— Вот только сейчас просек: свет фонаря, освещенная площадка. Я из тьмы на нее шагнул и вдруг понял: если выстрелит, то сейчас. Ну, и рухнул как подкошенный. — Бог за тебя, Саня, — признал Алик. — Солдатский Бог, — уточнил Смирнов. — Алька, давай кино посмотрим, а? Но сегодня без выстрелов чтобы. Веселое что-нибудь. И еще полстакана налей. Алик начал с последнего — принес полстакана и начал перебирать кассеты. Нашел, что надо, включил телевизор, включил деку. На экране возник Париж, а затем Мулен-Руж. Пошла программа знаменитого варьете. На уютную сцену вырвался новаторски обнаженный традиционный кордебалет. И тут Казаряна пробил неудержимый смех. — Ты что, Рома? — встревожился Алик. Указывая пальцем на экран, Казарян продолжал хохотать. — Сбрендил, что ли? Не отрывая глаз от обнаженных французских титек, Казарян сказал, давясь: — Их бы, как Таньку, всех разом за соски крутануть… И уже закатился, не сдерживаясь. Тут смех напал и на Алика со Смирновым. Алик грохнулся на диван и дрыгал ногами. Смирнов никак не мог выпить полстакана. Задребезжал дверной звонок. Не прекращая смеяться, Алик пошел открывать. Махов вошел в комнату и остановился в растерянности. Глядя на него, троица стала утихать. — Садись, капитан, — смог наконец предложить Смирнов. — А Сырцов где? — Занят пока, — ответил Махов, косясь на обнаженных девиц на экране. Троица на экран не смотрела: боялись нового приступа смеха. — Хороший он у тебя паренек, — сказал Смирнов. — Хороший-то хороший, а навалял. — Ты его не дави, Леонид. Он один больше того, что сделал, сделать не мог. Для того, чтобы их опередить, нужно было перекрестное наблюдение. Как у них. Должно было быть задействовано не меньше трех оперативников, — порассуждал Смирнов и выпил наконец свои полстакана. — Одного-то — на свой страх и риск, а вы — трое, — Махов не удержался, полюбопытствовал: — А что это вы такое смотрите? — Программа французского варьете, — объяснил Алик. — Да, — опомнился Махов. — Ни сегодня, ни завтра мы вас, Александр Иванович, беспокоить не будем. А денька через три вы уж дайте показания следователю. Договорились? Теперь насчет завтрашнего дня. Я попробую нажать, чтобы рабочие были… — А Ларионов-то что? — А Сергей Валентинович пока меня не вызывает. Ну, и я не высовываюсь. Да, я совсем забыл про вас, товарищ Казарян. Вы ведь свидетель… — Я, пока Смирнов в Москве, с ним одной веревочкой. Так что, Леонид, всегда к вашим услугам. — Тогда все, — решил так и не присевший Махов и направился к дверям. Погоревал на прощанье: — С вами бы посидеть, кино посмотреть, да дел невпроворот. Было два часа ночи. В три уехал Казарян, Смирнов и Алик легли спать. В девять часов утра бритый и уже позавтракавший Смирнов наяривал по телефону, Махова искал. Нашел и огорчился: не получилось у Махова, рабочие могли быть только после двух. Рассказал об этом Алику. Пригорюнились. — Чем бы заняться? — с тоской вопросил Смирнов. — Мне к одиннадцати на пресс-конференцию, а ты отдохни. Я в полвторого буду. — Отдохнешь тут, — проворчал Смирнов. — Ромку дождусь и поеду потихоньку, — Алик протяжно зевнул. — Не выспался. — Как грудного дитятю, из рук в руки меня передаете. В десять явился Казарян. — Прошу извинить за опоздание. Увлекся воспитательным процессом. — Сынка драл, что ли? — бесцеремонно поинтересовался Смирнов. — Учил, — уклончиво ответил Казарян. — Я пойду. Буду в половине второго, — объявил Алик и удалился, приветственно вознеся руку. — До двух — пустое время, — сообщил Смирнов Казаряну, — что делать будем? — Может, поспим? — мечтательно предположил Казарян. — Да не могу я спать, — закапризничал Смирнов и вдруг вспомнил, ликуя: — Ромка, есть дело. Мои новые портки должны быть готовы к сегодняшнему дню. Вперед, за портками! У подъезда их встретил милиционер Демидов в штатском. Он внимательно собачьими глазами осмотрел пожилую парочку и сказал: — Здравствуйте, Александр Иванович. — А Казаряну кивнул. — Здорово, Демидов, — без удовольствия поздоровался Смирнов. — А Сырцов где? — Капитан отдыхать Сырцова отправил. Переживает парень. Первый раз в человека стрелял. — Лучше было бы, если бы этот человек меня убил? — Да нет, конечно. Только вот убил. — Пускай привыкает, раз такую профессию избрал. Поехали, Рома. — И полез в «восьмерку», где уже сидел Казарян. — Я с вами, Александр Иванович, — твердо сказал Демидов и ухватился за дверцу автомобиля. Не обижать же паренька. Ему приказали. — Тогда садись, телохранитель, — согласился Смирнов и пропустил Демидова на заднее сиденье. — Куда? — голосом таксиста осведомился Казарян. — На Рижский рынок. Через зеркальце Смирнов посмотрел на Демидова. Тот сидел, нахохлившись. — Пушка-то при тебе, защитник мой любезный? — При мне, — ответил Демидов и непроизвольно пощупал слева пестренький свой пиджачок. — А если что, стрелять из нее будешь? — Это смотря в кого, — понял Демидов подначку и улыбнулся. — Давно в милиции? — спросил Казарян. — Второй год, — ответил Демидов и в свою очередь спросил: — А вы в кино работаете? — В нем, служивый, в нем. — А Гурченко знаете? — Гурченко тебе зачем? Не по годам вроде. — Просто интересно. Я ее книжку прочел. — Так что же спрашиваешь? Ты же про нее все знаешь. — Так то — книжка. А в жизни совсем другое. — Хорошим книжкам надо верить, — изрек глубокомысленный Казарян и вырулил на стоянку у Рижского рынка. Виртуозно втиснулся в мелкую щель и остановился. Вениамин Беленький встретил их приветливо, но сдержанно, ибо присутствие посторонних по старой привычке настораживало его. — Ваши джинсы, — объявил он и кинул на прилавок элегантный пакет. Сквозь прозрачный пакет Смирнов орлиным взором углядел кожаную нашлепку на кармане штанов с надписью на иностранном языке «Bell». — «Бел», — с трудом прочитал он. — Что это значит, Веня? — Bell — по-английски колокол, — объяснил Вениамин. — А с другой стороны — начало моей фамилии — Беленький. Знак фирмы. — Фирма веников не вяжет, — разглядывая извлеченные из пакета джинсы, заметил Казарян.