– Мистер Ди Паскуале, сегодня в четыре часа дня на крыльце полицейского участка застрелили человека. – Ну и что? – Мистер Ди Паскуале, мы поговорили с патрульным, который был прикреплен к вам, чтобы «защищать». Он утверждает, что вы его отпустили в три часа дня. Это так? – Да, это так, – кивнул Томас. – И вы сказали ему, что вам снова понадобится охрана только в девять вечера? Это тоже правда, мистер Ди Паскуале? – Ну да, правда. И что с того?!. – возмущенно осведомился Томас. – Вы из-за этой ерунды явились ко мне посреди ночи? Решили выяснить, соврал он вам или нет? Вам что, больше заняться нечем? Слушайте, это не вы мне звонили в половине восьмого утра? Вам что, нравится будить людей? – Мистер Ди Паскуале, почему вы отпустили патрульного? – По очень простой причине, – язвительно произнес Томас, – потому что сегодня я был в «Коламбия пикчерз», подписывал договор с начальником отдела сценариев. Я поехал туда к трем, зная, что пробуду у него до шести, после чего мы вместе выйдем на улицу, где нас будет ждать кадиллак с шофером. Я знал, что мы поедем в дорогой ресторан, где я, из соображений безопасности, буду держаться подальше от окон. Я знал, что мы пропустим в баре пару бокалов, а к семи часам подойдет автор, который в общих словах изложит сюжет сценария. Потом мы все вместе поужинаем, опять же стараясь держаться подальше от окон. Я знал, что затем мы сядем обратно в кадиллак и меня отвезут домой, поэтому и попросил этого толстомордого патрульного дожидаться меня здесь. Кстати, насколько я могу судить, он даже не соизволил явиться, и вместо него тут торчит какой-то другой говнюк. Я знал, что меня будет ждать красотка, которая, между прочим, сейчас спит в другой комнате. Так что, мистер Карелла, обожающий будить людей посреди ночи, я решил сэкономить нашему городу деньги и отпустил полицейского. Я знал, что буду в полной безопасности, и подумал, что пусть лучше полицейский делом займется, вместо того чтобы таскаться за мной. У нас подростки по всему городу бошки друг другу проламывают – пусть их пока половит. Ну как, мистер Карелла, я ответил на ваш вопрос? – Мистер Ди Паскуале, вы не приближались сегодня к участку? – Я же вам сказал, – раздраженно ответил Томас, – я весь день провел на киностудии, оттуда поехал прямо на ужин, а с ужина – прямо сюда. – Мистер Ди Паскуале, у вас есть оружие? – Нет! – Томас в ярости вскочил. – Может, скажете мне, что все это значит? С какой это стати я вдруг стал подозреваемым? В чем дело? У вас люди кончаются? Он произнес эти слова в запале, но при этом угодил в самую точку. Карелла понимал – Томас прав, у них кончаются люди. В самом начале расследования они напоминали утопающего, с радостью хватающегося за каждую соломинку. Весь ужас заключался в том, что ситуация совершенно не изменилась. Карелла тяжело вздохнул: – Я так понимаю, начальник отдела сценариев может подтвердить… – Хотите – позвоните ему прямо сейчас! – с жаром произнес Томас. – Я дам вам его домашний номер. Давайте, звоните! Чего мелочиться – перебудите весь город! – Думаю, со звонком можно подождать до утра, – промолвил Карелла. – Извините, что вас побеспокоил. Доброй вам ночи, мистер Ди Паскуале. – Выход, надеюсь, найдете сами? – язвительно спросил Томас. Близилась полночь. Мейер Мейер стоял на перекрестке, напротив дома, в котором находилась квартира Редфилдов, и думал, не пора ли закругляться. Он торчит на этом перекрестке с шести вечера, а сейчас на часах уже без двадцати двенадцать. Нет никаких сомнений в том, что супруги скоро погасят свет и отправятся спать. Впрочем, в семь часов вечера Маргарет Редфилд вышла из дома, ведя на поводке вельш-терьера. Обогнув квартал, она зашла обратно в дом в двадцать пять минут восьмого. Мейер собак не держал, но был уверен, что раз собаку выгуливали в семь, то она непременно попросится на улицу еще раз. Странно, на часах без двадцати двенадцать, хотя, нет, пардон, уже без четверти – Мейер снова посмотрел на часы, – но при этом ни Маргарет, ни Льюис из дома носа не кажут. Они вообще собираются выгуливать пса или нет? Так, теперь еще и дождь начался! Дождь был несильный, он еле моросил, но при этом стало зябко, так, что пробирало до самых костей. Мейер снова поднял взгляд на освещенное окно на третьем этаже, выругался под нос, решил