– Ну?.. – Ми… – Ля, ре. Ля-бемоль мажор. Давай еще раз. Лиля медленно водила по струнам, Аня перечитывала про себя текст и отстукивала ногой ритм. «Идет кисонька из кухни, у ней глазоньки опухли…» – Не торопись. Еще раз. «Идет кисонька из кухни». – Смычок вверх. У тебя подушка съехала, дай перевяжу. Аня поправила завязки на синей подушечке. В первом классе такие используются вместо мостиков. – Дальше. «Идет кисонька…» – Стоп! Ля-бемоль! «Идет кисонька из кухни, у ней глазоньки опухли…» – Да, молодец. Держи ритм. Лиля, смычок в начале этого такта вверх! Дальше. «О чем, кисонька, ты плачешь?» – «Как мне, кисоньке, не плакать?» – Бемоль, Лиля! – Мама! – Что мама? Я тут бемоль нарисовала? Ты за Калинникова решать будешь, есть тут бемоль или нет? Или у тебя своя нотная грамота? Лиля насупилась и продолжила. «Повар пеночку слизал да на кисоньку сказал…» – Хорошо. Еще раз. Лиля вздохнула. «О чем, кисонька, ты плачешь?» – Смычок вверх! «Как мне, кисоньке, не плакать?» – Молодец. Дальше. Дальше было «мяу». Но Лиле не мяукалось. – Лиля. Кисонька уже сдохла. Оживи ее, пожа-луйста. «Мя-а-а-а… хр… Мя-а-а-а… хр… Мя-а-а-а». – Мя-У! – У меня не получается! – Получится. Еще раз. «Мя-а-а-а… хр… Мя-а-а-а… хр». – А ну, не реви. Ну вот. – У меня никогда не получится! – Получится. Не реви. Бери скрипку. Давай сначала. …Идет кисонька из кухни, У ней глазоньки опухли. «О чем, кисонька, ты плачешь?» «Как мне, кисоньке, не плакать?» – Ну вот, умница же! Только си-бемоль забыла. Ладно, ничего. Теперь «мяу». Лиля начала злиться. Аня начала закипать. – Куда ты ведешь смычок? Плавно, Лиля! Руку ровнее! – Я не могу! Лиля топнула, бросила скрипку на диван и размазала слезы. Аня устало села. Взяла в руки скрипку. Это была очень маленькая скрипочка – с желтоватым корпусом, на котором виднелась заклеенная трещина. – Иди ко мне. Высморкайся. Она посадила Лилю себе на колени и сказала: – Знаешь, говорят, когда что-то не получается, надо сделать это сто раз, и тогда обязательно получится. Лиля смотрела на нее глазами, полными ужаса. – Сто раз?.. – Сто раз. – Но мама… – Бери скрипку. Лиля постояла в нерешительности, еще раз вытерла глаза и взяла инструмент. «Мяу». – Молодец. Один. «Мяу». – Два. «Мяу». – Три. * * * – Приду, Лиля. Накладывай себе суп. Ида ковырялась в тарелке и болтала ногами, Влад, как всегда, ел в наушниках, сидя за ноутбуком. У Ани звякнул телефон. Эсэмэс. Она взяла телефон в руки, открыла и прочла. Какое-то время она просто отупело смотрела на экран. Потом выключила. Снова включила. Перечитала. И вдруг начала смеяться. Аня громко расхохоталась, запрокидывая голову назад. Она забыла, что у нее болит рука, и стукнула ею по столу, задев тарелку с горячим супом, опрокинула его себе на колени, вскочила, продолжая смеяться. – Полотенце, – простонала Аня. – Дайте мне полотенце. Лиля дала ей полотенце, Влад принес половую тряпку и вытер суп с пола. Аня стояла, задыхаясь от смеха, вся мокрая и красная. Она обожгла ноги супом, но не чувствовала ожога, все продолжая смеяться. Лиля, Ида и Влад смотрели на нее молча. Пух коротко мявкнул и принялся жевать незамеченный Владом кусочек мяса из тарелки. – Ты чего, мать? – спросил Влад. – Он… Он… Аня не могла говорить. Она так сильно смеялась, что сама не заметила, как начала плакать. Одновременно рыдая и хохоча, она протянула Владу телефон.