Хромой, но здоровый. У хромых всегда руки сильные. В натуре, удавит. Но — на всякий случай: — Сказал потерял, значит, потерял. Смирнов двумя пальцами левой — указательным и средним — не сильно, но акцентированно ткнул Шакина в печень, глядя, как у того от боли округляются ничего не соображающие глаза, сказал тихо и участливо: — Ишь, как тебя корежит. А все от того, что печень твою раздуло до безобразия. Ты кончай жрать аптеку и парфюмерию, не то скоро окочуришься. Интеллигентный человек, а таких вещей понять не можешь. Так кому, говоришь, паспорт продал? — Я его не знаю, — покорно ответил пришедший в себя Шакин. — Ты что, паспортом на рынке торговал? — Да нет, меня с покупателем официант Жека в болшевском ресторане свел. — Гляди, по ресторанам ходишь! — удивился Смирнов. — Когда деньги есть. Хочется иногда за чистой скатертью выпить. — Тогда пошли. — Это еще куда? — Пошли, пошли. За чистой скатертью посидим. В аляповато отделанном лакированным, с подпалинами тесом зале они устроились в боковой, похожей на вагонное купе, кабине. Время настало: уже подавали. Расщедрившись, Смирнов заказал для Шакина сто пятьдесят. — Жека где? — спросил у официанта Шакин. — Он по четным работает. Завтра будет. — А сегодня его позвать никак нельзя? — осторожно поинтересовался Смирнов. — Где его найдешь! Он же из Москвы! — официант поправил бумажные салфетки в стакане и осведомился: — А горячее будете? — Подумаем, — сказал Смирнов, и официант удалился. — Дела, — заметил Шакин и опасливо покосился на Смирнова. — Завтра, часов в шесть вечера, я буду здесь, Шакин. И ты чтобы здесь был. Но запомни: если предупредишь Жеку обо мне, плохо, очень плохо тебе будет. Я мальчонка добрый, но иногда суровый. Ты меня понял, Шакин? — Понял. Официант принес графинчик — малое шакинское утешение. И салат из огурцов и помидоров. — Пей за мое здоровье, — предложил Смирнов. Шакин покосился на него, хотел что-то сказать, но передумал и выпил. За смирновское здоровье, выходит. — Что же это такое? — растерянно спросил Смирнов, входя в переулок. — А пожар! — радостно сообщила ему оказавшаяся тут как тут бойкая старуха. Старуха была не совсем права: пожар уже закончился, он недавно завершился под брандсбойтными струями лихих пожарников, и еще потому, что в ряду ожидавших капитального ремонта домов гореть было уже нечему. Трупы превратились в скелеты. Вместо забитых окон — закопченные дыры, вместо крыш — неряшливые провалы, вместо крашеных разноцветных стен — почерневшая голая кирпичная кладка. — Когда загорелось-то? — Как магазин открыли. В два часа! — старуха знала все. — Мальчишки подожгли! В отделении милиции Смирнов застал Леонида Махова. — А, Александр Иванович! — без энтузиазма поприветствовал отставного полковника замордованный капитан. Он с какими-то бумажками пристроился рядом с дежурным. Видимо, расспрашивал его о своих делах. — Как это произошло, Леонид? — спросил Смирнов. — Что — это? — не понял Леонид. — Пожар. — Пожар-то? — с трудом осознав, о чем речь, Леонид впроброс пояснил: — Пожар-то оттого, что мальчишки подожгли. — Ну, мне об этом одна бабушка сказала. А точнее? — Точнее вот лейтенант знает. — И лейтенанту: — Расскажи товарищу полковнику, как все было. Полковнику. Тактичен, тактичен капитан Махов. — Проникнув в помещение, пятеро пацанов найденной там зажигалкой, балуясь, нечаянно подожгли разбросанную бумагу. Ну, и началось. — Как они проникли в помещение? — Говорят, открыта была дверь. Но врут, по-моему Еще вчера Трындин двери проверял, — сказав это, лейтенант привычно пригорюнился. — Так. — Смирнов настырничал. — Они что, специально поджигали или случайно вышло? — Говорят, что и не поджигали вовсе, будто все само загорелось. Опять же врут со страха. — Ну, врут, так врут, — почему-то успокоился Смирнов. — Леонид, у тебя для меня минутка найдется? — Пойдемте, Александр Иванович. — Махов взял Смирнова под руку и, как больного или раненого, бережно повел в комнату, которую отвело ему для работы местное начальство. Уселись. — Наворот продолжается, Леонид, — начал разговор Смирнов. — Да нет, я думаю, здесь все чисто. Очередное совпадение. Только и всего… — Тоже может быть. — Я, Александр Иванович, кое-какие зацепки по марафету нашел. Мне быстренько ковать надо, пока горячо. Не мешай, мол, старичок. Но старичок въедлив: — Ты узнавал по поводу кафе? — Райисполком не давал никакого разрешения на его открытие. — Как же так? — вот сейчас Смирнов удивился по-настоящему. — Трындин уверял меня, что у кооперативщиков этих все в порядке… — Видимо, хорошей липой его в заблуждение ввели. — Да нет, он говорил, что лично в исполкоме проверял. — Вероятно, вы не так поняли его… — Старость не радость, ты прав, Леня. — Смирнов поднялся, но напоследок: — Почему они тайник на крыше устроили? Ведь можно было на чердаке. И удобнее, и безопаснее… — На крыше — под постоянным присмотром, Александр Иванович. Весьма сподручно для контроля. — Резонно. — Смирнов направился было к двери, но в дверях остановился и снова спросил: — А зачем им тайник-то? — Чтобы с поличным не прихватили, — устало пояснил Махов. — Э-хе-хе, — прокряхтел Смирнов и пошел к дежурному. Лейтенант в одиночестве посредством маленького зеркальца разглядывал свои зубы. Поздно заметив Смирнова, лейтенант смутился, замельтешил лицом и руками, предупредительно поинтересовался: — Чем могу служить, товарищ полковник? — Я в отставке, лейтенант. Зови меня Александром Ивановичем. К тебе несколько вопросов. — Слушаю, Александр Иванович. — Перед тем, как лезть на крышу, Трындин заходил к вам в отделение? — Он каждый день заходит. — А вчера?