Глава 5 Филлис Чондри обратилась в Скотленд-Ярд, когда расследование убийства шло полным ходом. С ее настойчивым требованием, что несессер необходимо найти во что бы то ни стало, старший инспектор Карслейк полностью согласился, хотя руководствовался при этом совершенно иными мотивами, нежели возмущенная вдова. Было ясно, что Джеймс Ламберт не мог похитить несессер, потому что не успел бы избавиться от громоздкого чемоданчика. С другой стороны, очевидно, что похититель и есть убийца. Само существование вора, найдись этому подтверждение, разрушило бы версию о виновности Ламберта – версию весьма убедительную, хотя и основанную на косвенных уликах. В первые же несколько дней в деле появилась многообещающая зацепка. Некий бездомный бродяга, промышлявший случайными заработками и известный как Конрад Жестянщик, хотя сроду не занимался жестяными работами, прожил три недели в меблированных комнатах в Рубингтоне, а за неделю до убийства нашел себе жилье в Уортеме, где нанялся на месяц в городской парк помощником садовника. В ночь убийства Чондри бродяга бесследно исчез, так и не забрав причитавшееся ему жалованье – два фунта девять шиллингов. Полицейские занялись его поисками, прочесали всю страну, но тщетно. Когда поднялась газетная шумиха, Карслейк решил, что несессер уже не найти, даже если удастся отыскать бродягу. Наверняка улику уже сожгли, а без несессера Конрад не представлял интереса для следствия. Папка с материалами по делу Чондри пролежала уже около двух лет в департаменте нераскрытых дел, когда несессер вдруг обнаружился. Не то чтобы все это время следствие стояло на месте. За два года инспектору Рейсону доставили целых пять несессеров из крокодиловой кожи, причем три с аксессуарами из золота. Владельцы двух из них так и не объявились. А когда после убийства прошло почти полтора года, неожиданно нашелся шестой несессер, по всем признакам – именно тот, за которым охотился Скотленд-Ярд. В истории находки ключевую роль сыграла случайность – явление обычное для департамента нераскрытых дел. Шеститонный грузовик, сдавая задним ходом, задел домик в Уилтшире, отчего часть строения обрушилась. Среди обломков нашли и деревянный сундук размером шесть футов на три. Сотрудники аварийно-спасательной службы, сбив висячий замок, обнаружили множество вещей, числившихся в розыске как похищенные, включая и несессер из крокодиловой кожи с золотыми аксессуарами, помеченный инициалами «Ф. Ч.». Домик снимала некая Менс, одинокая пожилая женщина крайне скромного достатка. Она заявила, что сундук принадлежит не ей, а ее сыну. Тот большей частью бродяжничал, но временами приезжал ее навестить и в последний раз появлялся около двух лет назад. Дальнейшие расспросы окончательно прояснили картину. Сыном миссис Менс оказался не кто иной, как Конрад Жестянщик. Вначале женщина уверяла, будто тот в плавании, хотя Менс никогда не служил во флоте, но потом призналась, что сын отбывает трехлетний срок заключения в Шотландии, где ему предстоит провести еще два года. На первый взгляд дело казалось раскрытым, однако Рейсон напомнил себе, что «Ф. Ч.» вполне может оказаться какой-нибудь Фебой Чиппер или любой другой из множества женщин, чья фамилия начинается на букву Ч, поэтому достал папку с материалами следствия и внимательно изучил описание несессера, представленное миссис Чондри. Несессер был продемонстрирован мистеру Лароту, владельцу салона, и после этого инспектор наконец занялся поисками Филлис, чтобы пригласить в Скотленд-Ярд для официального опознания похищенной собственности. Возле дома Ламберта инспектор появился утром, когда тот как раз собирался отправиться в гараж. На вопрос, можно ли увидеть миссис Ламберт, приходящая служанка ответила весьма уклончиво: – Вам следует спросить об этом мистера Ламберта: он лучше меня все объяснит. «Начало многообещающее», – отметил про себя Рейсон. Джеймс Ламберт честно поведал свою историю, признавшись, что понятия не имеет, где жена – все еще в стране или уехала за границу. Его тревожило другое: что будет, если Филлис снова подвергнут полицейскому допросу? – Если я могу помочь в опознании… – Спасибо, мистер Ламберт. – Рейсон всегда соглашался принять предложенную помощь, даже когда нисколько в ней не нуждался. – Кстати сказать, вы нужны нам и по другому вопросу. Жестянщик, он же Менс, говорит, что два года назад вы нанимали его мойщиком в гараж. Нам нужно ваше подтверждение. – Возможно, так и было, хотя вовсе не обязательно, что мы встречались лично. Большую часть времени я провожу у себя в конторе. – Я вот к чему веду, мистер Ламберт. Менс утверждает, будто видел вас. Мы хотим, чтобы он вас опознал. Можно мне воспользоваться вашим телефоном? Я распоряжусь, чтобы к нашему приезду отобрали несколько человек для процедуры опознания. Ламберт насторожился: предложение инспектора ему совершенно не понравилось, – но отказаться не мог, это было бы слишком подозрительно. – Кража – пустяк, – объяснил Рейсон по пути в Скотленд-Ярд. – Но похищенные ценности, между нами говоря, важная улика. Признайтесь, мистер Ламберт: дело Чондри доставило вам массу неудобств? Уверен, так и есть. Мне не положено об этом говорить, но когда мы проясним вопрос с несессером… думаю, вы вздохнете с облегчением, узнав, что Менс и есть убийца Чондри. – Ах вот в чем дело! Ламберт только теперь осознал, что произошло, и похолодел от ужаса. Ему не приходило в голову, что в убийстве могут обвинить невиновного. Позволить, чтобы другого отправили на виселицу за преступление, которое совершил ты сам? Это так же низко и недостойно, как облапошить клиента, доверившего тебе свою машину! Нет, должен быть какой-то выход… разумный выход. – Менс уверяет, будто увидел на пустыре брошеную машину и, не заметив тела жертвы, решил поживиться чужим добром. – Рейсон довольно рассмеялся. – Матерому вору с его послужным списком следовало бы знать, что ни один суд не поверит в эту сказочку. В Скотленд-Ярде старший инспектор Карслейк встретил Ламберта как старого знакомого. Затем полицейский сержант проводил его во внутренний двор, где уже стояла шеренга дюжины мужчин, в большинстве своем похожих внешне на Джеймса. Конраду Жестянщику, одетому в обычное платье, но без воротника, предложили пройти вдоль шеренги. Ламберт отважился посмотреть ему в лицо, однако так и не вспомнил его, сколько ни напрягал память. Зато Жестянщик, поравнявшись с ним, на мгновение задержался, явно узнав, затем молча пошел дальше. На этом процедура опознания завершилась. – Ну вот, мы не отняли у вас много времени, верно? – оживленно затараторил Рейсон. – Сейчас мои люди быстренько составят рапорт. А мы пока пройдем ко мне в кабинет. Карслейк присоединился к ним в коридоре. – Мистер Ламберт обещал нам помочь найти миссис Ламберт, – объяснил Рейсон Карслейку. – Вы сказали, сэр, что мы должны доставить ее сюда, чтобы опознать несессер. В кабинете Рейсона царил обычный беспорядок. Напротив двери висела большая географическая карта, утыканная флажками, которая тянулась до самого пола. Ламберт заметил на одном из шкафов с папками термос и корзинку для пикника, затем перевел взгляд на стол, заваленный всякой всячиной, и увидел несессер из крокодиловой кожи, который тут же завладел его вниманием. Ламберт поднял чемоданчик, повертел в руках и поставил на место, широко улыбнувшись полицейским. Вот он, способ помочь Жестянщику спастись от виселицы, а заодно и предотвратить допрос Филлис, грозивший обернуться роковыми последствиями. – Это не тот несессер! – объявил Джеймс и добавил в ответ на изумленный взгляд Рейсона: – Он похож на тот, что принадлежал моей жене, но увы… – Боже милостивый! – Рейсон сконфуженно покосился на старшего инспектора Карслейка, чье выражение лица не предвещало ничего хорошего. – Не понимаю, как я мог ошибиться, сэр. – Потом, повернувшись к Ламберту, уточнил: – Послушайте, вы уверены? – Совершенно! – подтвердил Ламберт. – На несессере Филлис были ее инициалы: «Ф. Ч.», – а на этом никаких инициалов нет. – Но позвольте, мистер Ламберт, – терпеливо, с легкой ноткой упрека возразил Рейсон, – ваша жена, в то время – миссис Чондри, дала нам подробнейшее описание своего несессера, описание длиной в двести тридцать слов! Она поведала обо всех флаконах и бог знает еще о чем, но ни словом не обмолвилась о своих инициалах. – Она просто забыла. Филлис вечно забывает самое главное. На чемоданчике были вытиснены буквы с завитушками: «Ф. Ч.». – Вроде этих? – спросил Рейсон, вытащив из-за карты другой, немного потускневший несессер из крокодиловой кожи, на котором была хорошо видна монограмма «Ф. Ч.». Ламберт угрюмо оглядел чемоданчик, не скрывая отвращения. Еще один несессер из крокодиловой кожи. Вот так незадача! Теперь Жестянщика повесят, а ему самому придется жить с тягостным чувством, будто он смошенничал, одурачив доверчивого клиента. – Да, – признал он неохотно, – это несессер моей жены. – Ах, я страшно виноват! – запричитал Рейсон. – Беда в том, что здесь так мало места, а мне приносят сюда столько всего… В этот момент в кабинет вошел рассыльный и передал Карслейку какую-то бумагу. – Рапорт по делу Жестянщика… вернее, осужденного Менса, сэр. Карслейк пробежал глазами документ и протянул Рейсону. Тот прочитал его, аккуратно сложил и убрал в жилетный карман. – Впрочем, незачем нам говорить о моих бедах, мистер Ламберт. Поговорим лучше о ваших. Мне очень жаль, но я вынужден арестовать вас и предать суду по обвинению в убийстве Артура Чондри. Пока Рейсон разъяснял обвиняемому его права, следуя официальной процедуре, Ламберт напомнил себе, что никто не видел его на пустынной дороге в ночь убийства, а поблизости не было ни единого укрытия, где мог бы кто-нибудь притаиться. Полицейские, зная, что свидетелей нет, просто пытались его запугать, поэтому он невозмутимо заметил: – Это несколько неожиданно, мистер Рейсон. Не мне учить вас сыскному делу, но если вы опираетесь на безосновательные утверждения этого заключенного… – Жестянщик никак не связывал вас с убийством – сказал лишь, что вы владелец гаража! – воскликнул Рейсон и достал из кармана бумагу. – Можете сами прочитать его показания. – Тогда в чем, собственно, дело? – постарался возмутиться Ламберт. – Вы говорите о своем аресте? О, вас выдали с головой показания бывшей жены. – Заметив недоверчивую гримасу Ламберта, инспектор объяснил: – Вернемся к миссис Чондри – так ее звали два года назад. Она не забыла об инициалах на несессере. С чего я это взял? Да штука в том, что она никогда не видела этой монограммы. Ларот пытался зашить прореху на коже, но шов получился заметным. Вот он и вытиснил инициалы, чтобы скрыть дефект, хотя обычно крокодиловую кожу не украшают тиснением. Миссис Чондри попросту не знала о монограмме! Но вы знали! Откуда? Как такое возможно? Вы видели несессер в машине – это единственное объяснение. А когда вы могли его увидеть? В ночь убийства Чондри. Ваши собственные показания убеждают нас, что вы никак не могли видеть монограмму в другом месте и в другое время! Вам не повезло, Ламберт. Мы бы не добрались до вас, не подними ваша жена шум из-за несессера. Мы знаем, что она специально выманила Чондри из клуба. Не хотите рассказать, как было дело? Ламберт загубил свою жизнь ради пустоголовой куклы. Назвать ее соучастницей означало бы польстить ей, признать ее вдохновительницей преступления. Нет, слишком много чести! – Сказать по правде, у Филлис не хватило бы духу на такое. Я стоял возле телефонной кабинки в танцевальном зале, когда она звонила мужу. Мне выпала редкая возможность избавиться от Чондри, и я ею воспользовался. Филлис не подозревала, что я задумал убийство. Скупой убийца Глава 1 Когда Сесила Арнотта признали виновным в убийстве, ему тотчас приписали все мыслимые злодеяния, на которые толкает человека скупость. Чего только не рассказывали о нем, переиначивая разнообразные истории о скрягах, неизменно опуская при этом забавные эпизоды и добавляя зловещие. Его изображали воплощением зла, что было, разумеется, полнейшей нелепостью. Множество людей подвержены скаредности – досадной маленькой слабости Арнотта. Сколько состоятельных, преуспевающих мужчин прибегают к уверткам, когда настает их очередь угостить коллег рюмочкой спиртного, а потом мучительно презирают себя за это. Между тем презрение к себе – непременная черта убийцы. Надо признать, обстоятельства этого преступления были весьма необычны. Арнотт, блестящий инженер, изобрел хитроумное алиби, несокрушимое, если пытаться нащупать в нем брешь, прибегая к традиционным научным методам сыскной работы. В конечном счете его погубила жадность. В департаменте нераскрытых дел весьма смутно представляли себе, что такое «микроскоп» и «дактилоскопическое исследование». Инспектор Рейсон, больше привыкший полагаться на собственное чутье, на вспышки озарения, которые случались у него часто, поймал Арнотта на удочку, словно рыбу в ручье. Около пяти часов утра 12 октября 1934 года патрульный полицейский заметил автомобиль, стоявший на Кармоддел-лейн, у окраины парка Хэмпстед-Хит, на заднем сиденье которого обнаружилось два трупа: мужчины без пальто и женщины в шубе. Видимых следов насилия на телах не было. Трупами, автомобилем, а также его содержимым занялись эксперты, и материалы следствия пополнились массой полезной информации. Причиной смерти пары, как показал химический анализ, было отравление. Мужчина и женщина умерли, проглотив некое вещество – назовем его условно гальваниумом, – которое добавили в виски с водой. На полу машины валялась пустая аптечная склянка, на донышке которой оставалось несколько капель жидкости – смесь виски и гальваниума в пропорции 5 к 1,7. Более того, в квартире найденного в машине мужчины обнаружилась молочная бутылка с остатками адского пойла. Немного жидкости пролилось на сервант. По составу она слегка отличалась от остальных образцов, но это объяснялось скорее всего испарением. Напрашивался вывод, что смесь приготовили в квартире погибшего, затем перелили целиком или частично в аптечную склянку, а впоследствии ее выпили обе жертвы. Однако это логическое допущение могло в дальнейшем и не подтвердиться. Из документов, обнаруженных в пиджаке покойного, явствовало, что звали его Хью Трейнер, что он был коммивояжером и торговал лаками и что машина принадлежала ему. При обыске его квартиры в Килберне полицейские нашли во внутреннем кармане демисезонного пальто чек на триста фунтов, подписанный Сесилом Арноттом, а также небольшой чемодан, принадлежавший, как выяснилось позднее, той самой умершей женщине. В чемодане лежали вечернее платье, пеньюар, домашние туфли, зубная щетка и комбинация. Консьержка, присутствовавшая при обыске, призналась впоследствии, что сразу заподозрила: вещи укладывал мужчина, слабо разбиравшийся в женщинах. В сумочке покойной нашли письмо с вложенной в конверт платежной квитанцией. Отправителем значился Комитет по делам душевнобольных при психиатрической лечебнице. Женщина оказалась женой некоего Ролингса, признанного умалишенным и помещенного в клинику, что, однако, не помешало ей жить под именем миссис Сесил Арнотт в Йолсум-коттедже, на Бек-Уэй, в районе Голдерс-Грин, то есть примерно в миле с четвертью от Кармоддел-лейн. – Арнотт! Я помню это имя! – воскликнул Барнс, суперинтендант местной полиции. – Он переехал сюда около года назад. В газете писали, будто этот молодой человек изобрел какой-то особый автомобильный двигатель. Ему прочили блестящее будущее и всякое такое. Сдается мне, здесь идет речь о любовном треугольнике. Глава 2