Почему? А Бог знает. В здешние времена дельфинами никто не восхищался. Они были дичью. Для нурманов, например, загонная охота на гринд была плановым мероприятием. Но Сергей ни разу не слышал о том, чтобы дельфин убил человека. И сейчас оба красавца льнули к нему, будто боевой конь – к другу-всаднику. И состояние Сергея в этот момент характеризовало только одно слово: восторг! Впрочем, их общение длилось не слишком долго. Внезапно оба дельфина рванули прочь и вмиг потерялись вдали. И причина была понятна: к Сергею с разных сторон спешили люди. И самым первым – Харальд-ярл. – Я уж думал: они унесут тебя прямиком к Ньёрду[34]! – Они сказали, как-нибудь в другой раз! – Я думал, они тебя сожрут! – переводя дыхание, прохрипел один из подплывших нурманов. – Это хорошо, что они тебя отпустили, – сказал другой. – Не хотел бы я драться с морскими свиньями в воде! Да ещё и без оружия! – И сколько раз ещё нам придётся выручать этого недомерка, ярл? Ну надо же! Хаги Маленький собственной персоной. – Спасибо тебе, хёвдинг, что так обо мне переживаешь. Но пожелай они меня унести, мы бы сейчас не разговаривали. Или ты решил, что плаваешь быстрее самого быстрого драккара на Северном пути? – Да он плавает хуже керла! – крикнул кто-то, и северяне захохотали. Хаги обиделся, но ответить достойно не успел. – Я хочу знать, почему они тебя уволокли? – рявкнул Харальд. – Уверен, у тебя есть объяснение! – Конечно, есть, – безмятежно отозвался Сергей. – Разве ты забыл, ярл: мы соревновались, и они мне помогли. А как же иначе такой, как я, может обогнать такого, как ты, на поле волн? И признай – я победил! А вот на берегу Сергей обнаружил весьма неприятную картину. Машега, подвешенного за ноги. Маленький хузарин, проснувшись, не помнил того, что наболтал вчера. Но ему напомнили. А ещё они были уже на берегу, а не на палубе, так что угроза Харальда перестала действовать. Так что теперь Машег висел и выглядел грустно. Однако храбрился, пощады не просил и рассказывал разные истории о сексуальной жизни Скьёрда, пусть и фантастические, но весьма занятные. И сам Скьёрд, похоже, уже пожалел, что напомнил Машегу о вчерашнем хвастовстве. Ведь не важно: правду о тебе говорят или врут, если история действительно интересная. Любой скальд это подтвердит. Узнав, что Машег висит на дереве добровольно, Харальд гневаться не стал. И даже дал добро на эксперимент. Но в условия соревнования внёс коррективу: – Ты, Большая Ложка, не будешь его убивать! Подойдёшь и перерубишь верёвку! – Я даже могу его на ручки взять! – заявил Скьёрн. – Но это будет стоить уже не двадцать пять дихремов, а пятьдесят! Дайте малышу лук и одну стрелу! Я буду нежен, как его мамочка! – Стойте! – вмешался Сергей. – Так не пойдёт! Я ценю, что ты, Скьёрн, хочешь стать для моего друга любящей мамочкой, но не думаю, что сможешь. Не очень-то ты похож женщину! – Вот тут ты прав, варяжонок! – Нурман похлопал себя по мотне. – Ты бы видел мой рог… – Червяк, которого ты прячешь в штанах, меня не интересует! – перебил Сергей. – А вот намеренно ослабить противника перед поединком более подобает той, кому положено рожать, а не сражаться. Только женщина может требовать для себя лучших условий в поединке! Правду сказал, между прочим, и получил заслуженное одобрение зрителей. – Звучит обидно, – Скьёрн перестал ухмыляться. – И если ты о том, что твой дружок висит на ветке, а я стою на ногах, так это его выбор, а не мой. Пусть его поставят на ноги и дадут в руки оружие мужчины, я не против! – А может, лучше подвесить и тебя на соседней ветке? – предложил Сергей. – Подвесить за ноги и прожарить как следует на солнышке! А потом мы посмотрим, как крепко ты будешь держать щит! – Зачем мне висеть? – нахмурился Скьёрн. – А затем, что подвесить ты его подвесил, а лука не дал. Уж не потому