Вот теперь совсем хорошо. Казарян опустил свое стекло, Смирнов — свое, и теплый ветер прилетел в машину. Гулял как хотел: ласково бил по глазам, поднимал волосы, щекоча теплом, забирался под рубахи. Открыв левый глаз, Казарян приказал: — Теперь налево. Галочка послушно повернула налево, в пробитую сквозь густой ельник асфальтированную просеку. Тотчас скомандовал Смирнов: — Остановись, Галя. — Одни начальники кругом! — посетовала Галя, прижалась к кювету и остановилась. Догадалась, наконец. — Оно, конечно, сухое свое действие оказывает. Казарян и Смирнов выбрались на обочину. — Проверяешь, Саня? — Береженого Бог бережет. Подождали три минуты. За это время мимо них проследовала лишь доисторическая «Победа», набитая детьми. — Мания преследования, Саня, — решил Казарян и, перепрыгнув канаву, направился в кусты. Коли вылезли, то для профилактики следует проделать. Смирнов прыгать не мог, миновал канаву по дну, благо сухо. Орошая облюбованный ствол, он сказал: — Прямого зрительного наблюдения нет. И мы убедились только в этом. — И успокоились, — подвел итоги размышлений Казарян, застегивая штаны. — Пока, — дополнил Смирнов. Вышли напрямую к Кержачу. Не доезжая до Кержача верст пятнадцать, они увидели дачный поселок на берегу скудной речушки. Дачный — слишком громко сказано. Садово-огородные, или, как их величал Смирнов, навозно-гнойные участки института, где преподавала Варвара. Проехали мимо деревни, проскочили мостик и осторожно вкатили в поселок. Ну, а домики ничего. Интеллигентные садовники-огородники, утомленные педагогической деятельностью, здесь трудились с энтузиазмом и понаставили ряды нарядных нерусских миниатюрных коттеджей. Игрушечный швейцарский кантон Ури. — Нам вон к той, — указал на единственную в стиле «рюс» дачку Казарян. Шикарно тормознули у ее калитки. Их встречали, как в деревне: все семейство у забора. Алик в шортах, Варвара в шортах и Ксюшка без порток. — Милости просим, — пропела Варвара и, работая под крестьянку, низко поклонилась. — Гость — говно, не бывал давно, — бабкиным присловьем отметил факт прибытия друзей Алик. А Ксюшка ничего не сказала. Пускала пузыри и беззвучно хохотала. Занесли оставшиеся четыре бутылки в дом и пошли играть в футбол за околицу. Команда прибывших против команды местных. На опушке отметили ворота, в которые встали Варвара (за команду местных) и бесполезный в поле хромой Смирнов (за команду прибывших). Ксюшка пока за основной состав не могла выступать, — ее застегнули в сидячей коляске, а в напарники Алику был приглашен соседский десятилетний разбойник. Поначалу все было на равных, и прибывшие даже открыли счет: совершенно неожиданно для себя Галочка забила мяч в ворота Варвары, но потом утомленность от сухинца сказалась: Казарян не забивал, а Смирнов пропускал. — Все, не могу, — смирился с поражением Казарян и лег на траву. — Ура! — заорал десятилетний разбойник и закривлялся в восторге. — Пойду что-нибудь пожрать приготовлю, — горестно определила свою незавидную женскую обязанность Варвара и покатила коляску с Ксюшкой к дому. — Я вам помогу, Варвара Викторовна, — вежливо напросилась ей в помощницы Галочка и направилась вслед за ней. Разбойник постоял, постоял, — было неинтересно — и отправился неизвестно куда искать интересное. Трое лежали на траве. — Что случилось, ребята? — спросил Алик. Ему рассказали, что случилось. — Сурово, — понял, как обстоят дела, Алик. — Это все у вас на квартире произошло, так я сразу вот к тебе и кинулся. Виниться. — Отнюдь не виновато пояснил появление их компании на даче Смирнов. — Иди ты! — вяло отмахнулся Алик. — Главное, что тебя не кокнули. Что будем делать, Рома? — Для начала ни под каким видом не оставлять его одного, — откликнулся Казарян. — С ним всегда или я, или ты. — Вы мне пока не нужны. — Зато ты нам пока нужен. И потом тоже, — немедленно срезал