Троица затаила дыхание, боясь вырвать резким движением снаряд из непрочной ткани изношенной сумки. Плавными движениями начали они подтягивать веревку за ее конец. Сумка слегка шелохнулась, после чего медленно съехала на бок. Перекинутая через руку гвардейца лямка натянулась до предела, сместившись в сторону спасателей. — Сильно, но плавно, — прошептал в назидание товарищам Остин, стирая тыльной стороной руки проступивший на лбу пот. — Если поспешим, она не выдержит. Первое совместное усилие троицы привело к тому, что тело Бориса немного сдвинулось. Покачнувшись, оно развернулось ногами в сторону от гвардейцев. Напряжение немного спало. Раз сумка выдержала это, то вполне может выдержать и еще несколько рывков. Перехватив веревку поудобнее, команда на выдохе потянула за ее конец. Негромкий треск донесся до их ушей. Острие болта безвольно выпало из раскуроченной сумки, позволяя ее содержимому хаотично высыпаться наружу. Скрип зубов издаваемый троицей мог заглушить только громкий вздох разочарования остальных наемников, разнесшийся вперемешку с еще более громкой руганью. Машинально работая руками, Остин подтянул к себе злосчастный болт. Воцарилось тягостное молчание. Тяжело дыша он повернулся в сторону стоящего позади Вебера. — Ты же у нас врачеватель? Беря во внимание что его руки отсюда я не смогу выцелить, что я могу ему проткнуть этим, — главарь слегка приподнял болт, —чтобы острие гарантированно застряло в теле, и это его не убило в итоге? Верго взволнованно сглотнул, сначала уставившись на острие болта со множеством зазубрин, следом переведя взгляд на лежащего вдали товарища. Время замедлило свой ход для предсказателя, мысленно он представил себе анатомический атлас человеческого тела, пробегая внутренним взором по сетям сосудов и артерий снизу-вверх. Держа в голове приблизительную карту кровеносной системы, Вебер старательно охватывал как можно больше внешних факторов, включая аспекты наличия одежды и расположение самого тела. Ступни быстро были забракованы, так как попасть в них с нынешнего положения Остина было бы слишком сложно даже если бы на аэродинамику болта и не влияла прикрепленная к нему веревка, помимо этого, предсказатель не был уверен, как на пробивную способность снаряда повлияют оббитые железом подошвы сапог Бориса. Даже если болт и проткнет голень, то велик шанс образования закрытого перелома, а значит наемник не сможет продолжить с ними дальнейший путь. Бедра Верго даже не рассматривал — слишком уж близко пролегала ветвь глубокой бедренной артерии. Мысленно пройдясь по корпусу, Вебер лишь печально нахмурился: о стрельбе в него не могло идти и речи. — Ты должен попасть либо сюда, — предсказатель указал пальцем на фрагмент собственной руки, ниже плечевого сустава, но выше локтевого, — либо вот сюда. — Палец устремился поближе к шее, указав на ключицу. — Лучше конечно первый вариант, так ты точно не заденешь горло, — подытожив свой вердикт, Вебер подчеркнул интонацией последнее предложение, после чего добавил: — И еще, если не хочешь, чтобы он умер от гангрены, промой острие и древко спиртом, или хотя бы раскали его на огне. Остин ничего не ответил, он быстро подобрался к еще тлеющему куску балки, разворошив его, тем самым вызволяя покоившиеся внутри языки пламени. Острие болта быстро оказалось среди них, отливая красными и оранжевыми огнями. Главарь не стал терпеливо дожидаться полного покраснения металла, параллельно с нагревом острия заряжая болт и с пыхтением взводя арбалет. Предсказатель тревожно наблюдал за небывалым зрелищем. Он еще никогда не видел, чтобы кто-то был способен голыми руками взвести крупный самострел, даже не уперев его в твердую поверхность. Он прекрасно понимал насколько там тугая тетива, и оттого у него в голове не укладывалось, как обычный человек из плоти и крови может без каких-либо приспособлений совершить нечто подобное. В его молодые годы, инструктора по физической подготовке в военной академии любили потешаться над курсантами, якобы предлагая поставить зачет за курс тому, кто сможет голыми руками, на весу взвести предоставленный им самострел. Из всего потока предсказателя (размером в триста человек), за все время, проведенное им в академии, никто так и не смог