Часть 38 из 40 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
Хангю решил, что не может позволить себе беспрекословно следовать намеченному плану Ёнён. Не было уверенности, что она отпустит сына живым, даже если он сделает все, как она скажет. Если она решила отомстить, то точно сотворит что-нибудь с его ребенком.
Охваченный страшными мыслями, Хангю похолодел от ужаса, но продолжал размышлять. Он обошел квартиру, но, не найдя ничего подходящего, вышел из дома. Рядом был магазинчик, в котором имелось все. Там он купил маленький, но мощный и при этом легкий молоток и складной нож – для расправы с хрупкой женщиной подойдет.
Пять часов. Хангю стиснул зубы, осознавая, насколько медленно тянется время.
* * *
Не прекращая рыданий, Каюн всем телом билась в темной комнате. Она уже давно свалилась на бок прямо на пол. Ее придавило стулом, и девушка испытывала сильную боль. Однако ее терзала совсем не физическая боль. С ними в квартире находился ребенок, и это был ее сын Ынгю. Но сейчас Ёнён куда-то забрала его.
Что она собирается с ним сделать?
С того момента, как ее сын исчез из дома вместе с Ёнён, Каюн не находила места, ощущая себя в аду. Это было невыносимо. Она мечтала, чтобы все происходящее оказалось просто страшным сном. Ей хотелось умереть. Каюн не могла уже кричать, но все равно продолжала рыдать осипшим голосом. Еще немного, и она потеряет сознание.
* * *
Ровно в пять часов двери на крыше заброшенной церкви открылись. Хангю появился в назначенном месте весь в поту. За последние сутки он осунулся. Словно потерял несколько килограммов.
Ёнён с Ынгю находились на крыше, где не было никаких перил и кругом лишь торчали куски арматуры. Мальчик без сознания лежал на самом краю. А Ёнён, подогнув под себя ноги, сидела рядом и держала в руке кухонный нож, направленный на ребенка.
– Пожалуйста! Не надо! Умоляю!
Лицо Хангю побелело. Он застыл в проеме, ведущем на крышу, не смея двинуться дальше.
– Ты меня хорошо понял? Если приблизишься хоть на шаг, ребенок умрет.
Хангю, дрожа, вытянул руки вперед. Он был полной противоположностью Ёнён, которая естественно и свободно сидела на краю крыши, хотя с нее легко можно было свалиться, стоило немного отклониться назад. Ёнён понимала, в чем причина этой разницы между ними: один из них имел цель жить дальше, а другой уже потерял ее.
– Я понял! Я стою на месте. Не подхожу! Пожалуйста, не делай этого. Скажи, что тебе нужно. Что угодно сделаю. Я понимаю, почему ты себя так ведешь. Мне действительно…
– Разблокируй свой телефон и брось в мою сторону. Как можно ближе.
Хангю сделал, как она велела. Его телефон приземлился сбоку от Ёнён. Свободной рукой она взяла телефон и нашла записи разговоров и сообщений.
– Я не звонил в полицию. Ты сказала, что убьешь Ынгю. Я не писал заявление. Скажи, чего ты хочешь. Я все сделаю! Что угодно. А почему Ынгю в таком состоянии? С ним все в порядке?
Ёнён посмотрела, как Хангю до безобразия трясется всем телом, и ответила:
– Он спит.
– Точно спит? Молю!
Ёнён вытащила из кармана фотографию Сугён и показала ему:
– Помнишь? Моя сестра, которую ты убил.
Хангю лишь безмолвно склонил голову.
– Признайся во всех своих преступлениях. Всех преступлениях, совершенных тобой. Расскажи, как убил мою сестру. Со всеми подробностями.
В глазах Хангю отразился ужас, и он ненадолго замолчал. Погружаясь в прошлое, он начал перечислять одно за другим свои преступления. Однажды к их банде присоединилась школьница по имени Минсо, при этом она успела рассказать о них своей подруге Сугён, за что Хангю страшно разозлился на нее. Сугён же решила помочь Минсо и начала наводить о нем справки. Поэтому Хангю, переодевшись в школьную форму, пришел на крышу школы и скинул ее оттуда.