идти домой, передумал и, перебежав улицу, встал под навесом возле булочной. Булочная была закрыта. Близилась полночь, улицы обезлюдели. Вдруг с реки подул сильный ветер, нагоняя тучи, из которых с удвоенной силой полил дождь. В какие-то мгновения морось сменилась ливнем. По улицам заструилась вода. Над крышами домов несколько раз вспыхнули молнии. Мейер стоял под навесом и думал о теплой постели и жене Саре под боком. Он снова обругал Редфилдов, опять решил пойти домой, вспомнил о проклятом терьере, в очередной раз напомнил себе, что собака непременно по-просится гулять, поднял воротник плаща и вновь посмотрел на освещенное окно на третьем этаже. Навес протекал. Мейер кинул взгляд на дыру, через которую проникала вода, после чего снова перевел взгляд на окно. Свет погас. Казалось, прошло целых полчаса. Наконец вспыхнул свет, но в другом окне, скорее всего в спальне, а потом озарилось светом еще одно маленькое окошко. «Ванная комната», – подумал Мейер. Слава богу, наконец-то они собрались спать. Он принялся ждать. Свет в обоих окнах продолжал гореть. Подчинившись внезапному порыву, Мейер перебежал дорогу и вошел в подъезд. Лифт был прямо напротив входной двери. Детектив встал посреди фойе и поднял взгляд на табло с номерами этажей, расположенное над закрытыми дверями лифта. Стрелка указывала на цифру «шесть». Несколько мгновений Мейер терпеливо смотрел на табло, и вдруг стрелка пришла в движение. Пять, четыре, три… стрелка снова остановилась. «Третий этаж, – подумал Мейер, – Редфилды живут на третьем этаже». Стрелка вновь пришла в движение. Он кинулся прочь из здания, перебежал улицу и встал под протекающим навесом. Он не сомневался, что либо Льюис, либо Маргарет сейчас выйдет на улицу, чтобы выгулять перед сном собаку. Так Льюис или Маргарет? Какая, к черту, разница?!. Мейеру очень захотелось оказаться дома в теплой кровати. Детектив не сводил взгляда с двери подъезда. Наконец оттуда показалась Маргарет Редфилд. Она вела на поводке терьера. И тут из-за угла показался патрульный. Часы показывали без пяти двенадцать. Патрульный прошел мимо Мейера, внимательно окинув его взглядом. Странный лысый человек с непокрытой головой и поднятым воротником стоит у закрытой булочной, когда на часах почти полночь, идет дождь, на улицах никого… Подозрительно. Патрульный развернулся и направился к Мейеру. Снайпер задыхался. Перемахнув через вентиляционную шахту между двумя зданиями, он замер за парапетом. Его взгляд был устремлен вниз, на улицу – пустынную, безлюдную. Впрочем, он знал, что скоро из-за угла появится его жертва, неспешно ведущая на поводке пса. Скоро грянет выстрел, и ей конец. Он принялся ждать, пытаясь выровнять дыхание. Длинная винтовка в его руках казалась воплощением самой смерти – в частности, из-за оптического прицела, через который улица внизу просматривалась очень четко. Снайпер глянул на фонарь. Фонарь был далеко внизу, но благодаря оптическому прицелу казалось, что он совсем рядом. Свет ему на руку. В жертву будет легко попасть. «А может, пора остановиться? Может, хватит убийств? Может, достаточно пришить ее, и можно поставить точку?» Он знал, что она там остановится. Снайпер взял фонарь в перекрестье прицела и выругался под нос. «Проклятый дождь!» Он и не подозревал, что из-за льющихся с неба потоков воды у него возникнут такие сложности. Даже с оптическим прицелом целиться было сложно. «Может, обождать? В другой раз? Нет! Нет, суки! Сперва обслужим каждого из вас!» Дождь хлестал его по голове и плечам. На снайпере был черный плащ, который позволял убийце раствориться в ночном сумраке – его верном союзнике. «Ну где же ты? Где? – снайпер нервничал. – Давай же, скорее, выходи, я тебя жду. Скорее, я так хочу всадить в тебя пулю. Давай же, давай, давай!» Пес остановился на углу у пожарного гидранта, понюхал его, задумался, потом понюхал снова. Все внимание Мейера было приковано к Маргарет и ее собаке. Он даже не заметил, как к нему подошел патрульный. – В чем дело, мистер? – спросил полицейский. – Чего? – озадаченно посмотрел на него Мейер. – С какой целью вы здесь отираетесь? Мейер расплылся в улыбке. В кои-то веки патрульный решил проявить сознательность и добросовестно отнестись к делу. – Слушайте, я… – начал детектив. Патрульный грубо его толкнул. Он только