получить зачет таким способом. Сейчас же, прямо у Верго на глазах, Остин плавно и целеустремленно натягивал тетиву, даже не обращая внимание на скапывающую с посиневших пальцев кровь. Когда с приготовлениями было покончено, главарь гвардейцев уверенно направил взведенный самострел на неподвижное тело, присев на одно колено и уперев в него правую руку для стабилизации оружия. Палец Остина тревожно поигрывал спусковым крючком, в то самое время как он сам едва заметно корректировал направление острия болта, поджидая подходящего момента. Когда очередной порыв ветра стих, болт с негромким свистом отправился вгрызаться в неподвижную плоть. Доля секунды, и вот уже снаряд вонзился в руку Бориса чуть ниже плеча, практически задевая сустав. Острие глубоко вошло в тело гвардейца, оставив снаружи лишь фрагмент древка с обвязанной вокруг веревкой. Почти что сразу из раны засочилась кровь, окрашивая бледно-серые рукава наемника. Темное пятно довольно быстро расползлось вокруг снаряда. Это было видно даже издалека. На этот раз к вытягиванию товарища подключилась почти что половина группы, и слегка вздрогнув от натяжения веревки, тело планомерно начало курсировать в направлении гвардейцев. Мокрый от крови пепел быстро облепил руку Бориса. К тому моменту как тело вытянули наконец в безопасную зону, за счет налипшей со всех сторон к мужчине золы и почерневших щепок, забившихся у него в сальных волосах, наемник походил на обугленную мумию. Увидев беднягу вблизи, Верго невольно поморщился, отпустив одновременно с Остином парочку отменных крепких словечек. Состояние Бориса было незавидно, и не нужно быть врачевателем чтобы это понять: из-под неестественно бледной кожи проступали набухшие голубоватые вены; под глазами мужчины красовались огромные посиневшие мешки, они были практически так же сини, как и его губы, вокруг которых пролегали остатки засохшей кровавой пены. Гвардеец лежал неподвижно, не подавая никаких видимых признаков жизни. Глаза его были плотно закрыты, а грудь совершенно не вздымалась, будто бы позабыв, каково это — прогонять по легким воздух. — Черт, он что же это, копытца отбросил? — пронесся у Вебера над ухом неосторожный вопрос какого-то гвардейца. Отмахнувшись от пары идиотских вопросов, предсказатель закатал измаранный пеплом рукав Бориса, прощупывая его пульс. Холодные пальцы Верго скользили по влажному от крови запястью в попытке ощутить слабые, едва пробивающиеся из-под кожи толчки. Не менее двадцати секунд нависал Верго над неподвижным наемником, после чего, не скрывая удивления, хрипло огласил: — Пульс есть. Он жив. — Протерев рукавом зеркальную поверхность своих часов, Вебер приставил их к носу гвардейца. Он облегченно вздохнул, когда мгновение спустя металлическая поверхность слегка запотела. — Еще дышит, пускай и слабо. — Что с ним? — встревоженно спросила Арчи. — Как ему помочь? — Да кто ж его, блять, знает? — небрежно бросил Остин. — Что бы с ним ни было, оставаться здесь дальше мы не можем. Предсказатель, можешь быстро вытащить из него болт и обработать рану? — Мне нужно… Ну, двадцать минут. — У тебя есть десять. Верго поспешно захлопотал над раненым, пытаясь на глаз прикинуть шансы последнего на выживание. Осторожно пройдясь кончиками пальцев по краям паршиво выглядевшей раны, предсказатель уперся подушечками в древко болта, торчащее из плоти бедняги. Дела были плохи, Вебер не имел и малейшего понятия что произошло с организмом пострадавшего гвардейца, он сильно медлил, опасаясь своими действиями навредить мужчине. Собравшись с мыслями, предсказатель перетянул руку наемника наспех сделанным из подола кафтана жгутом, промыл водой из фляги покрытое пеплом ранение и зафиксировал пальцами выступающее из тела основание древка снаряда. Он хорошо знал, что попытка изъять снаряд сейчас, еще до перемещения тела, станет для гвардейца губительной, открыв еще большее кровотечение и практически гарантированно занеся глубоко в рану какую-нибудь инфекцию. Нет, болт извлекать было никак нельзя, оставалось только укоротить выступающую его часть и обездвижить руку. — Кровь все никак не останавливается. Дайте мне что-нибудь раскаленное, —спеша проговорил предсказатель, направив свою реплику в ряды столпившихся вокруг