Бриджит кашлянула и нервно заерзала. — Ну, знаете… Есть вещи, которые нельзя просто так «простить и забыть». — Боюсь, вы говорите это не тому человеку, — Джонни обвел себя руками. — С меня можно было бы рисовать плакат «Дайте мальчику еще один шанс». Джонни не походил на мальчика, которого застукали в постели с чипсами. Да и сиротский приют он вряд ли пытался поджечь. — Я уверена, вы никогда не поступали, как… — Напрасно, — перебил Джонни. — Я вел себя намного хуже. Посмотрев в его глаза, Бриджит наткнулась на прямой откровенный взгляд. — Спросите себя, насколько серьезно нужно запутаться в жизни, чтобы иметь «счастье» подружиться с Банни Макгэрри? Возможно, я не очень разбираюсь в хёрлинге, но ведь… Святой Иуда — это покровитель отчаявшихся? Уж в этом я точно кое-что смыслю. — Джонни выудил из-под рубашки медальон Святого Иуды. — Три посещения церкви в неделю, телефон доверия, вечером по понедельникам стираю экипировку. Все виды покаяний, чтобы загладить грехи. — Джонни спрятал медальон обратно. — Однако простите… Вы пригласили меня не для того, чтобы читать проповеди или интересоваться чужими делами. Что будем делать с пропажей Банни? — А вы не в курсе, он… ну, не знаю… работал над чем-нибудь в последнее время? — Ну, — сказал Джонни, — как вы знаете, он ездил во Францию несколько недель назад. — Серьезно? — Хм… ну да. Простите. Я думал, он вам говорил. Знаю, что он провел там несколько дней. Что он там делал — без понятия. — Ясно. Бриджит открыла телефон и вписала туда полученную информацию. До нее только сейчас дошло, что она должна вести заметки — ведь это то, чем занимаются все детективы. — Когда я спросил у него, — продолжил Джонни, — он ответил, что поездка удалась и он все уладил — что бы это ни значило. — Окей. Что-нибудь еще? Джонни надул щеки и фукнул. — Ничего с ходу не припомню. Он ведь всю жизнь с чем-нибудь разбирается, решает чьи-то проблемы. Всякие люди норовят перекинуться с ним словечком, но он редко это обсуждает. За годы нашего с ним общения произошло бесчисленное количество разных событий, но ничего особенного на ум не приходит. Полагаю, вы знаете, ну… Скажем, когда какой-нибудь мужчина от «Кроук Парка» до стадиона «Авива» поднимает руку на женщину, Банни считает своим долгом разобраться в этой ситуации — причем с тем, что вы бы наверняка назвали «максимальной жесткостью». Бриджит кивнула, несмотря на то что слышала об этом в первый раз. До нее вдруг дошло, что она действительно почти ничего не знает о человеке, которого пытается найти. Заглянув в свои записи, она попыталась сформулировать вопросы, которые, несомненно, всплывут в ее голове через пять минут после того, как она покинет бар. — Как думаете, с кем еще мне следует поговорить? — Он довольно часто пьет в пабе «О’Хэйган». Я бы поспрашивал там. — Окей, — ответила Бриджит, записывая. — А где это? — На Бэггот-стрит. Она записала улицу, а потом подумала еще кое о чем. — Вот, — сказала она, вытаскивая из сумочки счет за телефонную связь. — У меня есть распечатка его последних звонков, решила, может, вы поможете определить некоторые номера? — Давайте попробуем. Бриджит пробежала взглядом по отметкам, которые нацарапала на распечатке. — Вам знакома дама, которую зовут Салли Чэмберс? — Знакома, — ответил Джонни. — Ее сын играет у нас защитником, если приходит на тренировки. — Окей. Ее номер появлялся в списке несколько раз. Я подумала, они могли встречаться или что-нибудь в этом роде… Джонни поскреб слегка заросший щетиной подбородок. — Господи, Банни Макгэрри — и свидания? Вы меня смутили. Я же теперь не усну. Но, хм… нет… Кто угодно, только не Салли. Могу поставить на это собственный дом. Вероятно, эти звонки были связаны с неспособностью юного Даррена соблюдать дисциплину. Поймите, у нас не столько спортивная команда, сколько система раннего перевоспитания для малолетних потенциальных преступников. Впрочем, насколько знаю, особых проблем в