Я ответила на поцелуй, а Берт ослабил хватку, чем я и воспользовалась. Со всей силы ударила его коленкой между ног. Он охнул, выпучив глаза, и повалился на землю. Я подошла ближе к скрюченному пополам мужчине и от души повторила удар. В мою сторону посыпалась отборная брань. – А это тебе за Мию, – прошипела я, одергивая юбки. – Дрянь! – всхлипывал он, держась за пах. – Ты еще пожалеешь. – Как бы тебе не пришлось жалеть. – Я отошла он него на несколько шагов. – Если еще хоть раз тронешь меня или мою служанку пальцем, я отчекрыжу твои причиндалы и прибью гвоздями к главным воротам. Словно уличная девка, я сплюнула на землю, освобождая рот от неприятного привкуса, и, развернувшись на каблуках, во всю прыть побежала прочь от этого гада. Только в своей комнате смогла перевести дух. Нет, ну каков подлец! Сердце все еще бешено стучало, а голова кружилась от быстрого бега. Я подошла к секретеру и достала подарок Лукаса, маленький серебряный клинок с небольшой тонкой рукояткой, как раз для изящной дамской ручки. Теперь всегда буду носить его с собой, больше подвергаться такому унижению не намерена. Я задумалась, смогу ли действительно применить оружие против человека. Но если бы не проявленная смелость, кто знает, чем бы могло все обернуться? Да кого я обманываю, я бы уже была изнасилована этим мерзавцем прямо на парковой скамейке. – Тетя Ли, ты чего? – Два больших испуганных глаза уставились на кинжал в моей руке. – Не беспокойся, малышка, это я так, на всякий случай. – Я подошла и погладила Наулу по головке. – Нам придется уехать из дворца, тебе опасно здесь оставаться. Но не пугайся, мы поедем в хорошее место к доброй женщине. Она о тебе позаботится. Я искренне надеялась, что тетушка Тилли не выставит нас за порог. Все-таки фактически она в такой же ситуации, как этот несчастный ребенок, всеми презираемая и гонимая. Я взяла несколько золотых монет, все свои накопления, и положила в сумочку. В голове промелькнула мысль сообщить Лукасу, но, скорее всего, ему сейчас не до нас, он обхаживает свою драгоценную невесту. А я и без него справлюсь. Наула обернулась лисичкой и запрыгнула в корзинку, которую я взяла в руки. Сверху я накинула кружевную вуаль, чтобы любопытные взгляды не увидели рыжую шубку. Дорога оказалась совсем не легкой, пришлось двигаться медленно, чтобы не потревожить малышку. Очень неудобно было ехать, ухватив правой рукой поводья, а левой крепко прижимая к себе корзинку. К концу пути все тело задеревенело и затекло. Когда мы проезжали мимо деревни, я удивилась почти полному отсутствию людей. Обычно в светлое время суток жители, не работавшие в поле, хозяйничали возле своих домов, а ребятишки бегали и играли на улице. Я с трудом слезла с Морковки и наконец поставила корзинку на землю, так что Наула смогла выбраться наружу и вернуть свой облик. Мы спрятались за плотными кустами можжевельника, и я достала приготовленную для нее одежду – мое старое платье, которое было малышке невероятно велико. Нужно заказать для девочки несколько нарядов соответственно ее детскому возрасту и росту. На стук дверь сразу распахнулась, и в нос ударил приятный запах свежеиспеченного хлеба и ванили. – Вы как раз вовремя, булочки уже готовы, – вместо приветствия сказала знахарка. – Добрый день, – улыбнулась я. – С чем пожаловали? – поинтересовалась тетушка Тилли, разливая ароматный травяной настой по чашкам. – У меня к вам очень деликатное дело. – Я не знала, с чего начать важный разговор. – Очень прошу вас приютить на время эту чудесную маленькую девочку. – Она метаморф, – ничуть не удивляясь, заявила тетушка Тилли. – Я сразу почуяла животный запах. В кого обращаешься? – В