Вот только Скьёрн дёрнулся не от испуга. И сам это знал. Потому первым делом ощупал налобник. И, разумеется, нашёл то, что искал. У нарисованного глаза появился зрачок. Нурман поглядел на улыбающегося хузарина. И уже не высокомерно, а весьма заинтересованно. – Зря ты боялся! – звонко выкрикнул Машег. – Если бы ты не прятался за щитом, я бы не бил в полную силу! Очень мне надо за тебя верегельд платить! Я лучше на эти деньги девок себе куплю, когда Самкерц отобьём! – Девок я тебе и без денег обещаю, – громила Скьёрн навис над мелким хузарином. – Лук дай глянуть! – Ты только тетиву пустую не бросай! – забеспокоился Машег, глядя, как нурман цепляет толстыми пальцами тетиву. – Знаю, – Скьёрн оттянул тетиву к скуле, потом плавно отпустил. Хмыкнул. Вернул лук, ухватил Машега за руку, ощупал предплечье, проворчал: – Колдовство, не иначе. У тебя бабка не финской крови, парень? – Обе мои бабушки самой лучшей крови! – заявил Машег. – Ещё раз назовёшь меня колдуном – убью тебя по-настоящему, плевать на верегельд! – Что с тобой, Скьёрн? – вмешался Егри. – Какое ещё колдовство? Все видели: он стрелял честно. Ты проиграл! – Проиграл, – согласился нурман, выпуская руку Машега. – Но вот что непонятно: как такими цыплячьими лапками, как у него, можно натянуть такой лук? – Он – белый хузарин! – Сергей решил, что самое время вмешаться. – Это ты, родившись, первым делом сиську искал. А такие, как он, сразу лук хватают! – Ну, положим, я первым делом до отцова меча дотронулся, – возразил Скьёрн. – По обычаю. Но и от сиськи не отказался! – От сиськи ты и сейчас не откажешься! – сострил кто-то из хирдманов. – Да кто тебе даст без денег, а деньги ты сейчас продул! Скьёрн повернулся всем туловищем, поглядел на шутника… И соорудил из пальцев неприличную конструкцию. – Хотел бы я сказать, Ёфур, что ты сгодишься мне вместо бабы, но не скажу! – ухмыльнулся нурман. – Не сгодишься. Шутник побагровел. Его только что вроде бы оскорбили, причём очень серьёзно, ведь сказать мужчине, что его можно поиметь, это гарантированный вызов на хольмганг. Но формально придраться не к чему. Нурманы – мастера таких шуток. – А вот повстречайся мне девка, похожая на него, – кивок в сторону Машега, – я б ей немедля свадебный дар поднёс! И не потому что красотка, а потому что сыны с такой кровью, как у этого юного дренга, меня бы порадовали! Нет ли у тебя сестрёнки, стрелок? – Есть, – ответил Машег. – Но вряд ли у тебя хватит золота на свадебный дар, а серебра для домашней утвари в моём роду хватает. – У меня и серебра нынче немного, – заявил Скьёрн. – Нечего мне предложить тому, кто мог бы меня убить, но не убил. Разве что дружбу и прозвище в знак этой дружбы. Пусть зовут тебя отныне – Последняя Стрела! Машег сначала нахмурился, потом сообразил и заулыбался: – Беру! – объявил он. – И дружбу, и прозвище! А ещё с меня праздник! – Когда победим! – немедленно встрял Сергей и заработал одобрительный взгляд Харальда. – Поорали и будет! – объявил ярл. – Кто проиграл, отдавайте должное, кто выиграл – забирайте, и за дело! Фридмунд! Что наши трэли? – Накормлены, напоены, отдыхают! – доложил кормчий трофейного хеландия. – Двое сдохли. – Почему? – Хилые. Надо по пути новых набрать. Десятка полтора, чтоб с запасом. – Наберём, – кивнул Харальд. – Дальше готское селение будет. Там и наберём. Готы крепкие и по-нашему понимают. – Строптивы больно… – усомнился кормчий. – Ничего. На цепи не забалуют. Тремя днями ранее. Личный кабинет стратига во дворце управителя Херсонской фемы – Так и сказал: заставили? – Стратиг Херсонской фемы глянул на секретаря почти с восторгом. – Силой? Патрикий Николай действовал по собственному произволу, а не волей Палатина? – Да, мой господин. Фиск говорит: у настоятеля нет в этом никаких сомнений. – Очень хорошо! Очень! Возьми перо и записывай: «Я, Иоанн Вога, милостью Автократора стратиг херсонский, повелеваю… – Сам Господь отдаёт нам эту жемчужину! – провозгласил Иоанн Вога через полчаса, подписывая приказ и передавая документ державшему щипцы секретарю, чтобы тот скрепил его печатью[35]. – А теперь распорядись, чтобы комит Фока получил это уже завтра. Пусть пойдёт и возьмёт то, что по праву должно принадлежать нам! Глава 24. Битва Самкерц стоял. В смысле – держался. Но хузары тоже даром времени не теряли. Насыпали здоровенную кучу земли почти до самого верха стены. Обороняющиеся ничего не могли с этим поделать. Превосходство хузарских стрелков было очевидно. Разве что иногда с башен метали что-нибудь увесистое из баллисты. Вот только с точностью у «артиллеристов» были проблемы. Даже в насыпь попадали не всегда. А если и попадали, толку никакого. – Ещё дня три провозятся, не меньше, – оценил предстоящий хузарам объём работ Харальд. – Времени хватит. Теперь да, мысленно согласился с ним Сергей. Но продлись их плавание на три дня больше… Хорошо, что хузары пришли с суши и не контролировали подходы с моря. Хорошо, что они пренебрегли и дальними патрулями. Больше, чем на километр от города отходили только команды снабжения. Две такие нурманы уже вырезали. Причём без труда. Добытчики провианта вели себя на редкость беспечно. Что тоже было объяснимо: своя земля, как-никак. Ладно, успели. А теперь главное: не выдать себя до наступления темноты. Судя по внешнему виду стен и ворот, в крепости ничего не изменилось. А вот на море – да. Кораблей на рейде больше не видно. Нет их и в гавани, так что можно надеяться, что они не утонули, а просто передислоцировались. Тем более что за время, пока Сергей с Машегом отсутствовали в Самкерце, сколько-нибудь серьёзных штормов не случалось. Незадолго до заката Харальд собрал совет. Сергей тоже был приглашён. И Машег. Последний – как специалист по хузарам. Он же и высказался первым. – Девять-десять сотен. И знамён большого хакана Беньяху среди них нет. Только род Булана пришёл и привёл своих данников. Умелых среди них – сотни две. Прочие – чернь. Но у нас даже пастухи умеют метать получше вас. Сойдётесь с ними в поле – умрёте все. Кое-кто из хольдов недовольно заворчал, но Харальд поднял руку, и ропот стих. Сигвард Кривоногий тоже поднял руку, привлекая внимание: – Малыш верно говорит, – поддержал он Машега. – Мы видели, как он стреляет. Сородичи его постарше и, думаю, стреляют не хуже. – Они мне не сородичи, я… Сергей саданул друга в бок, чтобы тот заткнулся. – Однако, – продолжал Сигвард, – ночи здесь тёмные, а стрелять в темноте не так удобно, как при свете. Зато рубить – милое дело. Ночью нам будет весело! – Стрелять и в темноте можно, – резонно возразил другой хёвдинг Харальда, Торбьёрн Осторожный. – Многие из наших могут на звук бить. Думаю, хузары тоже умеют. – Что предлагаешь? – спросил Харальд. – Вырезать хузарские дозоры и зайти в город. Хузары без нас город взять не смогли, а с нами – тем более. Запасов в городе на полгода осады. Хузары полгода не выстоят. Они уже сейчас все окрестности обожрали. Фуража у них мало, траву кони подъели. До осени они конину жрать будут, а потом уйдут. – Одни уйдут, придут другие, – вступил в разговор Егри. – Ярл знает: великому князю нашему от хакана Йосыпа послы приходили. Гневается большой хакан, что мы его город отхватили. Сказал: терпеть не станет. Или вернём ему Самкерц, или он сам возьмёт. А потом на Киев войной пойдёт. Ничего себе новость! Нурманские командиры заволновались. Но Харальд остался невозмутим. – Надо было раньше город пограбить! – воскликнул Хаги Маленький. – Там ещё много всего осталось! Разбогатели бы так, что и внуки бы наши детей из золотых чаш поили! – Всё, что было, в городе и осталось, – заявил Сигвард. – Придём и возьмём. – Взять-то, может, и возьмём, но как унести? Тут же толпа шустрых лошадников! – возразил хёвдинг Торбьёрн. Родители дали ему громкое имя Медведь Тора, а коллеги по ремеслу не слишком уважительное прозвище Осторожный, которое по местным понятиям было в полушаге от еще менее уважительного Трусливый. Дискуссия тут же сместилась вбок. Задача «как вывезти потенциальную добычу» моментально овладела умами.