семье у Даррена нет. В смысле, никакого сомнительного папаши на горизонте или чего-нибудь в этом роде. — Понятно. Окей. Последний вопрос. Как бы это сказать… — Господи, подумала Бриджит, просто скажи. Это расследование. Вот и расследуй! — Возвращаясь к теме женщин… Я прозвонила все эти номера, и один из них оказался… телефоном эскортницы. Идеально выровненные брови Джонни попытались одновременно спрыгнуть с его головы. — Еба-а-ать… — Видимо, ему это не очень свойственно? — Хмм, да, — ответил Джонни. Было непонятно, кто из них смутился больше. Бриджит нервно отхлебнула диетической колы и конфузливо продолжила, стараясь не встречаться с ним взглядом: — А вы не знаете, он был когда-нибудь… э-э… Недосказанный вопрос повис в неловкой тишине. Стоявший поодаль бармен шумно высморкался. — Я не очень понимаю, о чем вы говорите, — произнес наконец Джонни. — Я тоже, — ответила Бриджит. — Поймите, мне всегда казалось, что он одинок. И скорее всего, так и есть. Просто мы никогда… В смысле Банни никогда не говорил о таких вещах, — Джонни слегка поерзал на табурете. — Если быть до конца откровенным, то в последний раз, когда мы с ним виделись, мы немного повздорили. Банни перестал отвечать на звонки, и я подумал, что он из-за меня впал в депрессию. — А о чем шла речь? — Ни о чем особенном — в смысле, как мне тогда казалось, — Джонни пожал плечами. — Я решил, что он немного перебарщивает с алкоголем, что не до конца адекватно оценивает его воздействие. Ну и я слегка, хмм… Все-таки намеки на «Двенадцать шагов анонимных алкоголиков» иногда вызывают резкое отторжение. Услышанное натолкнуло Бриджит на еще одну мысль. — А можно спросить еще кое-что? Его машину нашли в Хоуте. Вы не знаете, что он там мог делать? Джонни покачал головой. — Между прочим… машина стояла на стоянке возле той скалы, которая считается популярной у самоубийц. — О, — только и ответил Джонни. — Вы же не думаете, что он мог… Джонни провел правой рукой по волосам и вздохнул. — Я не знаю. Действительно не знаю. — Я к тому, что, — сказала Бриджит, — мне не кажется, он на такое способен. — Видите ли… — ответил Джонни, — поверьте мне — человеку, который через час будет дежурить на телефоне доверия. В определенных обстоятельствах, в определенные моменты слабости… на такое способен кто угодно. Глава двенадцатая Сделав глубокий вдох, Уилсон постучал в дверь. — Войдите! Он вошел. Детектив-суперинтендант Бернс сидела за столом, обутая в беговые кроссовки. Уилсон покраснел. Оттягивание неизбежного совершенно не помогло. Ему было так страшно, что, прежде чем прийти сюда, он два раза сходил по-маленькому и прогулялся вокруг квартала для храбрости. Прошло три часа с тех пор, как он представился новой начальнице, заблевав ее туфли после осмотра изуродованного трупа Крейга Блейка. С тех пор он успел передумать о многом: об отставке, о самоубийстве и даже о том, чтобы наблевать еще раз на чью-нибудь обувь, дабы превратить постыдный конфуз в смешной «обряд посвящения» для сплачивания команды. Но потом он вспомнил, что его окружают высококвалифицированные сотрудники правоохранительных органов, а не университетская команда по регби. — Суперинтендант, сэр… э-э… мэм, у вас есть минутка? — Новость об убийстве только что попала в СМИ, так что если вы по поводу туфель, то ваши извинения уже приняты. Скосив глаза, Уилсон увидел корзину для мусора, в которой грустно лежала упомянутая обувь. — Совсем нет… В смысле я имел в виду… Если вы позволите возместить вам… — Да, вы можете купить мне туфли. А потом другие детективы станут по очереди приглашать меня на ужин и дарить сексуальное белье. Забудьте. Сейчас у меня резонансный труп, так что если вам больше нечего сказать или вы просто хотите пописать в мою сумочку… — Да, — ответил Уилсон и густо покраснел. — В смысле нет. Я только про то, что мне есть что сказать. О теле… В смысле, о тех словах на стене: «Это день, который никогда не настанет»…