лису, – смущаясь, ответила Наула, благодарно принимая чай. – Хорошо, – резко ответила знахарка. – Но у меня тоже небезопасно, в деревне начались волнения. Боюсь, как бы меня саму отсюда не попросили, хорошо еще, если в вежливой форме. А то могут и поджечь. – Какой ужас! – Я расстроилась от ее слов. – Да, сначала – этот снег, а сейчас – и того хуже, домашний скот стал умирать, – вздохнула знахарка. – У этой черни кто виноват, если жизнь не ладится? Конечно, травница или ведьма. Кого еще обвинять. – Да, я понимаю. Снежная метель посреди лета – это очень странно. Вы не знаете, что это может быть? – Это колдовство, – жестко ответила Тилли. – Очень темная могущественная магия. Вот только для меня загадка, с какой целью были наведены такие чары на Эктерию. – Придворный маг смог восстановить природный баланс. Надеюсь, он сумеет нас защитить. – Эстебан далеко не сильный чародей, – погрустнела тетушка Тилли. – Он добился своей должности не благодаря своим способностям, а с помощью родового имени и некоторых тайных услуг, которые оказывал покойному батюшке короля Стефана. У него очень слабый дар. Да и в случае серьезной опасности он, скорее, сбежит, чем встанет лицом к противнику и будет сражаться на благо народа. – Но он уверил, что все хорошо и бояться нечего! – А я чувствую опасность, и беда грозит не только королевскому роду, но и всему народу Эктерии. – И что же теперь делать? – изумленно спросила я. – Руны показывают страшные вещи. За нашим принцем по пятам ходит смерть, она уже протягивает к бедному мальчику свои когтистые лапы. Знахарка протянула мне черный кожаный шнурок, на котором висел железный медальон. – Возьми, это очень сильный амулет, способный противостоять даже проклятию. Его силы на какое-то время уберегут Лукаса, пока опасность не минует. – Холодный металл коснулся моей ладони. – Только никому не показывай, отдай лично в руки. – Хорошо, сделаю, как вы сказали. – Я кивнула и спрятала оберег в карман. – Хотела спросить: тот мешочек, что вы мне передали… Он как-то неправильно на меня действует. – Я слегка покраснела. – Я стала чувствовать себя слишком дерзкой и смелой. – Правильно он действует. – Тетушка Тилли мне подмигнула. – Он настраивает тебя, дает силы сопротивляться чужому влиянию, придает решительности. Главное – слушай свое сердце и будь собою, а все эти правила, этикет и условности придумали, в сущности, такие же люди, как и мы с тобой. Я еще раз поблагодарила знахарку и с удовольствием пригубила травяной чай. Его насыщенный аромат действовал на меня успокоительно, но в то же время бодрил и прояснял ум. – Пожалуйста, возьмите деньги, купите Науле одежду. – Я достала из кошеля почти все монеты и положила на стол. Тетушка Тилли не стала отказываться. – Это хорошее дело, – согласилась она. – Только сама буду шить, купим ткань и ленты, а вот ботинки закажем у сапожника. Уж такими талантами я не обладаю. – И куклу, – добавила я, взглянув в сторону малышки. При моих словах она встрепенулась, а глаза засияли восторгом. Она даже забыла про булочку, которую держала в руках и перед этим аппетитно уминала. – Конечно, это в первую очередь, – усмехнулась знахарка. Внезапно ее лицо помрачнело, она встала из-за стола и подошла к окну. Отдернув шторку, тетушка выглянула на улицу. – Странно, – протянула она. – У меня возникло чувство, что за нами наблюдают. Ты, когда сюда ехала, видела кого-нибудь? – Нет, никого не видела. – Я помотала головой. – Даже в деревне не было народа, улицы почти пустые. – Все по домам попрятались, – вздохнула тетушка Тилли. – Боятся и носа высунуть. Кто-то пустил слух, что печать с запретных врат снята и теперь нечистые силы ничего не сдерживает. – Да, я