На этот раз Смирнова в дуге подержали подольше. Майор присел на край койки, заглянул в пустые, остановившиеся смирновские глаза, подождал, пока в них появится осмысленность. Со временем появилась. Ненависть. Майор потрепал его по щеке и спросил: — Где Ферапонтов? — Много у тебя через эту койку народу прошло? — плохо ворочая языком, вопросом на вопрос ответил Смирнов. — Много, — подтвердил майор. «Волга» Ларионова ехала вдоль железнодорожных путей. Мосин обернулся с переднего сиденья, предупредил: — Метров через триста этот дом будет. — Остановись, — отдал распоряжение шоферу генерал, включил свет в салоне, достал оперативную карту Москвы, прикинул по ней свое местонахождение и с удовлетворением отметил: — В общем, рассчитали мы все правильно. — И в микрофон: — Всем участвующим в операции! Я в трехстах метрах от объекта. Через три минуты жду на месте. Ровно через три минуты. За сто метров от объекта всем включить сирены. Внимание! Засекаю время! «Волга» продолжала стоять. Миня обернулся и с недоумением спросил: — А мы когда же? Ларионов смотрел на хронометр и считал секунды. Поднял руку, сказал: — Пошли! «Волга», взревев, рванулась с места. С трех сторон взвыли нестерпимые сирены, к дому с вывеской подлетели машины, из них выскакивали люди в штатском и люди в форме, полукольцом обхватывая дом. Подкатила и «восьмерка» с Аликом и Казаряном. Ларионов вылез из «Волги», увидал старых дружков, но ничего не сказал, поправил фуражку и направился к «рафику» с репродуктором. Там уселся в салоне и взял микрофон: — Говорит генерал Ларионов, — мощно раздался его механический голос. — Вы блокированы. Ни предложений, ни условий, ни ультиматумов у меня нет. Если полковник Смирнов жив, выходите по одному. Если нет, через две минуты открываю огонь на уничтожение. Те нарушили ларионовское приказание: вышли втроем. Майор и Володя вели под руки Смирнова, вели, как царя на трон, нежно и почтительно. Казарян и Алик кинулись к другу, подхватили, повели, сами не зная куда. — В санитарную, — подсказал им Ларионов через репродуктор и, бросив микрофон, вышел из «рафика». Подбежали медики, вырвали Смирнова из рук друзей и потащили в белый с красным микроавтобус. Алик посмотрел на парочку, безошибочно выбрал майора и весь вложился в удар, направленный в многострадальную челюсть, — майора отшвырнуло метра на два. Подошел генерал, тухло посмотрел на лежавшего и приказал тихому Володе: — Ну-ка, подними его. Володя суетливо и долго пытался поднять майора, получилось только тогда, когда майор слегка очухался. Майор встал перед Ларионовым. — Падаете ни с того, ни с сего, — брезгливо констатировал генерал и вдруг двумя стремительными рывками отодрал от майорской рубашки погоны, швырнул на землю, в пыль, и старательно, как о половичок, вытер о них ноги. А меж тем члены команды выходили по очереди. Их умело хватали, споро обыскивали и без особой деликатности толкали в «воронок». — И этих туда же! — крикнул генерал Махову, распоряжавшемуся у «воронка». Схватили и разжалованного майора с напарником, поместили, куда надо. Ларионов заглянул в санитарную машину, у задней двери которой уже мельтешили Алик с Казаряном. Смирнов в окружении медперсонала неудобно сидел на низких носилках. — Здорово, генерал! — гаркнул он бодро. — Медики, что с ним? — спросил Ларионов. — Тяжелый шок, сильнейшие побои, вроде бы внутренних повреждений нет, но кто знает… — отвечал бородатый врач. — Рентгенчик бы. — Саня, двигаться можешь? — поинтересовался генерал. — Он сейчас в горячке и сплясать может, — ответил за пациента недовольный врач. — Медики, отдайте