ли, что ждёшь, когда он ослабеет? – Ты намекаешь: я его боюсь? – рыкнул Скьёрн. – Я этого не говорил. Это сказал ты. Сергей не боялся. Рядом стоял Харальд. – Помню, мы однажды подвесили так одного неразговорчивого керла, – неожиданно подал голос Хаги Маленький. – Хотели разговорить. И умолк. – Разговорили? – не выдержал кто-то. – Нет, – покачал головой Хаги. – Его удар хватил. Как сняли, только мычать мог. Так и помер, мыча. – Твои слова справедливы, Дерзкий, – сказал Харальд, кладя ладонь на плечо Сергея. – Однако делать по-твоему мы не станем. Ложка слишком велик, чтобы висеть вниз головой. Снимите хузарина и дайте ему как следует отдохнуть. Так будет честно, Варт? – Да! Но тогда и в глаз стрелять нельзя! – Почему? – Сам же сказал, ярл: Скьёрн тебе ещё пригодится. – Думаешь, твой дружок попадёт ему в глаз, вися вниз головой? – с явным сомнением произнёс Харальд. Да ладно! Уж Харальд-то точно должен знать, как управляется с луком хузарская элита! – Машег – из белых хузар, – сказал Сергей. – Готов поставить марку серебром, что он попадёт точно в глаз. Так что лучше этот глаз мы нарисуем. На шлеме Скьёрна. – Как скажешь, – согласился Харальд. – И заклад твой я тоже принимаю. Марка мне не помешает. Стоп, а почему он хитро ухмыляется? Сергей прокрутил ситуацию уже не как отрок Варт, а как князь-воевода, и мигом сообразил: Харальд хочет устроить шоу. Развлечь людей перед будущим непростым боем. И заодно напомнить всем, с каким противником они будут иметь дело, когда доберутся до Самкерца. Просто и наглядно. Машег искупался, слегка перекусил, выбрал подходящую стрелу и заявил, что привязывать к ветке его не надо. Сам справится. И продемонстрировал вис вниз головой на согнутых ногах. Скьёрн не возражал. Зрители, коих было сотни три как минимум, разместились вокруг полянки и на береговом склоне. Желающие сделали ставки. В том числе и сами состязающиеся. Каждый поставил на себя. И поставил прилично. Приготовились: Машег изобразил летучую мышь на отдыхе, Скьёрн, на шлеме которого нарисовали глаз, поднял щит… – Начали! – скомандовал взявшийся судить Егри. Сергей рассчитывал, что нурман сразу рванёт к дереву, но тот проявил неожиданную осторожность. На кону были немалые деньги, так что никакого риска. Держа щит так, чтобы он полностью закрывал голову, Скьёрн двинулся к дереву, глядя себе под ноги. То, что всё от пояса и ниже становилось идеальной мишенью, Скьёрна не смущало. Это же не настоящий бой. У хузарина одна стрела, и стрелять ей надо в лобовую часть шлема. Вот её-то и следует защищать. И глаза заодно. Вдруг хузарин промахнётся и вместо нарисованного попадёт в настоящий глаз. Осторожность Скьёрна народу не понравилась. Особенно той части, которая ставила против него, ведь такой педантичный подход не давал хузарину ни одного шанса. И эта часть не стала скрывать своего недовольства. Скьёрн обидные слова проигнорировал. Не спеша, коротким подшагом, так, словно он был не один, а в строю, Скьёрн подобрался к противнику, вернее, к его дереву, совсем близко. Теперь по условиям поединка ему следовало коснуться Машега клинком. Не такая уж трудная задача даже вслепую. Машег выстрелил в тот момент, когда меч почти коснулся его головы. Выстрелил так быстро, что многие пропустили миг, когда стрела сорвалась с тетивы и ударила в верхний край щита, и пробила его насквозь, и увязла. Скьёрн отбросил щит, но достать хузарина не успел, потому что тот, откачнувшись после выстрела, разогнул колени и, перевернувшись в воздухе, упал на ноги и сразу отпрыгнул влево, уходя с линии атаки. Зрители радостно заорали. Те, кто ставил на нурмана. И зря. Просто они не видели то, что видел Сергей. Многие видели, как дёрнулась после выстрела голова нурмана. Да и кто не дёрнется, если из его щита вдруг выпрыгнет узкий гранёный наконечник.