гвардейцев. Второй раз просить не пришлось, ведь уже через минуту ему протянули единственную уцелевшую суповую ложку. Разогретый на пепелище столовый прибор отсвечивал оранжевым, излучая пренеприятный жар. Кто-то вдумчиво обернул ручку ложки тканью, уберегая тем самым пальцы Вебера от ожогов. Ухватившись за импровизированный инструмент, предсказатель принялся тщательно обрабатывать выступающие из-под кожи островки плоти, кривясь от омерзительного смрада жженой человечины. Когда он уже заканчивал, хладнокровно и неумолимо орудуя раскаленной ложкой, из уст лежавшего до того безмолвно мужчины донесся слабый, едва слышный стон. Не выказавши внешне и толики удивления, про себя Верго восхитился живучестью наемника — тот потерял не так уж и мало крови, еще минуту назад выглядел ничем не лучше трупа, но теперь, по всей видимости приходил понемногу в себя. Вебер бережно согнул руку раненного в локте, формируя из остатков своего одеяния подобие фиксирующей руку повязки. Закончив свою работу, он с трудом привстал над наемником, смахивая со лба выступившие капли пота. Предсказатель оценивающе оглядел объект своих трудов, словно пытаясь понять, будет тот жить, или все-таки отправится к праотцам в ближайшие полчаса. Гвардеец же ко всеобщему удивлению и впрямь заметно порозовел. Его грудь потихоньку вздымалась, разнося по ослабленному телу живительный кислород, вперемешку с окружающим путников дымом. Собравшиеся вокруг наемники переглядывались и негромко роптали, буравя многозначительными взглядами то неподвижного собрата, то нависшего над ним предсказателя, а периодически и вовсе, украдкой поглядывая на хмурого предводителя. — Он не пойдет, — тяжко выдохнул Верго, словно с дыханием были проблемы у него, а не у раненного гвардейца. — Значит потащим, — отрезал Остин, умываясь водой из фляги. Главарь гвардейцев выглядел взвинченным до предела. Его волосы стояли дыбом как у разъяренного дикого зверя. Раскрасневшееся лицо было изрезанно сетью мелких морщинок, тщательно обегающих безобразный шрам. Стресс и постоянное напряжение сказывались и на нем, и теперь это мог бы заметить даже самый невнимательный член их команды. Образ непоколебимого каменного изваяния рассеивался на глазах, обнажая нервного, озабоченного, и дьявольски уставшего человека из плоти и крови. — Если не хочешь дотащить до места следующего привала его холодный труп, то придется соорудить носилки. Без этого никак… — хрипло сказал Вебер, промывая пересохшее горло живительной влагой из фляги. Остин ничего не ответил, он лишь едва заметно кивнул, после чего раздал своим подчиненным несколько емких указаний, тем самым дав понять предсказателю что его участие здесь необязательно — с этим гвардейцы уже справятся сами. Не совладав с тяжестью своих ног, Верго уселся прямо на сырую землю, облокотившись о невысокий, поросший мхом старый пень. Его больше не заботили состояние и чистота своей одежды, да что там, такие лохмотья и одеждой называть грешно. Сейчас он выглядел немногим лучше тех бедняков, что толпились у сжигаемых куч с провиантом. Грязный, изодранный и искусанный, мужчина с горечью оглядывал огрубевшую и растрескавшуюся кожу рук, напомнившую ему увиденную когда-то картинку испещренных трещинами пустынных солончаков. — Да что же вы в самом деле? — запричитал невесть откуда возникший Голдберг. — Разлеглись тут будто на пикнике! Там, на месте сгоревшей обсерватории еще кто-то есть, вне всяких сомнений! Чертов колдун как-то выжил! Что если он сейчас выберется из-под завала и доберется до нас? Да что эти дураки вокруг все копаются? Чего ждут? Смерти своей?! Надобно уносить ноги, да как можно скорее! — Мои ноги придется уносить отдельно от меня, — пробубнил Верго, будучи не в силах заставить себя подняться с земли. — Если кто-то там собрался нас убивать, пусть сделает это быстро. Честное слово, Филипп, я настрадался достаточно чтобы заслужить быструю смерть. — Да вы никак ополоумели! — зашипел Барон, схвативши предсказателя за воротник и что было мочи приподняв над землей. — Вставайте немедленно! Я говорю не-мед-ля! — Встану, встану. Я сделаю что угодно, только не вопите так, — меланхолично отозвался Вебер. — Я просто… Так устал… Понимаете, Филипп? Фатально устал. А этому всему