А тот, проснувшись, растолкал и старосту, после чего оба отправились во двор, и явно не только чтобы облегчиться, потому что провели там не менее получаса. И вернулись за Сергеем. – Беритесь, и наружу его! – скомандовал Прорвич. Староста подхватил Сергея под мышки, Мелкий хотел – за ноги… И получил сдвоенным в живот. Сергей целил в пах, но промазал. Положение неудобное. Мелкому, впрочем, хватило. Согнулся и запыхтел. – Бестолочь, – оценил его навыки Прорвич и взялся сам. Пнуть его не удалось. Сергея, извивающегося, аки гусеница, вытащили во двор. Небо с одной стороны чуть посветлело. Скоро рассвет. Сергея уложили наземь перед идолищем, силуэт которого угадывался во тьме. – Я б тебя оставил, – сказал Сергею Прорвич, будто извиняясь. – Веришь, нет, но у самого сердце не лежит тебя в Навь отправлять. Но ты сам к господину пришёл. И ушёл. Да дружка своего забрал. А господин такого не любит. Уж если кто к нему пришёл, так тому и служить. Вот и послужишь. Да тебе ж, сам сказал, за Кромку – не впервой. Сергей промолчал. Видел, что Прорвич принял решение и переубедить его невозможно. Во всяком случае – словами. Можно было бы – железом. Вот только железо сейчас не у Сергея. Прорвич уселся ему на живот, здоровенным тесаком вспорол нательную рубаху. Сноровисто так, сразу во всю длину. Наверняка не в первый раз такое проделывал. Прорвич провёл лезвием по Сергеевой груди. Неглубоко. Так, кровь пустить. Потом встал, шагнул к идолищу. Сергей не видел, что именно сделал жрец, но – догадывался. Не раз видел, как подобные проверки на угодность жертвы осуществляются. А вот чтобы предложенная кровь не выдержала проверки на смачивание, Сергей ни разу не наблюдал. – Ну как? – с жадным любопытством спросил староста. – Угоден, – ответил Прорвич. – Мелкий, сюда. Снимите с него всё. Да саблю его сюда неси. Ту, чёрную, – и Сергею: – Хороша сабля у тебя, воин. Сильный дух в ней. Накормлю его твоей кровью, будет мне верно служить. – Ты-то не воин, – с вызовом произнёс Сергей. – Не найдётся у тебя столько крови, чтоб его приручить. Просто так сказал. Само вылетело. Но Прорвич засмеялся. Тоненько и противно. – Кровь крови – рознь, – заявил он. – Её брать – уметь надо. Мелкий, ты уснул, что ли? Сомик, помоги ему, не то он вдругорядь в пузо получит. Но Сергей отбиваться не стал. Сделать он ничего не мог и думал напряжённо: что бы такое сказать, чтоб поганца проняло? На ум ничего не приходило. Весь опыт, что прежний, что нынешний, пасовал перед упорством жреца, вознамерившегося порадовать своего демона. – Смотри, что у него есть, бать! Как и следовало ожидать, приспешники Прорвича обнаружили ведунов нож. – Ого! – Прорвич принял находку. И очень заинтересовался. Изучал не меньше минуты. – Откуда этот у тебя? Сергей не ответил. Но ответ тем не менее прозвучал. И вполне отчётливо. – Я дал. Глава 37. Ведун – тот, кто ведает Вот уж кого Сергей не ожидал услышать, так это Избора. Дважды его вспоминал нынче. Видать, услышал. Хотя проведал будет точнее. Вряд ли совпадение. Совпадения – это не про Изборову профессию. У ног ведуна, повизгивая от преданности, тёрлись животами о землю злобные хуторские псы. А вот в голосе Прорвича преданности не было: – Зачем ты здесь, слуга Черногривого? – Слуга – это ты, – ведун неторопливым шагом приблизился к Прорвичу, отобрал у него нож со словами: «Свой есть, чужое не хапай» и повернулся к Мелкому со старостой: – Ну-ка, отпустили княжьего человека! Староста повиновался, Мелкий нет. Может, просто соображал медленно. Надо помочь. Сергей выдернул из хвата ноги и из положения лёжа пробил вверх, на этот раз попав, куда целил. А затем, махом, встал на ноги. Не сказать что особенно ловко, но попробуй ловчее, со спущенными-то штанами. Прорвич рыпнулся к нему, но Избор встал на пути, и, хотя Прорвич был намного крупней, моложе да ещё и с тесаком в левой руке, но отпихнуть ведуна не рискнул. Попытался обойти. Избор