У пятнадцатилетней Ани плохо растут волосы. Мама часто стрижет ее на растущую луну и до сих пор взбалтывает для нее яичную смесь, которую Аня будет втирать в корни волос, а потом долго-долго вымывать. Еще два года назад мама помогала ей, приговаривая: – Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса. – Мама лила воду из розового пластмассового кувшина. – Расти, косынька, до пят… Аня, от таза не отодвигайся, на ноги мне льешь! Все волосыньки в ряд… – Бата де кола! Виталий, руки мягче! Когда через два года, в семнадцать лет, Аня забеременеет, у нее внезапно начнут быстро расти волосы и она наконец-то сможет начать отращивать их. Они даже будут казаться красивыми. В три года волосы ее дочери станут закручиваться на концах в тугие локоны. Аня будет лить воду Лиле на голову и говорить: – Расти, коса, не путайся… – Ай, мама, в глазки! – Лиля будет уворачиваться и визжать. – Дочка маму слушайся… Стой ровно, а то шампунь попадет! В тридцать Аня поведет в сад уже вторую свою дочь и на обратном пути увидит бегущую через дорогу незнакомую девочку, похожую на нее саму в пятнадцать лет, только с очень длинными волосами. – Упражнения на дроби и пор де бра! – объявил Раскольников. – Не колотим, Тая, каблук касается пола, как нож масла! Четче! Быстрее! Тридцатилетняя Аня с ужасом увидит, как длинноволосая девочка бежит через дорогу на красный свет. – Досэ-уно-и-дос-трэс-кватро-и-синко-сэйс-сьетэ-и-очо-нуэвэ-и-дьез-онсэ-досэ… Компа́с! Из-за поворота на незнакомую девочку едет огромная длинная фура, которую видит Аня, но не увидит девочка. – Четче дроби, девочки! Компа́с! Когда девочка упадет на дорогу, отброшенная фурой на пару метров, у нее будут продолжать дергаться ноги, словно она еще бежит. – Пошли кастаньеты! Компа́с! Волосы девочки рассыплются и будут до ужаса красиво лежать на асфальте светлой густой волной. Студенты двигаются быстро-быстро, щелкая кастаньетами и отбивая ногами дроби. На лбах выступила испарина. У Раскольникова в глазах сияют восторг и ясность. – Закончили. Пятнадцатилетняя Аня встала перед зеркалом. У балерины кончился завод, и она замерла, подняв руки над головой. – Всем спасибо. Вокруг фуры стоят люди. Все смотрят, как волосы девочки на глазах становятся красными. – 11– Выйдя из автобуса, Аня сразу замечает Яна. Он улыбается и смотрит, подходит, подает Ане руку. Они утыкаются друг в друга и смеются. – Не может быть! Это невозможно, невозможно… – Чэщьчь…[62] Ян взял ее сумку и взвалил на плечо, будто она совсем ничего не весит. Они пошли вперед мимо снующих людей и надписей на непривычном языке: «Kasa biletowa»[63], «Rozklad jazdy»[64], «Białystok». Аня никогда до этого не бывала в Польше и оглядывалась по сторонам с удивлением и восторгом. – Сначала позавтракаем, – сказал Ян. Они вошли в какое-то кафе с вывеской «Lokalna kuchnia»[65]. Прошли на пункт раздачи. Аня взяла какой-то салат, Ян – сырники со сметаной и два кофе. Выбрали столик и сели друг напротив друга. – Я не уверена, что смогу поесть, – сказала она. – Мне кажется, я вообще не ела с того дня, когда ты готовил. – Я теж[66]. Ян сидел напротив и был какой-то удивительно красивый – идеально выбритый, в голубой рубашке, серой кепке, с аккуратными серебристыми волосами. Аня немного подкрасилась в поезде и переоделась, но все равно чувствовала себя недостаточно красивой по сравнению с ним, недостойной, и смущалась. Она насадила на вилку кусочек курицы и стала медленно пережевывать. – Я