Смирнова Алик. — Ребята, мне необходимо вызвать их огонь на себя. А откроют они его только по мне одному. Такая вот альтернатива. — Ты там, у моря, что, словарь иностранных слов изучаешь? — полюбопытствовал Казарян. — Началось, — Смирнов пошарил руками вокруг — искал палку — нашел, поднялся. — Меня, пацаны, интересует сейчас один вопрос: каким образом покойник столь свободно ориентировался в твоей, Алик, абсолютно темной квартире? — Скорее всего, они навестили квартиру днем, в твое отсутствие, — предположил Казарян. — Все может быть, — без энтузиазма согласился Смирнов, а Алик оскорбленно заметил: — Так уж и навестили! У меня замки западногерманские, с секретом… — Хи-хи, — прокомментировал это заявление Казарян. — Что — «хи-хи»? — злобно вопросил Алик. — «Хи-хи» это, мой друг, означает, что для такой команды, которая там орудовала, твой западногерманский замок — и хиханьки, и хаханьки. Я понятно излагаю? — Казарян тоже встал и потянулся: после футбола нетренированные мышцы затекли. Алик спросил снизу, с травы: — Ребята, а дубинка эта где? Казарян подошел к своей куртке, временно изображавшей стойку футбольных ворот, поднял ее, нашарил в кармане дубинку и кинул ее Алику. Тот поймал ее и, рассматривая, ликовал, как дитя: — Изящная какая вещь! — Слава Богу, что эта изящная вещь не соединилась с темечком уважаемого Александра Ивановича Смирнова, — заметил Казарян. — Да, об этом я как-то не подумал. Но все равно — прикладистая штучка. — Алик вскочил и замахнулся дубинкой на Казаряна. — Ну, держись! Казарян присел от неожиданности, но тут же выпрямился и, злясь на себя, все презрение вылил на Алика: — Дурак ты, боцман, и шутки твои дурацкие. — Ничего, паренек, это оперативнику пугаться не положено, а кинорежиссеру — можно! — успокоил его Алик и — Смирнову: — Саша, подари ее мне. — Она и так твоя, в твоей квартире найдена. Потом обедали на маленькой террасе. И опять было хорошо, даже замечательно. Добивая «Эчмиадзинское», вспоминали былое. В связи с истечением срока давности мужская часть позволяла себе воспоминания несколько двусмысленные. Варвара великодушно посмеивалась, а Галочка смущалась, застенчиво прыская. Роль у нее сегодня такая была — пай-девочки. Часов в шесть «налетчики» стали собираться домой. Собрались и потянулись к машине, и тут Алик умильно заканючил: — Варь, можно я с ними поеду? — Тебе же завтра на телевидение только во второй половине дня! — возмутилась Варвара. — Мне, ты думаешь, здесь одной очень интересно? — Ну, ты пойми, мне на записи нужно быть свеженьким, как огурчик! Какой я после рейсовых автобусов буду?! Я же старый, Варвара! — заныл Алик. — А твой автомобиль где? — поинтересовался Смирнов. — Он его Нюшке отдал, — объяснила положение дел Варвара. — Так Нюшка в отпуске! — А ему лень. Ему все лень. На стоянку съездить, машину водить… — Варвара махнула рукой и отправилась к заревевшей вдруг Ксюшке, которая, видимо, не хотела, чтобы уезжали эти беспрерывно и громко говорящие люди. — Варь, ну, как? — опять заныл Алик. — Да убирайся ты с глаз моих долой! — решила Варвара. Алик кинулся в помещение — переодеваться. Только помахав ручкой через заднее стекло уплывающему назад забору, за которым, провожая их, стояли Варвара и Ксюшка, он вздохнул освобожденно: — Ну, все! — Трусливый раб, замыслил я побег, — как всегда цитатой оценил происходящее Казарян, сидевший рядом с шофером Галочкой. — К соньке тянет… — признался он, зевнув. — Так вы поспите! — предложила Галочка. — Пока в придорожные кусты не тянет. — Сейчас заснем, — пообещал Смирнов. — Алька, пока Нюшка в отъезде, дай мне машину, а? А то надоело на кривой ноге пешком передвигаться. — У тебя права с собой? — У меня всегда все документы с собой, — нравоучительно ответил Смирнов. — Раз ты у нас такой молодец, завтра обязательно на тебя доверенность оформим, — пообещал Алик.