что заступил на дежурство, его мучила изжога, и он не собирался выслушивать всякий вздор от какого-то подозрительного типа. Уж больно тип напоминал вора, собирающегося обнести квартиру. – А ну, пошел! – грубо сказал патрульный. – Давай, шевели ногами. – Слушай, – с лица Мейера исчезла улыбка, – я ведь тоже… – Человеческого языка не понимаешь? – угрожающе произнес патрульный, сграбастав правый рукав Мейера. И в это мгновение Маргарет исчезла за углом. Снайпер увидел, как женщина показалась из-за угла. Несмотря на сильный дождь, он тут же узнал ее и пса. Убийца вытер руки о плащ. Лишь мгновение спустя он понял, что сделал это напрасно – плащ сейчас куда мокрее рук. «Я убью тебя куда лучше и чище, чем других, – подумал он. – Давай, сука, давай. Сейчас ты получишь свое». Дыхание давно выровнялось, но сердце все равно дико колотилось в груди, а руки начали дрожать. Снайпер снова глянул за парапет и увидел, что жертва медленно идет по улице. Ветер. Дует сильный ветер. Значит, нужно взять на него поправку. Убийца вытер влажные от дождя глаза и, снова устремив взгляд на фонарь, принялся ждать. «Давай же, ну! Ну же! Черт тебя побери, ну давай же!» – Я детектив, – раздраженно произнес Мейер, – отпусти рукав! Вместо того чтобы отпустить рукав, патрульный вывернул детективу руку и принялся обшаривать его карманы в поисках револьвера, который, естественно, тут же нашел. – Разрешение на оружие есть?! – прорычал патрульный. Улица была пуста, лишь из-за угла доносилось цоканье каблуков Маргарет. – Пусти, идиот, – зашипел Мейер, – а не то всю жизнь трущобы патрулировать будешь. Отдай револьвер. Полицейский неожиданно узнал командирские нотки в голосе Мейера и понял – этот странный лысый человек не шутит и действительно при желании может упечь его патрулировать трущобы. Он тут же вернул ему оружие, промямлив: «Понимаете…» Мейер не желал ничего понимать. Он был не в том настроении. Детектив даже не расслышал, что сказал ему полицейский. Сорвавшись с места, Мейер завернул за угол и увидел на некотором удалении Маргарет Редфилд. Пес крутился у фонаря рядом с краем тротуара. Мейер направился к ней, время от времени прячась в подъездах. Когда детектива отделяло от нее метров тридцать, женщина неожиданно повалилась на тротуар. Выстрела он не услышал. Она упала как подкошенная, причем совершенно беззвучно, и эта беззвучность будто бы усилила трагизм и чудовищность случившегося – ведь Мейер знал, что женщину застрелили, но при этом не имел ни малейшего понятия о том, где прячется снайпер. Детектив бросился к ней, вдруг резко остановился и окинул взглядом крыши домов по обеим сторонам улицы. Неожиданно до него дошло, что убийца мог прятаться на любой из них. Терьер начал лаять, нет, не лаять, скулить – одиноко и жутко. Его скулеж напоминал скорбный вой койота. «Маргарет, – подумал Мейер, – скорее к Маргарет. Нет, на крышу, – тут же мелькнула другая мысль. – Надо на крышу. На какую крышу? Куда бежать?» Мейер застыл посреди улицы. «Убийца где-то там, наверху», – подумал он. Голова гудела, как пустой барабан. Лил дождь, Маргарет Редфилд неподвижно лежала на тротуаре, выла собака, из-за угла показался озадаченный патрульный. В мозгу у Мейера словно что-то заклинило – он не знал, что ему делать и куда бежать. Детектив рефлекторно кинулся к подъезду здания, располагавшегося ближе всего к фонарю. Мейер не остановился у истекающей кровью Маргарет Редфилд и воющего пса, он бежал не задумываясь, автоматически решив, что снайпер вел огонь с крыши именно этого дома. Вдруг он остановился и зажмурил глаза. «Думай же, думай!» И тут до Мейера дошло, что даже если убийца стрелял с этого здания, то он из соображений осторожности, скорее всего, перемахнет через вентиляционную шахту на крышу любого другого здания, спустится по лестнице и выйдет либо на проспект, либо на улицу, образующую с проспектом ближайший перекресток. Мейер бросился туда. Он поскользнулся на мокром асфальте и едва не упал. Чудом удержав равновесие, детектив, работая локтями, бросился дальше. В правой руке он сжимал револьвер. Домчавшись до перекрестка, свернул, миновал пожарный гидрант, остановился перед подъездом, из которого вышла Маргарет, и поднял взгляд вверх. В квартире Редфилдов по-прежнему горел свет. Мейер посмотрел на безлюдную улицу.