сравнении с болью. Потирая раздраженную и иссушенную кожу рук, предсказатель неспешно подошел к рассевшемуся в кустах Голдбергу, не с целью поговорить о чем-то конкретном, скорее с потребностью просто обменятся несколькими праздными фразочками, как бы в напоминание того, что они все еще одна команда. — Кажется я уже готов убить за горячую ванную… — Н-да, а вы только представьте, наши древние предки проживали весь свой век, так и не помывшись ни разу! — ободрительная реплика усача разбилась об унылую и недовольную мину Вебера. — Неудивительно что они жили в лучшем случае до сорока лет, — колко прокомментировал Верго, неумелыми движениями разминая затекшие кисти. — Подумать только, и когда это я успел стать брюзгой? — Стало быть, после тридцати, — сказал Голдберг, выбираясь из укрытия и приводя в порядок растрепанные усы. — Да это еще что. Вот поживете с мое, вот тогда и посмотрим, как вы запоете. Готов биться об заклад, с потрясающим феноменом непрекращающихся болей в пояснице и периодическими приступами невралгии вам еще не посчастливилось познакомится? — Ааа, Филипп. Скажете тоже… Под звуки шутливой беседы наемники стали неуверенно выползать из своих укрытий, с опаской поглядывая на покрытое оранжевыми сполохами пепелище. Смелея с каждой секундой, они начали складывать оставшееся снаряжение, разряжая по указу Остина взведенные самострелы. Негромкий, практически робкий гомон заполонил почерневшую поляну. Копившееся все это время напряжение понемногу спадало, уступая место нетерпению и усталости истощенных солдат. — Отойдем немного на запад и там разобьем лагерь. Тут нельзя больше оставаться, — сухо выдавил из себя главарь наемников, словесно отвечая на множественные вопрошающие взгляды. Услышав команду, гвардейцы засуетились, наспех запихивая небогатые пожитки в свои изношенные сумки. Покончив со сбором своей клади, пошатывающийся от усталости Борис не спеша подобрался к тлеющим обломкам обсерватории, пытаясь спасти остатки обгоревшей конопляной веревки. Присев на корточки, он запустил руку за пазуху в поисках ножа, вероятно желая обрезать торчащий из-под лежавшей на земле железной двери конец веревки. Наблюдая за вялыми потугами бойца, Вебер невольно поморщился, выдав: — Я надеюсь нам хотя бы хватит сил дойти до места следующего лагеря? Риторический вопрос предсказателя был оставлен без ответа. Большая часть наемников занималась тем, что пыталась набрать в свои фляги родниковую воду из ближайшего источника, старательно выбирая из крохотного водяного потока частички упавшего туда пепла, которые никто по всей видимости заглатывать не желал. Барон, в свою очередь, отправился за укрытым среди крупных валунов наследником, о существовании коего в течении последнего часа, Верго и не вспоминал. Оставшись наедине с собой, предсказатель достал свои драгоценные часы, принявшись изо всех сил оттирать налипшую на них грязь и сажу краями своей рубахи. Пять минут усердного труда и поверхность вещицы вновь красиво блестела, отражая в себе грязное лицо владельца. Всмотревшись в свое отражение, Вебер оценивающе оглядел свою жесткую, колкую щетину, отметив про себя необходимость в скором посещении городского брадобрея. Впрочем, прежде всего нужно было еще как-то добраться до города. Закончив осматривать свою потрепанную шевелюру и обветренное лицо, предсказатель хорошо отработанным движением отправил маленький механизм в глубины кафтана. Помимо следов недавних происшествий он заметил на своем лбу кое-что более тревожное. Среди корок грязи и россыпи мелких царапин теперь пролегали совсем еще свежие морщинки. Ну а чуть выше, в слипшейся челке проглядывалась целая вереница седых волосков. Вебер мог бы поклясться, что до того, как он взялся за это дело, седины у него не было. «Эта работа буквально откусывает куски от моей жизни», — безрадостно заметил про себя Верго. Еще раз пробежавшись глазами по дымящимся остаткам здания, предсказатель слегка пошатнулся, а сердце его екнуло — прямо у почерневшей от гари железной двери лежал некий крупный, мешковатый предмет, и это при том, что еще десять минут назад там его не было. Осторожно делая один неспешный шаг за другим, Вебер приближался к своей находке, пытаясь разглядеть что же это все-таки лежит там, среди тлеющих обломком. К счастью, в отряде наемников нашлись люди более зоркие чем он: — Борис! — громко вскликнул кто-то из числа гвардейцев. Несколько секунд предсказатель оглядывался, пытаясь найти не откликавшегося на зов Бориса. Наемника нигде не было, он словно испарился. Вернувшись взглядом к недавно возникшему предмету, Верго не без труда опознал в нем крупное тело искомого товарища. Внезапно, лежавшее до этого неподвижно тело затрепыхалось, в судорогах пытаясь ухватится обожженными пальцами за все еще догорающие обломки здания. Заметив это, один из наемников тотчас бросился на помощь агонизирующему собрату. Успев пробежать не больше пятнадцати метров, гвардеец упал, осев сначала на одно колено, а после и вовсе, подобно мешку с картошкой развалившись на усеянной пеплом земле. Болезненно вздрагивая и хватаясь за собственное горло, горе-спасатель отчаянно тянул руку в сторону сбитого с толку Вебера, беззвучно умоляя последнего о помощи. Губы бойца еще двигались, но ничего кроме негромких хрипов не могло покинуть его уст. Хотевший было ринутся за раненными предсказатель застыл на месте, беспомощно наблюдая за погибающими спутниками. Не знающая милосердия рациональная сторона Верго сковала его по рукам и ногам — подходить к пепелищу еще ближе было бы самоубийством. «Но как же так? Проклятые убийцы, неужели мы их недооценили?» — промелькнуло в пустой голове предсказателя. Как назло, в столь критический момент, когда нужно было действовать решительно и быстро, поток здравых мыслей покинул мужчину, оставляя его наедине с собственной паникой. Беспомощно оглянувшись, Верго не придумал ничего лучше, чем завопить: — ОСТИН! Они еще живы! Что именно должно было значить это «они», предсказатель не успел придумать. Шла ли речь о врагах, или же о товарищах — это было совершенно неважно. Единственное что сейчас имело значение, так это необходимость привлечь внимание их предводителя. Уж он то должен был знать, что делать. Запыхавшийся главарь гвардейцев на пару со своей сестрой прибежал лишь мгновением позже, застав двоих своих подчиненных в фактически предсмертном состоянии. — Ни шагу ближе! Что-то убивает всех, кто подойдет к завалу! — только и успел выпалить предсказатель, с надеждой глядя на пришедших. На размышления у Остина ушло не более пяти секунд. Не церемонясь, одним рывком тот сорвал с себя сумку, выворачивая ее содержимое на землю. Среди одежды и скудных припасов Остин выхватил веревку подобную той, за которой ранее отправился Борис. Слегка дрожащими руками он обвязал один ее конец вокруг небольшого камня, после чего метким броском отправил его в сторону ближайшего содрогавшегося на земле наемника. Крепившийся к концу веревки камень приземлился рядом с запрокинутой головой бедолаги. — Хватайся! Просто схвати чертову веревку! — проорал Остин. С трудом управляя конечностями, наемник таки смог зацепится за брошенный ему конец, дерганными движениями наматывая веревку себе на руку. Как только несколько колец легли на его запястье, Остин с Арчи потянули второй конец веревки, изо всех сил упершись в землю ногами. Получив в свою сторону порцию отборной ругани, нерасторопный предсказатель также подключился к общему делу, внося свой посильный вклад. К этому моменту на крики стали сбегаться другие гвардейцы, искренне недоумевая с происходящего. Кряхтя и выпучивая глаза до предела, троица умудрилась вытянуть еще живого бедолагу менее чем за минуту. Оказавшись подальше от руин, боец практически мгновенно стал нормально дышать, жадно хватая ртом воздух. Его судороги утихали прямо на глазах, а движения конечностей приобретали плавный и осмысленный характер. Остин не стал тратить время, разбираясь с самочувствием наемника. Он оставил это своим товарищам. Как только спасенный гвардеец оказался в безопасности, главарь наемников бросил камень еще раз, докинув его до ног Бориса. Вот только сам Борис на это никак не отреагировал — наемник лежал животом вниз, совершенно неподвижно. Закрепленная у него на спине сумка возвышалась над застывшим мужчиной, подобно надгробной плите. — Хватайся! Хватайся, мать твою! — безуспешно кричал Остин, пытаясь достучатся до лишенного сознания тела. Но лежащий гвардеец даже не шелохнулся. Столпившиеся вокруг наемники тревожно роптали, боясь подобраться к творящемуся действу поближе, чтобы ничего не испортить. Арчи несколькими короткими фразами смогла предупредить их об опасности остатков обсерватории, но полной картины происходящего у зевак все еще не было. Быстрыми, отточенными движениями главарь гвардейцев подтянул веревку с камнем. На мгновенье он закрыл глаза, словно задумавшись над чем-то. — Есть еще взведенный самострел? — на удивление спокойно, пускай и несколько торопливо спросил у подчиненных Остин. — З-зачем? — донеслось со стороны глазеющих гвардейцев. — Есть или нет, псы поганые?! Не по делу рты свои будете потом раскрывать! — неожиданно для всех взревела похожая на мегеру Арчи. Испуганный Блиц протянул девушке среднего размера арбалет, вздрогнув, когда та буквально вырвала оружие у него из рук. Получив в свои руки желанный инструмент, Остин без промедления принялся затягивать узел вереки у наконечника заряженного в самострел болта. Когда он закончил, оружие было направлено прямиком на лежащее неподвижно тело, быть может самую чуточку выше. Под всеобщий всхлип необычный снаряд отправился в свое недолгое путешествие, пронзив в итоге сумку Бориса. Остин осторожно натянул веревку, после чего позволил Арчи и Верго взяться за ее концы. Не было до конца понятно, насколько хорошо она сидит в сумке, и получится ли вообще осуществить задуманное, но времени на размышления не оставалось.