все конца-края не видно. Мне просто нужно немного отдохнуть. Совсем чуть-чуть… Барон ободряюще похлопал с трудом державшегося на ногах предсказателя по спине, другой рукой придерживая шатающееся тело спутника. Не смотря на весь свой пессимистичный настрой и общую изнуренность, Верго прекрасно понимал, что оставаться здесь еще дольше никак нельзя. Колдун и правда был жив, умудрившись каким-то неведомым образом спастись под тлеющими обломками обсерватории. И даже опуская этот факт, и дураку очевидно, что столб дыма от пожарища был хорошо виден на всю округу. Вскоре сюда стянется целая куча любопытствующих зевак, а вслед за ними, может прийти и кто-то похуже. Превозмогая страдания, усталость и болезненно сжимающие пустой желудок спазмы, нужно было двигаться дальше. Если они хотят выжить, то у них нет и малейшего права на бездействие. Предсказатель машинально запустил руку в свою потрепанную сумку, ощупывая скудные пожитки. Не найдя желаемого, рука безвольно застыла на дне тканевого вместилища, а вместе с ней застыл и сам мужчина. Тщательно пройдясь по стенкам и внутренним кармашкам сумки еще раз, Вебер озадаченно вынул оттуда свою конечность, пронзительным взглядом уставившись на пустую ладонь. Несколько секунд он так и стоял, пялясь на пустующую длань, скрюченную почти что у самого его лица, после чего мужчина раздосадовано вздохнул, переведя в конце концов взгляд на сооружающих импровизированные носилки наемников. «Один. Всего один глоток моей расчудесной микстуры сейчас бы вернул меня к жизни. Хватило бы всего одного…» — думал Верго, безучастно наблюдая за снующими по округе гвардейцами. Он отчаянно закусил фалангу пальца, отвернувшись от Голдберга чтобы тот ничего не увидел. Предсказатель ощущал себя как разрывающийся от избыточного давления паровой котел, предохранительные клапаны которого были надежно заткнуты неизвестным вредителем. Распирающее в груди давление все никак не желало уходить, заполоняя собой абсолютно все: саму грудь, потяжелевшие мышцы, и даже гудящую голову. На секунду, покачивающемуся человекообразному котлу показалось что он слышит специфический звук стонущего от напряжения металла. — Мы выступаем, — прервал металлические стоны чей-то сдержанный голос. — Все уже готовы. А вы? — Секунду. Мы с Верго уже идем, — мягко ответил Арчи усач, плавно обходя предсказателя с правого боку. Он остановился как раз перед его лицом, загородив своей тучноватой фигурой Веберу обзор. — Мы же уже идем? Верно, Верго? — Я знаю, о чем вы думаете — я совсем раскис. По вашим глазам вижу. — Да нет, что вы… — Я в полном порядке. В полном. Абсолютный порядок. Сплошной порядок. — Уж не мне судить о порядках, но вот палец изо рта я бы все же вам советовал вынуть, того и гляди перекусите его. Предсказатель плавно достал окровавленную фалангу изо рта, разглядывая кровавые следы от зубов на месте сгиба пальца. На фоне всех тех неприятных ощущений, что доносились изо всех уголков его тела, боль в пальце совсем не ощущалась. Даже будучи слегка надкушенным, палец бодро сгибался, собираясь радовать дееспособностью своего владельца и дальше. Все что произошло далее, было для предсказателя как в тумане. Их группа отправилась в дальнейший путь, хотя тут было бы правильней сказать — заковыляла прочь от остатков обсерватории. Наемники попеременно сменяли друг друга, водружая на содрогающиеся от напряжение плечи носилки с неподвижным товарищем. Что было удивительно, впервые с момента знакомства Вебера с гвардейцами, группу вел не Остин, но Арчи. Главарь наемников плелся замыкающим, в оба глаза высматривая, нет ли за ними слежки. В этот момент он напомнил Верго вожака волчьей стаи, что также имеет привычку замыкать путешествующую колонну своих собратьев, гарантируя их безопасность. Спутники по большей части молчали, не умолкал лишь Голдберг, осыпающий хмурого предсказателя историями из конца эпохи пластинчатых металлических доспехов. Он неустанно приводил одну байку за другой, рассказывая то о несъемных доспехах осужденных смертников, вооруженных федерацией для своего последнего сражения, то о диковинном оружии, представляющим из себя крепящуюся цепью к длинному древку дубинку. Где-то на пятой или шестой истории, Вебер перестал