И принял решение: – Сам себе оберег, говоришь, мальчик? Ну, это мы скоро проверим. Встал и вышел из избы. Не удалось запугать ублюдка. Но попробовать стоило. К Сергею присела синеглазая. Поглядела на него грустно, погладила по голове, вздохнула. – Нельзя нас убивать, – проникновенно сообщил ей Сергей. – Беда всем будет. И нам, и вам. Зря не слушает меня батя твой. – Уйди от него, Марва! – прикрикнул на сестру Мелкий. – Этот не наш уже. Обещан. И второй тоже. И тут снаружи зазвучали голоса. Никак, ещё гости? Это вселяло некоторую надежду. И зря. На сей раз гости оказались – жданные. Вернее, не гости, а гость. Сомик пожаловал, волоцкий староста. – Ты б с ними не тянул, Прорвич. Неспокойно мне. – И с чего ж тебе беспокойно, Сомик? До чего ж всё-таки противный у хозяина голос. Как у бабы раздражённой. – Великий господин гневается. Эти его оскорбили. Нассали в доме его. Тебе-то что, ты его любимчик, а нам беды ждать. – Вам страх только на пользу! – Прорвич хихикнул. – Да ты не потей. Кабы они Длань испоганили, тогда да, обида. Но ты виноват. Как заповедное хранишь, если в него всякие пришлецы запросто попадают? – Так это случайно вышло. – Случайно и оса не укусит. – Великий господин… – Рот закрой! – зло прикрикнул Прорвич. – И помягче: – За окно глянь, братец. Что видишь? – Темно там. – То-то! Его время. Накликать хочешь? Старосту пробрало. Такого шептуна пустил, что даже до их закутка достало. Сергей лежал в углу и помалкивал. Слушал. Пытался понять, что происходит и как с этим бороться. Вариантов не подворачивалось. Связали их качественно. Хорошо – ножика Изборова опять не нашли. В который раз его не замечают. То ли потому, что ножик – ведунский, то ли потому, что здесь их не так носят. На поясе, в сапоге, в рукаве, на шее, за пазухой – да, а чтоб в чехле, прикреплённом к голени… До такого не додумались. Присутствие ножа – греет. Но толку от него пока нет. Сергею до него не дотянуться. Возможно, получится у Машега, когда тот наконец очухается. Да и то если пригляда за пленниками не будет. Сейчас пригляд был. И Мелкий бдил. И Марва то и дело косила синим глазком. Эта, правда, – с состраданием. Но кто знает, как себя поведёт, если пленники верёвки резать начнут. Пленники-то – особые. Воины. То есть сначала – верёвки, а потом – людей. Сергей начал бы со старосты. Из-за этой гадины всё и вышло. Правильно сказал Прорвич. Если тебе поручили что-то в тайне сохранять, так и сохраняй, червь трупный. Делал бы, что положено, Машег бы в их сокрытое святилище не провалился бы. Так-то на местных богов Сергею поровну. Была б у них настоящая сила, то варяги бы здешними землями не правили. А Сергей нынче – Перунов. Ужели Молниерукий не защитит от младших коллег? Вспомнилось, впрочем, христианское. Что не от оберегов зависит защита, а от веры. С верой же в Перуна у Сергея дела обстояли непонятно. Кричать со всеми «славу» да на игрищах биться – тут он горазд. А вот в обычных делах, например, когда его, вполне возможно, намерены в жертву какому-то постороннему божку принести, – тут неясно. С Христом понятнее было. А с Перуном… Он, похоже, не любит неудачников. Станет ли защищать того, кто сам себя защитить не может? Мысли эти бодрости не прибавляли. Машег наконец очнулся. Понял, что они опять в… В общем, не всё у них хорошо. Орать и возмущаться не стал. – У меня нож на ноге, – сказал Сергей по-хузарски. – Где обычно. Эти не нашли. – Я помню. Хороший у тебя ножик. Только на меня не надейся, – Машег вздохнул. – Связали крепко, рук не чую. Может, девка тебе поможет? Глядит на тебя, как ромашка на солнце. Так и было. Но даже если девушке Сергей не безразличен, то ведь кроме неё есть ещё и Мелкий. И его папаша со старостой – в десяти шагах. В другом углу избы. Машег заёрзал, пытаясь перебраться поближе к другу. – А ну, тихо лежать! – встрепенулся Мелкий. – Мне бы отлить, – жалобно попросил хузарин. – Мочи нет терпеть! Очень хотелось Мелкому ответить: делай под себя. Но нельзя. В доме нельзя. – Батя! Который чернявый, во двор просится! – Ну так своди, – буркнул Прорвич. – Ага! Парень присел рядом с Машегом, распутал верёвку на его ногах: – Давай. – Помоги, встать не могу, ноги затекли. Мелкий ухватил Машега за рубаху, поднял и поволок наружу. – Ты такая красивая, – шёпотом сообщил Сергей Синеглазке. – Никогда таких глаз, как у тебя, не видел. Жаль, темно здесь. Не могу тобой любоваться. Ответа не было, но он и не ждал. – Я воин, смерти не боюсь. В Ирий уйду. Да только тебя там не будет, – Сергей вздохнул как можно жалобнее. Да, нечестно девушку обманывать. Чистой воды манипуляция. Но опыт подсказывает: так куда эффективнее, чем о помощи молить. Синеглазка прониклась. Вот она уже рядышком. Гладит по щеке шершавой ладошкой, сопит… – Дом у меня в Белозере большой рядом с теремом княжьим. Добра много, кони в конюшне, – снова зашептал Сергей. – Увёл бы тебя туда, кормил бы с серебра яствами сытными да сластями медовыми. Да только связаны руки мои. Спутаны мои соколиные крылышки, не унести мне тебя, краса ненаглядная, в мой край. Всхлипнула. «Бедная девочка», – подумал Сергей. Да, он наврал. И насчёт дома, и насчёт серебра. Но если удастся выпутаться, Сергей о ней позаботится. Слово. Поверила девочка. Попыталась пальчиками развязать ремни, стянувшие запястья Сергея. Не получилось. Затянуты на совесть. Такие не распутывать, резать надо. И у Сергея есть чем. Но сказать синеглазке об этом он не успел. Вернулись Машег с Мелким, и девушка только и успела, что отпрянуть. – Хитрый пёс, – сообщил хузарин по-своему, плюхнувшись рядом. – Рук мне не развязал, сам портки снимал, надевал. Что делать будем, брат? Сергей глянул в противоположный, освещённый лучиной, угол, где обосновались Прорвич со старостой. Те вроде спать собирались. Значит, немного времени имеется. – Если эти уснут, девчонка нам поможет. – Неужели заговорила? – Нет. Но я и так знаю. Ты постарайся как-нибудь руками подвигать. Если развяжемся, придётся драться, а оружия нашего я не вижу, так что будет не так легко. – Если, – пробормотал Машег, но завозился, задвигался, пытаясь выполнить указание. Нелёгкая задача, когда твои руки крепко связаны за спиной. Но хоть какая-то цель. Староста захрапел. Ему тонким посвистом вторила Прорвичева холопка. Да и сам хозяин, похоже, уснул. К сожалению, Мелкий спать не собирался. Забрал к себе лучину и мастерил что-то, бормоча под нос. Сергей задремал. Проснулся затемно. Машег разбудил. Подполз и пытался связанными за спиной руками достать спрятанный нож. Не вышло. Бодрствующий Мелкий заметил: ухватил хузарина за рубаху и оттащил к другой стене. Ещё и оплеуху отвесил… Которая разбудила Прорвича.