— Если скол оттаскивать поможете, то часа на полтора-два. — Поможем. Только вы уж, пожалуйста, побыстрее. — А что ищете-то? — Клад, — встрял в разговор Смирнов, зная, чем поддержать энтузиазм тружеников коммунального хозяйства. — Гляди ты! — обрадовался старший. — А большой? — Отроете — посмотрим. Витек протянул шланг от скверика, от садового крана и включил его. Тонкая струя зашевелилась и выпустила струю. Старший подхватил струю и, поприжав большим пальцем дырку, водяным веером прошелся по помещению. Пыль стала оседать. — Ну, дедок, ну, молодец! — имея в виду Смирнова, радовался старший. — Вы бетон почаще смачивайте, — посоветовал на прощанье Смирнов. И Махову: — Выйдем, Леонид. Вышли. Махов глазами отыскал бьющих баклуши оперативников и приказал: — Вы там рабочим помогите осколки оттаскивать. Оперативники послушно, но без радости отправились в здание. Смирнов и Махов устроились в скверике. — Леонид, ты списки, о которых я просил, принес? — Вот они, — Махов достал из кармана бумаги. Смирнов взял бумаги и, не заглядывая в них, невинно поинтересовался: — Списки ты составлял по телефонной справке управления? — По-прежнему держите меня за лоха. Нет, Александр Иванович, это копии ежегодных официальных актов. — Я посмотрю? — из вежливости спросил разрешения Смирнов и, не ожидая маховского ответа, стал листать бумаги. Потом изучать. Потом попросил у Махова ручку и отметил важное для себя жирными галочками на полях. — Что вы отметили, Александр Иванович? — спросил Махов, принимая возвращенные Смирновым бумаги. Принял, сложил вдвое, сунул в карман. — После скажу, — Смирнов откинулся на скамейке. — Позагораем, Леонид? Подошли Алик с Казаряном, уселись рядом. — Ну, как там? — задал постоянный свой вопрос Алик. — Долбают, — дал исчерпывающую информацию Смирнов. Дожидаясь, уныло сидели, перебрехиваясь ни о чем. Через полчаса Алик ушел. Через час, наверное, из «Привала» выскочил один из оперативников и закричал: — Товарищ капитан! Рабочие вас зовут! — Пойдемте, Александр Иванович, — пригласил Махов, и они пошли. Казарян — следом. — Что у вас? — спросил Махов, с солнца плохо видя в помещении. — До какого-то покрытия дошли, начальник, — доложил старший. Махов спрыгнул в глубокую, в человеческий рост, яму и там нагнулся. — Пластик какой-то, в кирпичную кладку разрисованный, — сообщил он наверх. — Понятно. Облицовку со стены сорвали, — вспомнил старинный кирпич Смирнов. — Пусть отбивают до края, чтобы отогнуть можно было. Махов выбрался из ямы, а в ней по-новому загрохотали отбойные молотки и грохотали еще минут десять. Умолкли разом, и голос старшего возвестил: — Край, начальники! Махов опять прыгнул в яму и оттуда потребовал: — Нож! Один из оперативников кинул вниз финку в футляре. Там, внизу, Махов надрезал в двух местах пластик и попросил рабочих: — Потяните-ка, братцы. Рванули. Оторвали и стали загибать кусок метра в полтора. Загнули и увидели деформированный мужской труп в лиловом шелковом костюме и руку второго, еще не освобожденного от пластика и бетона трупа. — Всем наверх, — приказал Махов. Вылезли рабочие. Вылез и сам Махов. Спросил у Смирнова: — Как решим, Александр Иванович? Продолжать раскалывать или подождать? Не отвечая ему, Смирнов присел на корточки у края ямы, — получше хотел рассмотреть, что там. Рассмотрел. Крикнул: — Роман! Подошел Роман, присел рядом, присвистнул и догадался: — Привал странников. — Теперь тебе все ясно? — спросил Смирнов и посмотрел Казаряну в глаза. — Абсолютно! — заверил Казарян, хлопнул себя по коленям и поднялся с корточек. — Это зрелище не для меня. Я пошел, Саня. А вы уж тут без меня шуруйте. Махов проводил Казаряна взглядом и повторил вопрос: — Ну как, Александр Иванович? — Сделай десятиминутный перерыв, Леонид. Только пусть рабочие и оперативники здесь останутся. Через десять минут продолжите. А сейчас у меня к тебе разговор есть. Выйдем. А на улице — полный ажур. Солнышко светит, малые дети резвятся, очередь к винному отделу стоит. Да и Смирнов с Маховым имели вполне соответствующий вид — прогуливались. — Дай-ка мне твои бумаги еще раз, — попросил Смирнов. Махов отдал бумаги. — Смотри, кого я тут из покойников отметил. Одиннадцать подпольных миллионеров-цеховиков. Не скажу, что все одиннадцать, но шесть-семь из них лежат у тебя в подвале. — Понятно, почему вы опасались переговоров с лагерным управлением, — мгновенно сориентировался догадливый Махов. — Глотов, которым вы интересовались, по всей видимости, живой? — Глотов был живым до прошлой субботы, — сказал Смирнов. — Не понял, Александр Иванович. — Потом объясню. А пока продолжай долбать подвал. Отроешь всех и открывай новое дело. Можешь особо не торопиться. — Смирнов глянул на часы. — Ого! Уже шестой. А мне в юридическую консультацию на Третьей Фрунзенской до шести надо быть. Леня, помни, вы еще ничего не нашли. — Вас отвезут туда и обратно, — заверил Махов и, подойдя к дверям «Привала», крикнул: — Демидов! Явился Демидов, осмотрел себя, отряхнулся слегка и сказал: — Слушаю, Леонид. — Будешь сопровождать Александра Ивановича. По мановению маховской руки подъехала «Волга». Смирнов с Демидовым уселись в служебную машину и тронулись в путь по набережной. Проехали под Крымским мостом, проехали «Фитиль», и вдруг Смирнов хлопнул себя по лбу: — Э, черт! Прибейся тут, — сказал он водителю, и тот притормозил. — Совсем забыл, что папиросы кончились. Я на минуту в магазин. — Я с вами, — сообщил Демидов и вылез из машины вслед за Смирновым. — Поздно вы вспомнили, на малую дорожку не успели заехать. — Да мы через бульвар, и порядок. Не баре. Так, теперь для того, чтобы водиле на Комсомольский выбраться, надо три светофора миновать. По крайней мере, три минуты форы. Только бы одной из дур за прилавком не оказалось. В кондитерском отделе или в соках. В магазине нелюдно, до времени полковников из соседней конторы еще десять минут. В отделе «Соки — воды» продавщицы не наблюдалось. Смирнов постучал монетой по прилавку. Нулевой эффект. Выкрикнул: — Кто здесь работает? Ни ответа, ни привета. Тогда он, глянув на Демидова, сказал: — Сейчас я им устрою шахсей-вахсей! И нырнул в магазинные кулисы. Выкрикнув еще раз для Демидова: «Эй, есть тут кто-нибудь?», он через обитую жестью служебную дверь выскочил во двор. Оглядевшись, быстро припер эту дверь снаружи одним из деревянных ящиков, наваленных здесь в изобилии, как рычагом. Вот она, на противоестественно высоких колесах, кургузая родная «Нива». За рулем безмятежно восседал Алик. Смирнов уселся рядом и приказал: — Гони. Налево вдоль желтого дома, на Комсомольский.