различать слова, практически полностью игнорируя жужжание Барона. Когда же он поднял свои глаза от пыльной каменистой дороги, решив усмирить бредущего под рукой спутника если не словом, то взглядом, то обнаружил на его месте вовсе не жизнерадостного, извечно снисходительного непоседу-усача, но едва шагающего, запинающегося бедолагу. Визуально Голдберг состарился лет на пять. Его слипшиеся от грязи и пота усы едва вздымались, выпуская натянутые, исполненные стараний шутки. Барон говорил с прилагаемым усилием, едва шевеля языком. «Так это он для нас так старается? Такое подбадривание — что мертвому припарка», — улыбнулся про себя предсказатель, но ничего не произнес вслух. Впрочем, казалось, что это дошло не только до него. Бредущие наемники жадно вслушивались в старческое бухтение, цепляясь за эти истории как за спасительную ниточку, что позволяла им не уснуть на ходу. Какой бы длинной ни казалась дорога, рано или поздно она подойдет к концу. Мучения путников закончились, когда в сени размеренно потрескивающих на ветру хвойных гигантов, Арчи объявила о привале. Пускай при выборе места она и словом не обменялась со своим братом, тот не стал возражать. Остин перекинулся с сестрой многозначительными взглядами, после чего поспешил к бережно уложенному на земле Борису. После стольких передряг и долгого пути, предсказателю хотелось просто упасть в объятия столь уютно выглядящих, выступающих из-под земли корней деревьев, забывшись крепким сном. Даже голод оставил его. Но он знал, что у него еще есть одно незавершенное дело. То, с чем мог справится только он один. Верго поспешил к неподвижно лежащему на земле гвардейцу, бережно проверяя состояние раны. Импровизированная перевязочная ткань слегка набухла от крови, но все же активного кровотечения в этот момент не наблюдалось. Раненый дышал тяжело, размеренно. Избавившись от ставших бесполезными кровавых тряпок, Вебер оглядывал желеподобные сгустки загустевшей крови, оценивая масштабы кровопотери. — Видал и похуже. Он может выжить, но я не берусь приступать к операции без стерильных инструментов. Это просто его погубит. Мне нужен костер, пойдет и самый крохотный. Еще нужна чистая вода и как можно больше плотной ткани. — Предсказатель выжидающе уставился на Остина. Все необходимое было предоставлено Верго довольно быстро, никто не стал ни спорить, ни донимать его расспросами. Усталость, изученность и постоянна тревога, обеспечили путникам небывалый уровень взаимопонимания, по крайней мере на этот раз. Операция длилась не дольше получаса. Горе-хирург в меру своих способностей орудовал имевшимся у него небогатым инструментарием, плавно изымая инородный предмет из лежащего перед ним тела и аккуратно прижигая кровеносные сосуды. Раненый оказался тем еще везунчиком — кость была задета незначительно. Разумеется, пробивший руку насквозь наконечник болта без всяких сомнений оставил в кости не одну трещину, но по опыту Верго, руку вполне возможно будет сохранить в действующем состоянии. Если наемник выживет, кость должна будет срастись, хоть шрам и останется чудовищный. Закончив с перевязкой, предсказатель вяло отстранился от тела, отдав товарищам раненного необходимые указания по уходу. Это было последнее на что у Вебера еще хватило сил. Доползти до намеченного, отдаленно похожего на лежанку изгиба корней ему так и не удалось. Бедняга уснул буквально в метре от него, положив голову на согнутую в локте, плохо отмытую от крови руку. Ни ветер, ни гомон спутников, ничто не помешало ему провалится в глубокий, практически бездонный сон. В последние мгновения ясности рассудка, Верго показалось что он падает во что-то до жути беспросветное. По привычке он не стал противится. Глава 13. Когда торг неуместен Как часто мы осознаем, что находимся во сне? И что более важно, почему это не происходит каждый раз, когда мы спим? Стоит лишь немного призадуматься — как правило сны абсурдны, их детали непостоянны, а логика непредсказуема. Почему же непосредственно во сне нам не бросается в глаза его вопиющая несуразность? В чем кроется различие между бодрствующим, трезвым разумом, с легкостью распознающим даже филигранную фальшь реальности, и его неприхотливым, ленивым аналогом, что сопровождает нас во снах?