Январь 2016 Эшли не хотелось становиться на весы в присутствии всего офиса. Это было унизительно. — Пятьдесят четыре с половиной килограмма. Ты только посмотри на себя, подружка! Настоящая победительница. Сбросила почти семь кило, — Ева хлопнула в ладоши, и Перри сошла с весов, а Эшли скрепя сердце заняла ее место. Ей пришлось зажмуриться, когда Ева сильно ущипнула ее за ляжку. — О-о-о, ты набрала больше двух кило. Может, тебе лучше на соках посидеть, — Ева хихикнула и с головы до ног окинула ее взглядом. — Ты лучше выглядела, когда только начинала здесь работать. Она повернулась к следующей девушке в очереди. Эшли не чувствовала такого унижения с тех пор, как вступала в женское студенческое объединение «Каппа Тета» — тогда старшие «сестры» раздели новичков до нижнего белья и обвели в кружочки все их жировые отложения. Но это взвешивание проводилось как часть программы «„Глянец“ — вызов телу», трехнедельного комплекса соковых чисток и физических упражнений, призванного «дать каждому волшебный пендель в новом году». — Это просто для того, чтобы к ее свадьбе все стали нулевого размера. Она хочет, чтобы все там выглядели, как анорексички, — проворчала Эшли после унизительного взвешивания, обращаясь к Имоджин, когда они вдвоем засели в кабинете последней. Сама Имоджин не участвовала ни в тренировках, ни в очищении. Ева избавила ее хотя бы от этого. — Знаешь, что она разослала некоторым девочкам на выходных? — Эшли стала рыться в телефоне в поисках фотографии, которая пришла ей в эсэмэске. Ева снялась перед зеркалом в лифчике и трусах — живот впалый, ляжки, как прутики и подпись: «СВАДЕБНАЯ ГОТОВНОСТЬ, СУЧКИ! Стройняшки, стройся!». От одного вида снимка Имоджин закатила глаза. — Скажи ей, что считаешь это неуместным, — на губах Имоджин заиграла улыбка. Она знала, что Эшли никогда не осмелится сказать Еве ничего подобного. — Может, и скажу, — девушка закинула ногу на ногу и стала играть подвеской, маленьким золотым якорьком на цепочке, засовывая его в рот и прикусывая зубами. — Я работаю над тем, чтобы стать повреднее. Это одно из моих новогодних решений. Стать более вредной! Теперь Имоджин рассмеялась. — Пожалуйста, не надо. Может, лучше решишь стать более твердой? Или научишься стоять за себя? За стеклянной стеной Эшли видела, как отвечающие за контент девушки тихонько распихивают дисконтные карты «Глянца» по белым подарочным пакетикам и завязывают их огромными красными бантами — шла подготовка к Евиной свадьбе. — Может, вечером я подхвачу кишечный грипп и не смогу прийти на свадьбу, — сказала Эшли, издав такой звук, как будто собирается блевануть, и тут же пожалела об этом. К счастью, Имоджин рассмеялась. — Она тебе зарплату урежет. — Это даже не смешно, потому, что так оно и будет. Ей очень хотелось поделиться с Имоджин своими хорошими новостями. Порадуется ли та за нее? Или решит, что Эшли глупостями занимается? Она смотрела, как Имоджин печатает на своем сияющем макбуке. Ушла почти постоянная подавленность, заставлявшая начальницу хмурить брови, когда та пару месяцев назад вот так же сидела за этим же самым компьютером. Эшли не бросит работу — пока нет. Инвестиции в сто тысяч долларов и близко для этого недостаточно. Нужно нанять менеджера по продукту, инженеров и человека, который станет заниматься развитием бизнеса. Нужно создать новый продукт и лишь потом подумать о том, чтобы полностью посвятить себя работе в «Кое-что старенькое». К тому же Имоджин все еще в ней нуждается. — В общем, хочу рассказать вам кое-что радостное, — сказала Эшли, чувствуя себя девочкой, которая хвастается маме пятеркой. — Что, дорогая? — Я, типа, создала компанию, о которой все время думала. Ну, я ее запустила. Она на самом деле есть. И нам удалось привлечь инвестиции. Я получила на нее сто тысяч долларов. Имоджин закрыла ноутбук и поставила на него локти, подперев ладонями подбородок. — Это замечательно. Рассказывай. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ В день большой свадьбы в «Глянце» на кухню к Имоджин буквально ворвалась Тилли. Она едва переводила дух. — Ты что, с самого Верхнего Вест-Сайда бегом бежала, Тил? — Имоджин опытной рукой перевернула на сковороде гречишно-банановый блин. — Нет, только от магазина на углу. Я не в форме, можешь подать на меня в суд. Ты видела первую страницу газеты «Пост»? — Еще нет. Мы все утро как сумасшедшие готовимся к Евиной свадьбе. — Не знаю даже, состоится эта свадьба или нет! — фыркнула Тилли, изобразив пару движений ирландской джиги. — Не говори глупостей. Сегодня в «Плазе» будут все журналисты и светские тусовщики, что живут к востоку от Гудзона. — Нет, если жених вовлечен в большой и толстый сексуальный скандал, — и Тилли швырнула газету на кухонный стол. Справа на первой странице красовалась фотография Эндрю. Выражение шока на лице — будто он нарвался на засаду, выйдя из собственной квартиры. Имоджин ощутила всплеск радостного возбуждения: когда понимаешь, что тебя ждет порция сплетен о твоих врагах, это всегда бодрит. На левой стороне таблоида красовался снимок роскошной блондинки в нижнем белье. Заголовок орал: «ОТШЛЕПАЙ МЕНЯ, Я ПЛОХОЙ!» — Что это вообще значит? Ты уже прочла? Тилли махом осушила стакан воды, который Имоджин поставила на столешницу. — Последние полгода Эндрю обменивался с этой девушкой секс-сообщениями. Ее зовут Бри-Энн, она из Квинса, и ей восемнадцать… на прошлой неделе исполнилось. Если вкратце, то он занимался секстингом с несовершеннолетней, познакомившись с ней на Tinder.[134] Имоджин развернула газету. История оказалась именно такой сальной, как обещали слова Тилли. Очевидно, телефон Эндрю взломали, зашли к нему на Tinder и слили содержание переписки в «Пост». — Ты только посмотри на текстовые сообщения, — сказала Имоджин, читая и не веря своим глазам. — Сексты. Они называются сексты. — Да неважно. «Я хочу, чтобы ты меня наказала. Я плохой, плохой мальчишка». «Очень плохой?» «ТАКОЙ плохой, что ты должна меня отшлепать и сказать, что я непослушный». «Что еще ты хочешь?» «Хочу, чтобы ты оделась, как моя мамочка, и сунула **** мне в ****». Имоджин поспешно сложила газету. — Я больше не могу это читать. По лицу Тилли текли слезы. Ее плечи тряслись от беззвучного смеха. — Когда ты встречалась с Эндрю, он просил тебя одеться в мамочку и сунуть свои четыре звездочки в его четыре звездочки? — Конечно, нет! — впрочем, по зрелом размышлении Имоджин припомнила, что он как-то раз просил отшлепать его, когда явился домой особенно пьяным, но на том их жесткие сексуальные игры и закончились. — Так свадьба, думаешь, не состоится? — она снова раскрыла газету. — Там ничего об этом не сказано. Никаких комментариев от Евы или Эндрю. Имоджин сбегала в гостиную за айфоном, который стоял там на зарядке. От Евы — ничего. Приготовившись набрать номер Эшли, она заметила, что та уже ей звонила. Они заговорили разом, не тратя время на любезности и приветствия. — Ты читала газету? — спросила Имоджин. — Ты получила гугловское оповещение? — спросила Эшли. — Нет… да. В смысле, я в курсе этой истории. Ты с ней разговаривала? — Нет, она трубку не снимает. — Наверно, никакой свадьбы теперь не будет. — Наверно. Но — оооох, все это выйдет так неловко. На миг Имоджин стало жалко Еву. — Погоди, мне эсэмэска пришла. Повиси… вау. В смысле просто вау. — Что? Что там написано? — Это от Перри. Пишет, что свадьба будет. Что надо как можно скорее ехать в «Плазу». Имоджин услышала, как в трубке что-то пискнуло, и посмотрела на экран. — Мне тоже эсэмэска пришла. — От кого? — От Эддисона Цао. Он пишет: «РАССКАЖИ МНЕ ВСЕ!»