Гридь склонялась к мысли, что хузарин упал в воду и утонул. А тело течением унесло. А какие ещё варианты? Ушёл в чащу и заблудился? Хоть и совсем маловероятно, но всё-таки возможно. Машег – степняк. В лесу он если не чужой, то уж не свой точно. Вечером Рёрех принял решение. – Останешься тут, – сказал Сергею княжич. – Твой друг, тебе ждать. В принципе, правильно решил. До Белозера Сергей и сам доберётся, если что. Один или с попутным караваном. Сколько ждать, Сергей не спросил. Это ему самому решать. Как отчается дождаться друга, так и уйдёт. Варяги отбыли следующим утром. Староста сообщил Сергею, что тот может жить и кормиться у них, сколько пожелает. Хоть до весны. Тоже понятно. Дружинник. Если много наест, потом из оброка вычтут. Прозвище у старосты было смешное: Сомик. Может, из-за глаз выпученных? Обращался он к Сергею с уважением, но явно видел в нём чужака. Волочане жили своим родом, молились не Перуну, а своим богам и признавали главенство Беловодья нехотя. Лишь потому, что иначе князь согнал бы их с земли, на которой волочане жили и кормились, скорее всего, задолго до прихода варягов. И волок этот тоже до них был. Варяги его под себя взяли вместе с прочей землёй. По прикидкам Сергея, поколений шесть-семь назад это было. Нет, не нравился ему староста. Мутный он какой-то. В глаза не смотрит, руки за спину прячет. Тем не менее подлостей от волочан Сергей не ожидал. Не рискнут. Когда пропал один дружинник, это можно посчитать случайностью, но когда двое, то спрос им будет устроен по всем правилам. А правила спроса здесь ну очень болезненные и с жизнью плохо совместимые. Дружина ушла. Сергей остался. Один – в большом гостевом доме, коих в селении было три. Он сел на лавку и задумался. Просто ждать Сергею было не по нутру. А что делать, было непонятно. Ещё раз пройтись по окрестностям? Прогуляться вдоль реки? Вдруг Машег и впрямь в какой-то омут упал? Плавал хузарин недурно, но в воде всякое бывает. Особенно спьяну. В деревне народу немного и все при деле. Осень. Работы хватает. Сергей прогулялся по берегу, к порогам. Взобрался на мегалитическую кучу замшелых здоровенных валунов, похожих на развалины великаньего замка, вскарабкался на самый верх, на двухметровый круглый булдыган, смахивающий на чудовищную голову с чёрными провалами глаз-трещин, уселся на тёплую каменную «лысину», обрамлённую клочьями лишайника, и пригорюнился. Терять друзей в бою – это очень больно, но понятно. Любой воин должен быть готов к тому, что может погибнуть. Да и не только воин. Выходя в море на парусном корабле, ты знаешь, что можешь не вернуться. Просто не позволяешь таким мыслям управлять твоими намерениями. Так же, как не позволяешь страху ослабить тебя в критические моменты. Но в том-то и дело, что момент – не критический. Ещё вечером Машег был рядом, пил, ел, тискался с девкой… И вдруг пропал. Так, прогоним возможные варианты ещё раз. Допустим, Машег спьяну решил прогуляться за околицей и потерялся. Что хузарин мог заблудиться в здешнем лесу, да ещё ночью и пьяный, Сергей вполне допускал. А вот уйти далеко – вряд ли. Утречком взобрался бы на дерево повыше и сориентировался. Да его и без этого нашли бы. Или хотя бы место, где он спал ночью. Будь Машег в порядке, он уже был бы здесь. Значит, с ним что-то произошло. Что-то нехорошее. Вариант упал в воду и утонул не рассматриваем, как неконструктивный. Допустим, парня всё же украли. Местные? Очень сомнительно. Какие-то постронние злодеи? Ещё сомнительнее. Не было у Машега врагов, способных «заказать» похищение. Тем более здесь, на севере, где его никто не знал. Зачем? Людей здесь крадут, не без того. Но с конкретной целью: охолопить или продать. Вот только рабы из дружинников получаются… вернее, получаются не рабы, а целая куча неприятностей. Да, их с Машегом выкрали из херсонского борделя. Но лишь потому, что не знали, кто они. Ещё вариант: звери. Волки в это время на человека не