Затем Бриджит подпрыгнула от неожиданности, когда из темноты раздался голос: — Господи, Конрой, — произнес Банни. — Когда хорошая девушка из Литрима научилась так ругаться? Глава пятьдесят шестая В комнате не осталось ни единого источника света, кроме гаснущих о нем воспоминаний. — Банни? — Я здесь. Это был он, только… не совсем он. Он говорил невнятно — так, как разговаривают жертвы инсульта, потерявшие контроль над мышцами с одной стороны лица. Бриджит осторожно вытянула руку и нащупала холодную каменную стену. Поднявшись с окровавленных коленей, она медленно пошла вдоль стены. — С тобой все в порядке? — спросила она. — Отлично. Как сама? Бриджит дошла до угла. Теперь голос Банни звучал ближе. — Если честно, не очень, — ответила Бриджит. — Бывали дни получше. Услышав тяжелое дыхание у своих ног, она протянула к нему руку. — Банни? Ее пальцы коснулись его кожи. Она почувствовала, как он вздрогнул и отшатнулся. — Все в порядке, это я — Бриджит. — Ты… — голос затих до едва слышного шепота, — ты правда здесь? Тихонько звякнули цепи. Чужая рука коснулась ее ноги, затем поднялась и нащупала ладонь. Рука была мозолистой и покрытой коркой. — Конечно, я здесь, — ответила Бриджит. — Я думал, ты была… Ты где-то… Ты… настоящая? — Да, — ответила Бриджит и положила вторую руку поверх его руки. Она почувствовала, как распухли его пальцы, а одна из костяшек, казалось, была вывернута в противоположную сторону. — Господи, ты… Бриджит наклонилась и стала щупать его голову. Банни попытался отстраниться, но она настояла на своем, удержав его лицо. — Боже милостивый! Плоть была распухшей и покрытой шишками везде, где ее касалась рука. Нос торчал под тошнотворно неестественным углом. Каждый булькающий вздох Банни, казалось, давался ему с большим трудом. — Я плохо выгляжу. Я не ждал гостей. Бриджит уперлась в стену рукой и осторожно опустилась на пол рядом с Банни. Затем прижала рукав к носу, чтобы хотя бы временно остановить кровотечение. — Почему… — Она не знала, как дальше сформулировать вопрос. Между ними повисла пауза. — Большой парень приходит, кажется, раз в два дня. И мы ведем с ним наши маленькие беседы. — О чем он спрашивает? — Это образно, Конрой. Он ничего не говорит. Просто избивает как ненормальный. Бриджит почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы, но изо всех сил постаралась не выдать их голосом: — Настолько все плохо? — Скажем так: я умру счастливым, если выиграю пару минут на то, чтобы придавить его цепью к стене. Если он… — Банни помедлил. — Прежде чем ты… это важно, Конрой!.. Если он вернется, позволь мне… Я поговорю… Я сделаю сам. Так будет лучше. Ты не подходи, пусть я… Бриджит не знала, что ответить. Поэтому наклонилась и просто поцеловала его в лоб. — Ты хороший человек. — Не подкатывай, Конрой. Я слишком для тебя хорош. Бриджит улыбнулась и потерла себе глаза. — Как ты меня нашла? — спросил Банни. — Через твою «финтифлюшку». — О, ясно. Я даже не понял, что произошло. Меня ударили исподтишка. Я даже не уверен, в какой момент… — Ты случайно не из паба «О’Хэйган» выходил? — Ну да… — Банни, кажется, смутился. — А потом очнулся в багажнике машины. У меня не было телефона, но остался трекер. Значит ли это, что ты уже знаешь о Поли? Бриджит откинулась назад, мягко стукнувшись головой о стену. — О том, что он не лживый блядун, а я вела себя как дура, считая его таковым? — Не вини себя, ты не могла знать. — А ты понял… — сказала Бриджит. — Всего лишь счастливая догадка. Мне было легче разглядеть лес за деревьями, чем тебе… или ему. — Спасибо, — тихо ответила она. — Да брось. Это меньшее, что я мог сделать. Он хороший парень. — Так и есть. Бриджит нащупала в темноте руку Банни. И бережно ее потерла. Его пальцы казались твердыми, кожа треснула и истерлась. — Прости, — сказала Бриджит. — За что тебе извиняться? — Прости, что я не… Прости, что так долго тебя искала. Если бы я только могла… — Блин, не будь идиоткой, Конрой. Кстати, каковы у нас шансы, что появится кавалерия? — Их нет. Вряд ли кто-то знает, где я. Хотя, с другой стороны, тебя разыскивает почти вся страна. — Но нашла ты. Литрим может тобой гордиться. И раз уж у тебя получилось, ты не могла бы подсказать — ради всего святого! — что я вообще тут делаю? — А ты не знаешь? Я думала… Кажется, главный здесь — Паскаль Мэлони. На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь затрудненным дыханием Банни. — Паскаль, бля, Мэлони? Банни вдруг начал смеяться. Словно внезапно сошел с ума. — Что такое? — Я… сижу здесь, пытаюсь понять, что, черт возьми, происходит, а ты говоришь, что это он? Он?! Этот мелкий задрот? Да я о нем ни разу не вспомнил за эти… шестнадцать лет? Я его забыл давно. Я думал…