помню, вы говорили об этом, – кивнула я. – Очень тяжело сознавать, что мы можем оказаться во власти злых существ и жизнь уже никогда не будет прежней. – Можешь быть спокойна, снять печать невозможно. Много сотен лет назад, во время ритуала закрытия врат, верховный маг Мирискольд пожертвовал своей силой и жизнью. Чтобы снять печать, нужны кровь и душа его потомка. Но, как тебе наверняка известно из истории, детей он не оставил. – Откуда тогда эти слухи? – удивилась я. – Не знаю, – честно призналась тетушка и горько усмехнулась. – Я всего лишь знахарка, или ведьма, как меня называют люди. Не очень сильная, но кое-что умею. Но ты права. Народ зря судачить не будет. Я задумчиво поставила пустую чашку. – Вы говорили, кто-то пытался снять печать, помните. В ту, первую нашу встречу, когда я здесь была с Лукасом. – Да, помню. И это не случайный человек, а очень сильный волшебник. Вот с тех пор и пошли эти знамения: сначала снег, сейчас вот скот мрет как чумной. – Так, может, ему и удалось сделать задуманное? – Поверь мне, врата все еще заперты, – резко ответила тетушка Тилли. Я пожала плечами и встала. Если знахарка уверена, что так и есть, не буду спорить. Она проводила меня до дверей и захлопнула дверь. Я услышала, как задвигают тяжелый засов. Знахарка чего-то сильно боялась. Обратная дорога отняла еще больше времени. Поднялся ветер, и заморосил противный мелкий дождик. Я куталась в накидку, а Морковка недовольно фыркала, что ее выгоняют на улицу в такую отвратительную погоду. Проезжая по мощенной булыжником единственной деревенской площади, я стала невольной свидетельницей печальной сцены. Старая облезлая лошадь везла телегу, на которой лежала туша коровы. За ней шла молодая женщина, утирая слезы передником. – Как же так? Единственная кормилица! Что теперь есть моим деткам? Повезу на рынок, может, хоть шкуру купят? – Да кому нужна проклятая животина? – Шедший рядом с ней молодой парень сплюнул на землю. – Даже не надейся ее пристроить. Сразу двигай к могильнику и сбрасывай туда тушу. Староста так распорядился. Несчастная женщина заплакала еще горше. Мальчишка, управлявший лошадью, натянул вожжи и развернул телегу. – Мамка, не печалься, что ж мы, одни такие! Проживем как-нибудь. – Много ты понимаешь! – махнула на него рукой мать. – Посевы в огороде погибли, корова издохла. У нас не будет ни овощей, ни молока. – Простите, нечаянно подслушала ваш разговор. – Я слезла с Морковки, подошла к женщине и протянула ей последнюю монету. – Возьмите, этого хватит на первое время. – Благодарю, миледи. – Женщина недоверчиво уставилась на меня и завороженно смотрела, как звонкая серебряная монетка падает ей в ладонь. – Боги благословят вас за щедрость. Ее чепец сбился набок, выпуская на волю прядь белокурых волос. Женщина пряталась от дождя под старой шалью, но когда спасительные деньги оказались у нее, она как будто согрелась и перестала дрожать от холода в прилипшей к телу насквозь промокшей одежде. – Король позаботится о вас, скоро поля будут засеяны. И посевы вновь взойдут, еще есть время и надежда собрать урожай. Крестьянка поклонилась мне в пояс, а я отправилась обратно. Боюсь, Дивее придется забыть про летний дворец навсегда. Я поторапливала лошадку, пытаясь успеть к ужину. Мне и так перемывают косточки все кому не лень, давать новый повод для сплетен не хотелось. Наконец мы приехали, я повела Морковку в конюшню. Я искренне надеялась, что никто не заметил ее отсутствия. Не так уж долго меня не было, всего пару часов, наверное. Внезапно лошадь заржала и уперлась копытами в землю, я тянула ее за поводья, пытаясь подтолкнуть, но та категорически отказывалась сдвинуться с места.