Ёнён уже слышала эту историю от Сон Ухён, но ей нужно было услышать это из уст самого убийцы.
Невероятно, но Хангю рыдал во время признания. То ли это была мольба о прощении, то ли жалость к своей собственной судьбе… Он вел себя точь-в-точь как его сообщницы, которыми он управлял. Они также молили о пощаде.
Солнце уже садилось. Ёнён должна успеть как можно больше из него вытащить. Она поднесла нож ближе к шее Ынгю, и Хангю вскрикнул. Ёнён спросила:
– Убил мою сестру лишь потому, что она стала что-то о тебе выведывать?
– То, чем я занимался, было незаконно. Детей, которые сбежали из дома, я заставлял заниматься попрошайничеством. Поэтому я не мог оставить в покое тех, кто угрожал моей безопасности. Нет, я не оправдываю себя, я действительно поступил отвратительно.
Ёнён не отрываясь смотрела на Хангю.
– Я всю жизнь прожил, сожалея о содеянном. Это правда! Поверь мне! Тогда по малолетству, по глупости…
– Не ври, проклятый убийца!
– Это правда! А вчера… Чонхэ попросила меня помочь, сказав, что находится в опасности, поэтому мне пришлось… Я не знал, что вы сестра Сугён. Я каюсь. Я готов встать на колени и просить прощения перед Сугён на небесах. Я так и сделаю!
Дрожа всем телом, Хангю упал на колени. Сложа руки вместе, словно в молитве, он воздел их к небу:
– Сугён, прости меня. Я прошу у тебя прощения! Всю жизнь буду раскаиваться. Я сожалею, что так поступил. Тогда это будто был не я. Прости. Я совершил смертный грех. Настоящий смертный грех.
Ёнён, увидев этот театр одного актера, не смогла удержаться от смеха. Несколько слезинок скатилось по щеке к уголку рта, но она даже не думала смахнуть их. Вытерев слезы, Ёнён посмотрела налево. На телефон, установленный на треугольном штативе, записывалось все, что говорил Ли Хангю. Сфокусированная на его лице трансляция шла в онлайн-режиме.
Обдумывая, как лучше поступить с убийцами своей сестры, чтобы полностью разрушить их жизнь, Ёнён узнала о трансляциях в режиме реального времени.
Видео, снятые про Чонхэ, Ынчжу и Каюн, уже были выложены на созданный ею канал. Пораженные трансляцией люди перейдут на канал и увидят другие ролики. Она добавила туда также и аудиофайлы, записанные, когда она еще ничего не знала и ходила на встречу с убийцами в первый раз. Все эти материалы благодаря сарафанному радио вмиг разнесутся в общественном пространстве.
Мир интернета, ускорившийся в сотню раз по сравнению с тем, что было десять лет назад, за нее сделает всю грязную работу и поставит крест на их жизнях.
Ёнён ждала этого момента одиннадцать лет. Ночью она не могла уснуть; недавно к ней вернулась память за прошедшие годы, но вместе с памятью вернулась и боль.
Одиннадцать лет, проведенные в тюрьме, конечно, несравнимы со скорбью от потери сестры, но все это время, прожитое в заключении с непрерывными сомнениями и вопросами, сильно подорвало ее внутреннее состояние. Все, произошедшее тогда, было неправильно, сейчас же пришло время восстановить справедливость.
Хангю был здоров и ловок, гораздо крепче, чем она предполагала. Стоило ей всего на мгновение отвлечься на телефон, как Хангю стремглав подбежал к ней. Ёнён могла бы подставить нож к горлу ребенка и полоснуть им, но она была неспособна на такое.
Пока Ёнён замешкалась, Хангю наотмашь ударил ее по лицу. От такого удара она завалилась на бок, и Хангю попытался выхватить нож у нее из рук. Ёнён с трудом увернулась, а Хангю быстро достал из кармана свой складной нож.
Прежде чем Ёнён смогла встать на ноги, Хангю взмахнул лезвием перед ней. Уворачиваясь от его удара, она уронила фотографию сестры, но поднять ее не смогла. Ёнён не успевала встать на ноги, пытаясь избежать ударов ножом, катаясь по полу крыши. Свой нож она выронила. Хангю был настолько быстр, что не оставлял ей шанса подняться.
– Посмела тронуть моего сына?! Ты пожалеешь об этом, я сделаю тебя инвалидом на всю жизнь.
Самолюбие Хангю было задето, но гнев застилал глаза даже сильнее, чем желание защитить ребенка.
Ёнён ползала по крыше, уворачиваясь от ударов, обрушившихся на нее. Она остерегалась двигаться резко, боясь потерять равновесие и упасть, когда будет вставать.
Рьяно махавший ножом Хангю усмехнулся, видя потуги Ёнён:
– Все твердят одно и то же? Что я убил Ким Сугён? Да, это так.
Ёнён привстала на локтях, наблюдая снизу вверх за Хангю, который прекратил крутить нож в руках и заговорил с ней. Нельзя терять бдительность ни на секунду. Как только появится возможность, надо постараться проскользнуть мимо него к двери.
– Допустим, это так. Все считают, что Каюн такая же невинная жертва? Не смеши меня. Одиннадцать лет назад первым, кто предложил убить Ким Сугён, была именно она. Знала? Не зная этого, ты посмела мстить мне?
Ёнён уставилась на Хангю, потеряв дар речи.
– Все они насмехались над тобой. Тогда Каюн в первый раз залетела от меня и боялась, что твоя сестра об этом узнает. Она не хотела этого ребенка и, конечно, боялась слухов. Мне пришлось сильно помучиться из-за этого. Я даже выделил ей на аборт свои накопленные деньги. Слышишь меня? Исполнил план – я, но идея была – Каюн. Ясно тебе, идиотка?
В этот момент Ёнён увидела истинное лицо Хангю. Она поняла, от рук какого человека погибла сестра, и испугалась, что сейчас ее ждет то же самое. От этих мыслей внутри все закипело от возмущения.
– Тебе интересно, почему я это рассказываю? Ты сегодня умрешь здесь. Такую больную, как ты, ничего не стоит убить и закопать. Никто и не хватится.
Хангю снова замахнулся ножом. Уворачиваясь от него, Ёнён прокатилась по полу. Все ее тело было в грязи и пыли; то тут, то там появлялись новые раны, но она не чувствовала боли.
Внезапно Хангю отбросил нож в сторону и, схватив Ёнён за шиворот, приподнял ее.
– Такое ничтожество, как ты… как вообще посмела!
Посмела?
– Что значит посмела? – прошипела Ёнён.
Хангю никак не ожидал, что она будет огрызаться в ответ. Его лицо еще сильнее перекосило от гнева. Он откинул одну руку назад: на краю все так же лежал его сын.
– Ну что, тебя скинуть с крыши, так же как и твою сестру?
Именно в этот момент сильнейшая ярость охватила Ёнён. Она дышала, как дикое животное. Ей стало горько на душе: лучше б ее сестра действительно совершила самоубийство. По крайней мере, это было бы самостоятельным решением, и Сугён не умерла бы с таким ужасом в глазах.
Именно в этот момент Ёнён достала из кармана канцелярский нож. Задетый лезвием по щеке, Хангю вскрикнул от боли и ослабил хватку. Но до того как она успела встать на ноги, он снова начал неистово избивать ее. Ёнён не могла подняться под градом кулаков. Закрыв голову двумя руками, она беспомощно принимала бесконечные удары, пытаясь отодвинуться назад.
С этого места они должны были попадать в угол обзора установленной камеры. К сожалению, теперь и ее лицо попадало в кадр, но ей уже было все равно.
После того как несколько ударов прилетело по голове, Ёнён почувствовала, что теряет сознание; она упала на пол с широко раскинутыми руками и ногами. Голова кружилась, казалось, ее сейчас стошнит. Из горла вырвался кашель, и Ёнён закрыла глаза. Сил больше не осталось.
– Ынгю! – Хангю позвал сына и отошел от нее.