рассказал о тебе маме, – сказал он вдруг. Она округлила глаза. – Зачем?.. – Не знаю. – Ян макнул сырник в сметану. – И что сказала мама?.. – Сказала, что очень за меня рада. – Он откусил сырник. Аня застыла с вилкой в руках. Ян ел, а она просто сидела и смотрела на него. – Прости, я все-таки не могу есть. – Ну тогда пойдем погуляем. Ян торопливо доел, и они снова пошли куда-то вперед, и снова замелькали вывески, лица, причудливые дома, и у Ани закружилась голова. Они дошли до какого-то фонтана, и Ян, хлопнув себя по лбу, вдруг сказал: – У меня же друзья тут рядом живут! – Он потянул ее куда-то за руку, по ходу рассказывая. – Они классные музыканты, по всему миру гастролируют. Просто… – Он остановился. – Я подумал, если у меня такие друзья, то, может быть, ты посмотришь на них и решишь, что я тоже ничего. – Боже, какой ты глупый! – рассмеялась Аня. Он будто немного обиделся, и Аня поцеловала его в нос. – Это ты-то – ничего?.. Они прошли еще немного, свернули в какой-то двор и вошли в дом. Поднялись по лестнице. Ян позвонил в дверь, открыл черноволосый парень. – Витам![67]– сказал Ян, подняв правую руку ладонью вперед. – Ничего себе, – сказал парень, взглянув на Яна. – Чэщьчь[68], брат. – Знакомься. Это Аня. – Привет… – пролепетала она. – Веслав, – представился парень. Ян разулся, Аня тоже скинула кеды. Веслав посмотрел на нее со значением и сказал: – Я никогда не видел его таким. Аня смущенно улыбнулась. Они прошли на кухню. Там сидела длинноволосая брюнетка с выбритыми висками и мелкими косичками-зизи. – Привет, – сказала она по-русски. – Я Вера. Они стали пить чай, весело о чем-то разговаривая. Ян рассказывал про «Ми-стерео», про их знакомство, а потом сказал: – Приходите вечером к Пану, я буду уроджины[69] отмечать. * * * За несколько месяцев до этого Аня открыла свою страницу в соцсети, чтобы посмотреть, кто поздравил ее с днем рождения, и ответить. Она уже накрасилась и присела выпить кофе, перед тем как одеться и выйти из дома – планировалась большая гулянка в клубе неподалеку. Под праздничной фоткой была сотня поздравлений, но вся лента тревожно мигала перекрывавшими все новостями: горел собор Парижской Богоматери. Аня ахнула: это казалось немыслимым. С нарастающим чувством тревоги она пролистала ленту, потом перешла к новостным порталам. Прямые включения показывали черные клубы дыма, выходящие откуда-то из шпиля, и толпы людей, стоящих поодаль и смотрящих на пожар. Аня одевалась в подавленном состоянии. Праздника уже не было. Праздник лопнул, как стекло в окошке Нотр-Дама. Но где-то недалеко накрывали на стол и ждали Аню, и она вышла из дома. Влад остался сидеть с детьми. Когда Аня поворачивала ключ, они смотрели прямую трансляцию, и Лиля крикнула: – Смотрите, смотрите! Он падает! – Вау, – выдохнула Ида. Шпиль упал. Аня вышла из дома. Когда она приехала в клуб, пожар показывали на большой плазме. На время все забыли про собор и кинулись поздравлять Аню. Ей вручали цветы и подарки, она улыбалась и обнимала друзей. Потом все сели за стол и стали громко разговаривать, зазвучала какая-то веселая музыка. Люди на экране беззвучно запели «Аве Марию». Люди на площади у собора стояли на коленях. Над их головами кружил серый пепел, похожий на грязный снег. Аня вышла покурить и достала телефон. Несмотря на середину апреля, на улице тоже шел снег – белый, настоящий. Аня включила трансляцию со звуком, смотрела на людей и одними губами повторяла слова: