— Ох, Эммет. Ох, милый, это совсем нехорошо. Ты не можешь просто взять и решить, что ты чей-то парень. Почему же все так глупы. — Я не просто взял и решил. Мы обсудили это вместе. Мы решили быть вместе, а потом пришла она и стала кричать, потому что застала нас обнимающимися. Хорошо, что она не видела, как мы целуемся. Выражение на её лице менялись так быстро, что за ним было сложно уследить. — Сладкий… Джереми заставлял тебя делать что-то, чего ты не хотел? Потребовались усилия, чтобы не разозлиться снова. — Джереми никогда не заставит меня делать то, чего я не хочу. Он даже не сможет. Он слишком застенчивый. У него депрессия, и она сокрушает его. У него нет никаких знаков, и он не принимает лекарств. Джереми очень раним. Гораздо ранимее меня. Его мать заставляет его чувствовать себя плохо, и думаю, именно этим она занимается сейчас. Мы должны помочь ему. Я должен помочь ему. Я говорил спокойно и медленно, но она не понимала. Мой отец так ничего и не сказал, но он часто и хмуро смотрел на Алтею. Я не знал, что это означает. Когда пришла мама, она разозлила меня почти так же, как и Алтея. — Солнышко, — она стояла передо мной, встревоженно смотря на мое лицо. — Что происходит? Почему она спрашивает об этом меня? Откуда мне знать, что происходит сейчас у Сэмсонов? — Мне нужно увидеть Джереми прямо сейчас. Он мой парень, и он расстроен. Мне нужно снова сделать его счастливым. — Парень? Эммет… На это у меня не было времени. — Мама, прекрати. У меня есть парень. Джереми. Почему, вы думаете, я проводил с ним столько времени? Но я не могу говорить об этом сейчас. Он расстроен. Я должен это исправить. Я пошел в сторону входной двери, но она схватила меня за руку. Ненавижу, когда люди хватают меня. Я стал трясти рукой, чтобы сбросить её руку, но потом заставил себя остановиться. Вместо этого я отстранился и посмотрел на нее со злым выражением на лице. — Мама, отвали от меня. Она заслонила дверь своим телом. — Дорогой, ты не можешь пойти туда прямо сейчас. Если хочешь, злись на меня, но ты не можешь идти в дом Сэмсонов. Для тебя это небезопасно. Миссис Сэмсон очень зла. — Мама, миссис Сэмсон сука. Мама сжала губы, а это означало, что ей не понравилось это ругательство, но она не сказала, что это было грубо. Ведь она знала, что я прав. Закрыв глаза, она медленно и глубоко вдохнула. — Ты не можешь туда пойти. Мы поговорим об этом позже, а прямо сейчас мне нужно поговорить с твоим отцом. — Мне нужно поговорить со своим парнем. Я взрослый человек, мама. Хватит обращаться со мной, как с ребенком. Мы спорили с ней минут пятнадцать, но вынужден сказать, что не выиграл этот спор. Я не нападал, не напевал, не истерил, но, в конце концов, отправился в свою комнату. Я бил надувной кувалдой по моей постели и выкрикивал грубости в адрес миссис Сэмсон, выкрикивал достаточно громко, и они, внизу, должны были меня слышать, но никто не пришел, чтобы остановить меня. Также я пару раз сказал плохо о маме, но почувствовав, что это неправильно, прекратил. Мама, конечно, была властной, но она не была такой стервой, как Габриэль Сэмсон. Успокоившись, я пытался решить, что делать. Я могу думать только о том, что мне нужно проверить Джереми, но меня бы поймали, выйди я через заднюю или переднюю дверь. Вероятно, они правы. Если я пойду к нему домой, его родители все равно не дадут мне увидеться с ним. Но, если его телефон по-прежнему при нем, я мог ему позвонить или написать. Я написал. Если он, как обычно, выключил звук телефона, родители этого не услышат. «Джереми, это Эммет. Я беспокоюсь о тебе. Переживаю, что ты расстроен, но моя тетя и родители не понимают этого. Пожалуйста, скажи как ты, и как я могу тебе помочь. Если вообще могу». Он ответил спустя несколько минут. Судя по его ответу, что-то было неладно. «Я подвлн». Иногда Джереми ошибался в орфографии и пунктуации, но не настолько. И обычно он говорил, что с ним все в порядке, но сегодня он признался, что ему плохо. Я не знал, как поступить. «Я хочу помочь. Можно я приду?» Его быстрый ответ заставил меня загрустить. «Нет, изз мамы». Мне стало грустно. «Нет, из-за мамы». Если закрыть глаза, я мог представить его лежащим под одеялом в своей кровати, использовавшего всю свою энергию только на то, чтобы нажимать на кнопки. Даже если бы мы созвонились, ему было бы трудно говорить. К тому же, его мама услышала бы. Я был зол на маму Джереми. Мой мозговой осьминог был в ярости, и мне хотелось дать ему волю, но я сдержался. Сейчас важен не гнев. А Джереми. «Ты хочешь, чтобы я продолжил с тобой разговаривать? Я знаю, тебе трудно набирать слова, но если ты хочешь продолжить общаться эсэмэсками, то можешь писать только да или нет». Прошло несколько секунд, и он прислал мне: «Да». Расслабившись и скрестив ноги, я сел на пол на мою подушку для раздумий. Я бы хотел печатать на клавиатуре, но потом до меня дошло, что могу подключить к телефону свою беспроводную блютуз-клавиатуру. Взволнованный, я набрал «СВ» — это сокращение для «скоро вернусь», снова устроился на подушке с клавиатурой на коленях, поставив телефон на книжную полку экраном к себе, и начал печатать. «Прости, я делал все дольше, чем предполагал. Я подключил клавиатуру к своему телефону, поэтому могу печатать быстро. У меня есть вопросы. Ты не слишком подавлен для того, чтобы ответить на них? Я мог бы сформулировать их так, чтобы ты отвечал только «да» и «нет», но не хочу заставлять тебя говорить, если твоя депрессия сейчас особенно сильна. Так что вот мой первый вопрос: могу ли я задавать тебе вопросы?» «Да». Я улыбнулся и стал печатать снова. «Я рад этому. Но давай придумаем правила. «Д» — да. «Н» — нет, «В» — если ты больше не хочешь говорить. Тогда мы попрощаемся и спишемся позже. «Х» — если я спрашиваю что-то, на что ты не хочешь отвечать. Если я тебя рассержу, напиши «З» и я извинюсь. Пойдет?» Чтобы ответить, ему потребовалось несколько минут, но я понял, почему ему потребовалось время, когда пришло большое смс. «Д. Но добавь для меня буквы «П» для извинений и «Не» для того, чтобы сказать, что я тебя услышал, но мне нечего ответить на твой вопрос». «Хорошо. Ты здорово придумал, Джереми». Еще смс. «С — спасибо». После этого смс пришло еще одно с буквой «С». Вот что Джереми делал со мной. Я нервничал из-за него и злился на наших матерей и мою тетю, но он все еще мог заставить меня чувствовать себя хорошо. «Ты сказал, что я не могу прийти из-за твоей мамы. Она злится на меня?» «Д». Это разозлило и меня… «На тебя она тоже злится?» «Д. И мне тоже печально». Я хотел спросить, почему он грустит, но ему было бы слишком сложно ответить. Не придумав другого вопроса, я рассказал ему об Алтее. «Моя тетя вела себя странно, когда я сказал ей, что мы встречаемся, и стала еще более странной, когда я рассказал, что мы поцеловались». Печальные мысли атаковали мою голову, и я решил поделиться ими с Джереми. «Думаю, они считают, что я слишком глуп, чтобы быть твоим парнем. Что тебе нехорошо иметь в друзьях аутиста». Джереми меня прервал, написав: «Нет, это я сломлен». Я так рассердился, что вместо «З» написал ответ. «Ты не сломлен. У тебя психическое заболевание, но оно не означает, что ты сломлен. Это означает, что твой мозг болен. Не говори, что ты сломлен. Это не так. Не говори о себе гадостей». После длинной паузы он написал: «Не». А потом: