— Никакой кнопки там нет, — остановил его Райдер. — Довольно об этом. Сосредоточься на реальной проблеме, которая стоит перед нами сейчас. Проблема, которая стояла перед ними, заключалась в том, что поезд нельзя было привести в движение без машиниста. Однако, когда выход из положения был найден, им оставалось только удивляться, почему они сразу до этого не додумались. Самым существенным в "болване" была тяжелая металлическая отливка, в точности повторявшая форму ручки контроллера. Помещенная сверху на контроллер, она замещала собой вес руки машиниста, а это и было ключом к решению задачи. Под тяжестью отливки отключалось автоматическое приспособление аварийной остановки поезда, установленное на случай, если машиниста в пути хватит удар или произойдет что-нибудь столь же непредвиденное. Отливка позволяла повернуть контроллер в любое положение, и, что самое важное, с ее помощью поезд мог двигаться сам по себе как угодно долго, словно в кабине есть машинист. Просто и красиво, еще раз подумал Лонгмэн, доставая тяжелый кусок металла из чемодана и пристраивая его поверх ручки контроллера. Столь же просто было и все остальное. Три обрезка трубы, вставлявшихся один в другой: первый из них был чуть меньше шести дюймов длиной и вставлялся в паз на чугунной отливке; второй — около трех футов — был согнут вниз в сторону рельсов; наконец, третий — примерно такой же длины — загибался к стене туннеля. Эти куски труб были сработаны с таким расчетом, чтобы входить один в другой с разной степенью жесткости. Короткий отрезок прочно закреплялся в пазу отливки. Зато второй отрезок едва держался в противоположном конце первого, но очень прочно соединялся с третьим. Но прежде чем Лонгмэн смог соединить их, ему необходимо было высадить лобовое стекло кабины. При этом им овладела на мгновение необъяснимая робость, словно его, законопослушного гражданина, заставляли совершить хулиганскую выходку. Смешно! — подумал он и после некоторого промедления грохнул прикладом автомата по стеклу. Он ударил еще и еще раз, пока от переднего стекла не осталось ничего, кроме нескольких осколков, засевших в уголках рамы. Оставить? Но ведь Райдер настаивал: "Ни малейшего кусочка стекла оставаться не должно, иначе вся иллюзия пропадет". Стволом автомата Лонгмэн выковырнул последние осколки. Райдер Отойдя метров на сто к северу от вагона, Райдер остановился и опустился на колени у одного из рельсов линии для экспрессов. Он достал первую гранату и отмотал с нее кусок клейкой ленты. Затем, сделав паузу, он пристально вгляделся в темноту туннеля. На некотором расстоянии от себя ему удалось явственно разглядеть черную тень поезда. Он кивнул самому себе, словно увиденное подтверждало его ожидания, и принялся за работу. При помощи ленты он прикрепил гранату под рельсом так, чтобы под тяжестью колеса поезда взрывное устройство непременно сработало. Повторив ту же операцию на параллельном рельсе со второй гранатой, он встал и не оглядываясь направился обратно к вагону "Пелхэма, 123", уверенный, что через пять секунд после того, как поезд преследователей въедет на заминированный участок, грянут два взрыва. У задней двери вагона его поджидал Стивер. Кивнув ему, Райдер прошел вдоль грязно-красной боковой стенки вагона к его головной части. Сквозь пустой оконный проем кабины машиниста на него смотрел Лонгмэн. Райдер протянул руку и в ней тотчас очутился отрезок трубы, протянутый Лонгмэном. Райдер вставил его на положенное место, и теперь "болван" был полностью в сборе. Если надавить резким толчком на конец конструкции из труб, она переведет контроллер в рабочее положение, при котором поезд тронется и будет двигаться не слишком быстро, но и не очень медленно с равномерной скоростью, как если бы его вел машинист. Затем одним рывком можно будет вынуть из гнезда два длинных отрезка труб, и только один — самый короткий — останется в пазу отливки. Разглядеть его снаружи будет практически невозможно. В остальном Райдер полагался на силу иллюзии, которая часто одерживает верх над реальностью. Две мощные фары будут бить в глаза тем, кто наблюдает за движением поезда, проходящего мимо станционной платформы. Поэтому, если они и не увидят стекла, они все равно будут думать, что оно на месте, потому что должно быть там. Точно так же, зная, что поезд не может двигаться без машиниста, полицейские будут уверены, что в затемненной кабине кто-то есть. Конечно, Райдер допускал, что может найтись человек, который сумеет преодолеть психологический барьер и понять, что происходит на самом деле. Однако он был уверен, что сначала эту идею просто поднимут на смех, и, пока во всем разберутся, у них будет достаточно времени для бегства. Убедившись в том, что "болван" собран на совесть, Райдер взобрался в вагон и вошел в кабину машиниста. Отстранив Лонгмэна от пульта, он проверил, как установлена на ручке контроллера отливка. — Порядок, — нетерпеливо заверил его Лонгмэн. — Пора уносить отсюда ноги. — Не раньше чем Центральная объявит нам, что путь свободен. — Знаю, — сказал Лонгмэн, — но все это становится невыносимым… Райдер промолчал. Он понимал, что мужества у Лонгмэна хватит от силы еще на десять минут. Потом он