его мне, а? Нужен очень, — униженно попросил Ларионов. — Да забирайте вы свое сокровище! — взорвался врач и, хлопнув себя по затылку, добавил: — Вот он где у меня со своими капризами, уложить никак не можем! Только за последствия отвечать будете вы! — Я, я, — согласился Ларионов. Почти по-немецки. Смирнов же без слов, растопырившись от неуверенности, — сможет ли, — вылез из санитарки. При свете фар осмотрел себя, увидел новые свои, до невозможности замурзанные джинсы, рубаху в непонятных пятнах, пустую сбрую. Крикнул Махову, только что проводившему «воронок»: — Леонид, в дежурке, в столе, машинка моя, и где-то там куртка. Принеси, пожалуйста. Махов, кивнув, отправился в дом. — За цепочку на лагерь мы ухватились со вчерашнего вечера. Прочесываем по документации соответствующий контингент, — сказал генерал. — Что у тебя есть, Саня? — Покатилов из «Космоса», Лев Сергеевич Кирьяков из райисполкома, отдел милиции этого района: не могла существовать контора с такой вывеской без их ведома, скорее всего, начальник, твое ХОЗУ… — Уймись, уймись, Саня, к этому вернемся позднее. — Позднее поздно будет. Всех изолировать до прихода на работу, неориентированных… Подошел Махов с пистолетом и курткой в руках. — Ваше, Александр Иванович? — Чей туфля? Мое, — вспомнил «Кавказскую пленницу» Смирнов, надел куртку, и под куртку в сбрую воткнул парабеллум, глянул на часы. Разбитые часы стояли. Осведомился: — Который час? — Четыре часа шестнадцать минут, — доложил Махов. — Всего-то? — удивился Смирнов. — Я-то думал, они часа три мной занимались. — Что они с тобой делали? — из-за спины генерала спросил Алик. — Электротерапию применяли, — ответил Смирнов. — Как это? — испуганно удивился Алик. — Потом, — отринул его Смирнов, и Ларионову: — Сейчас, Сережа, я тебе преподнесу самый ценный подарок. Глеба Дмитриевича Ферапонтова. Береги его, засади в самую надежную одиночку, поставь в охрану своих людей, проверяй эту охрану ежечасно, проверяй сам, только сохрани его! Это — единственный и главный свидетель на него. — Где он, этот твой свидетель? — быстро спросил генерал. — Сейчас мы к нему поедем. Возьми ребят получше. — Сырцов, Демидов, в оперативную машину на задание! — приказал Ларионов. — Я еду в машине Казаряна, вы — за нами. — Жаждешь конфиденции, Сережа? Другой бы драться, а я — пожалуйте… — Казарян хлопнул генерала по погону и пошел к своей «восьмерке». Смирнов вдруг вспомнил: — Ты извини меня, Алик, что с машиной такое приключилось… — Да иди ты! — огрызнулся Алик. — Ремонт твоей машины мое автохозяйство возьмет на себя, — сказал Ларионов. — Идите вы все! — зашелся Алик. — Пойдем, — согласился Смирнов. — И ты с нами. Втроем они подошли к «восьмерке», уселись и поехали. — Вы простите меня, братцы, за тот разнос. Должны понять: звонки сверху, звонки снизу, сбоку, из подземелья. Ничего не оставалось, как оперативно реагировать на справедливые критические замечания. — Раз все правильно, зачем извиняешься? — сидевший сзади, рядом с Ларионовым, Алик на него не смотрел. — Я извиняюсь только за то, что не смог ввести вас в курс дела. Только за это. — Виляешь, генерал, — оценил речи Ларионова сидевший за рулем Казарян. — Зачем тебе понадобилось провоцировать нас на подход к Грекову? Форсировал события? — спросил Смирнов. — Но подготовиться к этому как следует не сумел. — Мне необходимы были развязанные руки, и твои, и мои. — Ты когда понял, на что я выхожу? — приступил к главным вопросам Смирнов. — После лавины звонков. — Значит, знал об этом синдикате давно? — Скажем так: давно предполагал, что нечто подобное существует.