позволил. Но не сразу. Секунд через десять. За это время Сергей избавился от штанов. Нельзя сказать, что у него сейчас были высокие боевые характеристики. Руки-то по-прежнему связаны за спиной, а одними босыми пятками против человека со здоровенным ножом не особо повоюешь. Но хоть перемещаться можно. Прорвич, впрочем, колоть-рубить не стал. Сунул тесак за пояс, растопырил руки и попытался сгрести Сергея в охапку. Тот увернулся, проскользнул сбоку и пнул хозяина хутора в зад. За спиной Сергея раздался смех. Ведун веселился. Но смехом не ограничился. Скрип железа, разрезающего кожу – и руки Сергея освободились. И тут же в правую ладонь легла знакомая рукоять знакомого заговорённого ножика. Теперь засмеялся Сергей. Ну, погань, держись! Ещё бы обувь какую-нибудь. Без штанов воевать можно, но босиком – как-то непривычно. – Ты что творишь, кромешник?! – взвизгнул Прорвич, снова хватаясь за тесак. – Сомик, держи жертву! Вот это зря. Это раньше Сергея можно было назвать жертвой. Теперь жертвой стал жрец. Нырок – рука старосты цапнула воздух у Сергея над макушкой – укол, поворот и фонтан крови, бьющий из вскрытой артерии. Неудачно так брызнул: Сергею прямо в глаз попало. Секунда потребовалась, чтобы протереть, но лучше бы он этого не делал. Сомик его сцапал. Кровь хлестала из его бедра, но сил, чтобы удержать Сергея, хватило. Сергей ударил ножом ещё раз, не глядя. Сомик взвыл, хватка ослабла, второй рывок оказался удачным. Сергей освободился… На полсекунды. Подскочивший Прорвич успел вцепиться в правый рукав рубахи и треснуть Сергея спиной о твёрдый «локоть» идола. От боли сбилось дыхание. Прорвич оскалился, замахнулся тесаком, который вскрыл бы грудину не хуже меча, если бы рубаха не разорвалась пополам и Сергею не удалось выдернуть руку из рукава, парировав тесак ножом ведуна. Удар Сергей отвёл, но нож, скользкий от крови Сомика, не удержал. Зато теперь он был свободен и мог сбежать. Но эта мысль даже в голову не пришла. Сергей слишком взбешён, чтобы убегать. Только убивать. Нож ведуна лежал на земле. Подхватить его и прикончить гадину. Первое – удалось. Пальцы вцепились в липкую от крови костяную рукоять… И в этот же миг пальцы Прорвича вцепились в шевелюру Сергея и рванули вверх. Дико больно! Но от боли лишь новая порция адреналина прихлынула. Махнул над головой ножиком, взрезая запястье ворога, ударился босыми пятками оземь, пригнулся, уходя от чужого ножа, дёрнул за верёвку-опояску, удачно качнув тяжёлого противника в нужную сторону, а сам, оказавшись позади, за широченной спиной, занырнул сбоку и сунул ножик в лохматую бороду. Знакомое круговое движение клинком, знакомое сопротивление плоти лезвию и такой же знакомый булькающий сип воздуха, выходящего через вскрытую трахею. Осталось только вновь нырнуть за спину и с силой ударить плечом в окаменевшую спину, толкнув свистящего взрезанным горлом Прорвича в «объятья» его любимого идолища. – Удал ты, малой! Ох и удал! Смех у ведуна – как карканье старого ворона. Так и хочется глотку каркающую заткнуть. Но вместо этого Сергей поклонился в пояс. И лицо спрятал, и почтение выразил. Если б не ведун, конец бы пришёл перспективному отроку Вартиславу. И не кровь Прорвича сейчас растекалась бы тёмной лужей у основания идола, а его, Сергея. – Нет! – Избор перехватил руку Сергея, намеревавшегося обтереть ножик о рубаху Прорвича. – Пускай попьёт кровушки вражьей, – ведун коснулся пальцем клинка, ласково так, будто погладил. – Вижу, поил ты его щедро, но такой лакомой он прежде не пробовал. Будет теперь ещё верней тебе служить. Да и я – с прибылью! Ведун вывернул из руки дёргающегося в агонии Прорвича едва не прирезавший Сергея тесак… И переломил его со звонким щелчком. Ну, ничего себе! Клинок почти сантиметровой толщины! Голыми руками! А потом улыбнулся Сергею во все зубы и предложил: – Может, в дом позовёшь? Попотчуешь гостя? – Я? – удивился Сергей. – Почему я?