просто развалится на куски. Что ж, десяти минут должно быть достаточно. Через десять минут они будут в безопасности. Уэлком С тех пор, как включилось основное освещение вагона, Джо Уэлком снова начал ощущать смертельную скуку. Прежде всего он сразу охладел к брюнетке. Яркий свет лишил ее изрядной доли привлекательности. Недурна, конечно, но далеко не первой молодости. Нет, ему случалось в свое время иметь дело и со "старухами", но эта, как он начал смутно догадываться, чересчур похожа на профессионалку. Его вовсе не приводила в восторг мысль пройти по дорожке, протоптанной до него сотнями других. Она продолжала заигрывать, но кокетство не имело прежнего эффекта. Его больше волновал сейчас исход операции. Она тянется слишком долго, и лично ему делать совершенно нечего, хотя у него и состоялось незапланированное столкновение с "генералом Райдером". Не продолжить ли? Самое интересное было вначале, когда он уложил наповал того типа на рельсах. Вот так и надо действовать: решительно и быстро. Конечно, башка у Райдера варит что надо, и Лонгмэн тоже не дурак, но они привыкли всё усложнять. Сам Джо закончил бы операцию совершенно иначе. Тебе нужно удрать отсюда? Тогда бери ноги в руки и уходи. Что с того, что кругом полно полиции? У них ведь не зря четыре скорострельные "пушки" в руках. Как-нибудь прорвались бы. Смелый вояка этот Райдер, нечего сказать! Автоматы! По этому поводу ему еще придемся поспорить с Райдером, который сказал, что перед тем, как выбраться наружу, от них придется избавиться. Нет уж, дудки! Вся их сила заключена в автоматах. Пока они вооружены, их все боятся. Так зачем же самим лишаться своей главной силы?! Мы послушаем Райдера, повышвыриваем автоматы, а потом, случись что, у нас останутся только четыре пугача. Это против сотен "фараонов"! А с автоматом он, Джо, не побоялся бы и тысячи. Брюнетка бросила на него один из своих соблазняющих взглядов, выразительно полуоткрыв покрытые яркой помадой губы. Свое дело знает, подумал Джо, ответив ей самодовольной улыбкой. В этот момент в вагоне появился Райдер. Извини, подруга, в другой раз. Сейчас самое время смываться. Окружной командир — Они прямо здесь, под нами, — сказал окружной командир, ткнув пальцем в пол лимузина. — Если бы земля разверзлась, мы бы угодили точнехонько им на головы. Комиссар кивнул. Справа от них лежал Юнион-сквер парк, обманчиво привлекательный в лучах заходящего солнца. Прохожие, которые за минуту до этого деловито спешили мимо, начали останавливаться, привлеченные скоплением полицейских автомашин. Регулировщик на перекрестке энергично разгонял образовавшуюся транспортную пробку. — Сэр, дорога свободна, мы можем ехать дальше, — сказал полуобернувшись водитель их машины. — Нет, — сказал окружной, — останемся здесь. Я еще ни разу не был так близко к преступникам, с тех пор как все это началось. Комиссар посмотрел в окно и увидел, как кто-то из толпы зевак толкнул полицейского. С трудом удержавшись на ногах, тот поднял на прохожих озлобленный взгляд, затем, резко замахнувшись, ударил дубинкой наугад по чьей-то спине. — Если бы земля разверзлась… — задумчиво повторил комиссар. — А что, не такая уж плохая мысль! Хоть бы весь этот город провалился в тартарары! Этой репликой он еще раз немало удивил окружного командира, который, однако, ничего не сказал. Он молча смотрел на верхушки деревьев в парке, лелея какое-то старое воспоминание, дававшее ему необходимую частичку душевного равновесия. — Ох уж эта публика! — сказал комиссар. — Стоит только убрать толпу, и нам не составит труда схватить преступников. Окружной отвел взгляд от парка, ограда которого, сложенная из белого камня, уже практически не была видна из-за скопления людей на тротуаре. Затрещало радио. Из центра связи доложили, что похитители только что поставлены в известность о том, что путь для них свободен. — Понял вас, — сказал окружной командир. — Немедленно сообщите мне, как только они начнут движение. Он выключил передатчик и обратился к комиссару: — Что нам теперь делать, сэр? Будем ждать информацию или поедем? — Поехали, — сказал комиссар. — Хоть разок будем на полшага впереди них. Райдер "Центральная диспетчерская вызывает "Пелхэм, 123". Райдер включил передатчик: "Пелхэм, 123" слушает вас". "Путь свободен. Повторяю: путь свободен". Тесно прижавшись к нему, стоял Лонгмэн, который дышал часто и тяжело — маска периодически плотно прижималась к полураскрытым губам. Глядя на него, Райдер подумал: "А ведь он конченый человек. Как бы благополучно ни прошло все сегодня, слабость погубит его рано или поздно". В микрофон он спросил: "Путь расчищен для нас вплоть до "Саут Ферри"? "Да". "Вы помните, каким будет наказание, если вы лжете?" "Я хочу сказать тебе одну вещь. Деньги тебе не понадобятся, или я не я буду. Ты слышишь меня?" "Мы отправляемся, — сказал, игнорируя вопрос, Райдер. — Конец". "Помяни мое слово…" Райдер выключил радио. — Пошли, — сказал он Лонгмэну. — Через тридцать секунд вагон должен быть отправлен. Он щелкнул замком и подтолкнул Лонгмэна к выходу. Затем, бросив последний взгляд на кусок металла, громоздящийся поверх контроллера, он тоже вышел из кабины. Дверь захлопнулась. Том Берри