— Что же не копал по-настоящему? — Не за что было ухватиться. — А у Саньки было, за что ухватиться? — не выдержав, влез в разговор Казарян. — Было. «Привал странников». — У тебя он тоже был, — сказал Смирнов. — Только ты почему-то настойчиво ориентировал Махова на торговцев наркотиками, неужели не чувствовал подставку, липу?! — Сейчас борьба с наркоманией — проблема проблем. А в подробности я не успевал влезть. — Все ты врешь, Сережа, — Алик повернулся наконец к генералу, решаясь, посмотрел в глаза. — Ты боялся. Ты боялся момента, когда при неустойчивом равновесии твое положение, твоя генеральская карьера могут оказаться в опасности. Ты хотел выиграть не рискуя: удалось Сане — прекрасно, не удалось — хуже, конечно, но терпимо, потому что впрямую-то тебя не касается! Так?! — Не так, — обозлился Ларионов. — Не так, потому что любая моя акция в этом направлении была бы нарушением законности. — Господи, еще один радетель за правовое государство! — ахнул Казарян. — Сережа, с нами-то целку из себя не изображай! Законность! Осведомители твои по обрубленным концам — законность?! — Не занимайся демагогией, Рома, — только это и оставалось сказать генералу. По Ульяновской выехали к Садовому. Рассвело уже всерьез. — Зачем ты полез в нашу машину? — спросил Алик. — Тебе ведь что-то надо от нас, да? — Не от нас, — поправил его Казарян. — От Саньки. — Трудно с вами, — признался Ларионов. — Нам куда, Саня? — На Серпуховку. Теперь уже по указке Смирнова разбирались в переулках, пока не вырулили к пятиэтажке, окруженной хлипко-могучими тополями. Остановились, тут же за ними пристроилась оперативная «Волга». — Пошли, Сережа, — пригласил генерала уже выбравшийся с переднего сиденья Смирнов. Ларионов выкарабкался с заднего, одернул генеральский пиджак, поправил фуражку и ответил: — Не тот уровень, Саня. Генерал на задержании комбинатора? Много чести. — И приказал стоявшим у оперативной машины парням: — Сырцов, Демидов! В распоряжение полковника Смирнова. Действовать по его указаниям. Смирнов отвык командовать, да, и не любил особо это дело никогда. Предложил: — Потопали, ребятки. Дотопали до дверей Любиной квартиры, и Смирнов позвонил. Очень скоро голос Алексея осведомился: — Кто? — Я, Леша, — представился Смирнов. — Открывай. — Быстренько вы управились! — с освобожденным смешком заметил Алексей и, открыв дверь, увидел при свете слабой лампочки Смирнова. Радостно удивился: — Кто же это вас так лихо? — Зови Глеба, — сурово отрубил Смирнов — не нравились ему такие шуточки. — Глеб Дмитриевич! — умеренным криком позвал Алексей. Алексей был в трусах и в майке, босиком, а Глеб Дмитриевич явился в полном параде: пиджак, рубашка с галстуком, немятые брюки, четкий пробор. Не спал — готовился. — К вашим услугам, Александр Иванович, — стараясь держаться достойно, ответил он. Как только в коридоре появился Ферапонтов, в прихожую шагнули Демидов и Сырцов. — Пойдете с ними, Глеб Дмитриевич, — Смирнов кивнул в их сторону. Ферапонтов решительно двинулся к двери. Пропуская его и Демидова, Сырцов недоуменно осведомился: — Александр Иванович, а разве тут ничего не надо?.. — Тут, — Смирнов нажал на слово «тут», — нечего не надо. Когда трое вышли, Алексей спросил у Смирнова: — Все, Александр Иванович? — Все, Леша, если, конечно, Глеб в последний момент не скурвится. — Это сейчас он скурвился, с вами. — Дурак! — разозлился Смирнов. — Блатарь дешевый! — Потом удивился. — Чего же я это на тебя ору?! Ты очень помог мне, Леша, спасибо. — А себе я помог? — задал риторический вопрос Леша. — Вот об этом и думай, — посоветовал Смирнов и, хлопнув прощально собеседника по плечу, вышел из квартиры. На лестничной клетке обернулся, вспомнив: — Любе привет от меня передай! Фальшиво насвистывая «Без женщин жить нельзя на свете, нет», генерал подробно рассматривал Глеба Дмитриевича Ферапонтова. Окончив свистеть, он приказал Сырцову и Демидову: — В контору. Под полную вашу ответственность до моего приезда. Ферапонтов натужно улыбнулся и спросил: — А ваши мальчики по пути не застрелят случайно? — Не застрелят, — вместо генерала ответил подковылявший Смирнов. Покосился на Сырцова и добавил: — Хотя стреляют они хорошо. — Вам — верю, — сказал Ферапонтов. — А генералам — нет. — И вслед за Демидовым сел в оперативную машину, Сырцов — следом. — Сырцов! — распорядился Ларионов. — Скажи там, чтобы мою машину подогнали к Спиридонову. «Волга» уехала. Казарян, подхалимски ощерившись и ликуя, догадался: — Опять, следовательно, с нами, ваше превосходительство? — Чайком угостишь? — не обращая внимания на казаряновские фортели, осведомился генерал у Алика. Подъехали к дому и увидели Миню Мосина, расплачивающегося с таксистом. При виде генерала Миня ужасно рассердился: — Что же это такое, товарищ генерал? Ваши люди даже не изволили довезти меня до моей машины, вышвырнули у вашего учреждения, и дело с концом. Я полчаса ловил такси! Как это назвать? Невоспитанность, неуважение, хамство, наконец! — Миня, не зарывайся, — посоветовал Казарян, а Смирнов спросил ни к селу ни к городу: — Когда вы там консультировали, было ли среди представленных картин что-либо ценное? — А вы что — знаток? — с трудом переключившись, спросил Миня. — Да нет, просто любопытно… — Было, кое-что было… Ну, что я помню? Симпатичная усадебка Жуковского, просто отличный эскиз Судейкина, весенний пейзаж Бирули, неплохой старорусский жанр Рябушкина… Еще что? Да, совершенно непохожий на себя Кандинский, гуашь, по-моему. Вот, пожалуй, и все. — Спасибо, — поблагодарил Миню Смирнов. И генерал наконец высказался: — Позвольте мне также поблагодарить вас. Прошу простить некоторую бестактность моих подчиненных, и, надеюсь, мы продолжим наше сотрудничество. — Лучше не надо, — бестактно заявил Миня и бросил себя в собственный «вольво». — Господи, мне Варька башку оторвет! — понял ужас своего положения Алик, лицезрея бардак в квартире после ночных посиделок. — А ты приберись, — резонно заметил Казарян. — Вместо того, чтобы советовать, помог бы лучше, — обиделся хозяин дома и удалился на кухню готовить чай. Казарян последовал за ним, Ларионов — в ванную, затем в ванную удалился Смирнов, а генерал, сняв и аккуратно повесив на спинку кресла мундир, расположился в кресле, в ожидании и от нечего делать пощелкивая подтяжками. А время шло. Прекратив щелкать, Ларионов недовольно осведомился: — Скоро вы там? Устроились наконец на кухне. Все. Крепчайший чай после бессонной ночи — единственное для москвича спасение. Генерал взмок лицом, Смирнов раскраснелся, тем самым выявляя следы побоев, у Казаряна щетина на щеках отчетливо приобрела сероватый оттенок.