нападают. Лоси? У них как раз гон. Но где тогда тело? Медведь? Этот может. Но не проглотил же он Машега целиком. Тогда что? Или кто? Бредущую по берегу девку Сергей увидел издалека. Насторожился. Бездельно бродящая сельская девчонка – это уже удивительно. А в нынешнюю деловитую пору – и подавно. Причём не из холопок девка, хотя и шлёпает по берегу босиком. Головной убор, кольца в ушах, монисто из монеток, камешков и бисера. Сергей соскользнул с камня, притаился. И не зря. Девка нацелилась аккурат на его место. Вскарабкалась наверх, уселась на «лысину великана», пригорюнилась. Сергей подождал немного, надеясь, что девка что-нибудь интересное выболтает сама себе и ему заодно. Но девка страдала молча. Обычная селянка, молоденькая, миловидная, носик вздёрнутый, чёлочка светленькая, губки – бантиком. Сергей минуток пять любовался её профилем, потом переместился так, чтобы оказаться у неё за спиной. Постоял ещё минуток пять, пока девка не обратила внимания на его тень, лежащую на валуне «этажом» ниже. Пискнула, вскочила… И навернулась бы с каменной горки, если бы Сергей не успел ухватить её за рубаху. Увидев, кто её поймал, девка среагировала неправильно. Ей бы поблагодарить, поиграть глазками кокетливо. А она перепугалась. Словно её не молодой симпатичный отрок от падения уберёг, а мишка зацапал. – Я не… я… Сергей обнял её, прижал (не без удовольствия), еле удержался от того, чтобы поцеловать полуоткрытый ротик… Но удержался. – Не бойся меня, дурочка, – проговорил он как можно ласковее. – Я тебя не обижу. Обещаю. Перуном клянусь! Напряжённое тело обмякло, девка шмыгнула носиком… и разревелась. Минут десять понадобилось Сергею, чтобы успокоить девушку. Попутно успокаивая и себя, потому что его организм реагировал на юное тёплое и приятно пахнущее девичье… В общем, реагировал. Но интуиция подсказывала: с интимным общением стоит повременить. Правильно подсказывала. – Я не виновата… Я на речку пошла о суженом просить. А тут – он. Видно, по нужде вышел и меня углядел. Я-то его сразу не признала. Маленький такой, быстрый… Перепугалась очень. Думала: нечисть. Аука иль анчутка. Побежала я, сюда побежала. Здесь место особое, древнее, думала – отстанет. Он – за мной. Я наверх полезла, он крикнул не по-людски, я оглянулась… А его нет. Подумала: уберегли пращуры. Сгинула нечисть. Спустилась, а тут это взблеснуло. Я и подняла. Знала, что нельзя от этих подарки брать… – девка всхлипнула. – А утром говорят: дружинник княжий пропал. Тут и поняла: не анчутка то был, а он… И снова разревелась. – Что нашла, покажи, – попросил Сергей. Серебряная цепочка с шестью пластинками. На каждой – буковка иудейская. Да, знакомая вещь. Видимо, зацепилась за что-то, порвалась… – Себе оставь, – сказал Сергей, возвращая украшение. – И не говори никому. Да. Зацепка. Хотя ясности – не прибавилось. В то, что Машега уволокли какие-то древние духи, как-то не верилось. Но теперь хотя бы локация определилась. Нет, не зря Сергея принесло на эту кучу камней. Что-то с ними неладно. Спровадив девку, Сергей снова занял козырное место на «лысине» и огляделся. Так, под ним сейчас здоровенная куча булдыганов высотой метров пятнадцать и примерно вдесятеро больше – в поперечнике. С нижним краем метров на тридцать выше уровня моря. То есть реки. Прекрасное место для наблюдения за этой самой рекой. Будь здесь не северная глушь, а какая-нибудь Италия, на этом месте вполне могла располагаться крепость… Стоп! Может, она здесь и располагалась? Обследование камней показало: следов обработки нет. Обычные валуны, каких здесь множество. А вот отодрав по наитию мох с «глазных впадин» верхнего валуна, Сергей обнаружил под ним следы краски. На камнях из нижних ярусов тоже кое-где имелась въевшаяся в углубления бурая краска. И засечки явно искусственного происхождения. Какой из этого можно сделать вывод? Только то, что кто-то что-то на этих камнях рисовал. И высекал. Зачем? Неведомо.