В холл спустилась горничная. Она подошла к портье и зашептала ему что-то на ухо. Тот слушал, все время держа взглядом Эльжбету, и губы его растягивались в брезгливую складку. Вдруг он схватил ее за руку повыше запястья. Она и охнуть не успела, как уже очутилась в крошечной клетушке с угловым диваном. — Платить будешь? — жестко спросил портье, тесня ее к дивану. — Дяденька, у меня правда… — жалобно заскулила она, но он уже сделал знак горничной, охранявшей выход. Та оставила свой пост, вплотную приблизилась к Эльжбете и начала ее обыскивать. Зашитые в пояс деньги были обнаружены почти сразу. Зубами перекусив нитку, горничная распорола шов, достала Эльжбетину заначку и быстро пересчитала засаленные бумажки. — Сто восемнадцать, — сказала она, передавая деньги боссу. — Это за постой, это за испорченные простыни… плюс налог. — Портье помусолил в пальцах несколько мелких купюр и передал их горничной, затем повернулся к Эльжбете. — Еще раз приведешь сюда клиента, сдам в полицию. А сейчас, так и быть, иди. Эльжбета вышла из мотеля и поплелась к шоссе голосовать. Всем, кто останавливался, а таких было раз, два и обчелся, она упрямо говорила: "До Парижа"; Через два часа ей сказали: "Садись". Таких мужчин ей видеть не приходилось. Ни жара, от которой у Эльжбеты платье противно липло к телу, ни дорожная пыль, оседавшая на волосах, не могли подпортить совершенство, каким был Ноа. С иголочки одетый, тонкие, словно выщипанные брови, римский нос, гладкая кожа необыкновенно красивого матового оттенка, белокурые волнистые волосы до плеч, — он был похож на киноактера, не конкретного, а вообще. Время от времени Ноа извлекал из коробочки ароматизированную салфетку и протирал лицо, шею, руки. Руки у него были без ссадин и мозолей, и Эльжбету это поразило не меньше, чем накрашенные ногти. После того как он спросил ее имя и назвал свое, интерес к ней у него пропал. Чтобы не скучать, ему достаточно было переключить музыкальную программу. Поэтому Эльжбета так вздрогнула, услышав вопрос: — Ты, может, голодная? Ее от голода мутило, но она еще не забыла о своем недавнем приключении и поэтому спросила в лоб: — Вы хотите снять номер в гостинице? — Зачем? — удивился Ноа. — Чтобы меня… чтобы со мной… — Это не входит в мои планы, — пришел он ей на помощь. — Так ты хочешь есть? Эльжбета мрачно кивнула. Он купил ей в закусочной бутылку пепси и сандвичи, которые она проглотила в машине не разжевывая, как удав. После еды у нее проснулся здоровый интерес к жизни. — Вы в Париже один живете? — спросила она без затей. — А что? — Я могу стирать вам белье и вообще… — Насчет вообще мы уже разобрались, а стирать мне нечего. — То есть как нечего? А что же вы делаете с грязными носками, трусами… — Выбрасываю. Эльжбета надолго замолчала. — Еще я вкусно запекаю свинину… — Я не ем мясо. Эльжбете показалось, что она ослышалась. — Свиное? — на всякий случай уточнила она. — Никакое! Я вегетарианец. — А, — она с умным видом кивнула. — Не переживай, что-нибудь придумаем. Немного успокоенная, Эльжбета позволила себе расслабиться. Она и не заметила, как задремала под музыку. Когда она открыла глаза, было уже темно, и всюду горели огни, тысячи огней. — Что это? — шепотом спросила она. — Париж. О квартире, куда они вошли, пожалуй, можно было сказать, что в нее только что въехали, но кто въехал — понять было невозможно. В огромной пустой квартире с исписанными до потолка стенами и весело потрескивающим костром, разожженным посредине комнаты, тусовалась публика, чувствовавшая себя здесь как дома. Сюда приходили без звонка и уходили отсюда не прощаясь. Каждый развлекался, как хотел. Эльжбету тоже предоставили самой себе, и она тихо села в угол рядом с девушкой, которая шарила по полу обеими руками. — Вы что-то потеряли? — участливо спросила Эльжбета. Девушка подняла на нее заплаканные глаза: — Он такой гладкий… почему мне никто не говорил, что он такой гладкий?.. В коридоре Ноа с каким-то мальчиком, года на два моложе Эльжбеты, непринужденно болтали, затягиваясь от одной сигареты. К ним подошел парень, выделявшийся своими властными манерами. — Привез? — спросил он у Ноа, не здороваясь. Ноа передал ему пакет. — За тобой должок, не забыл? — Как насчет этой? — Ноа показал в дальний угол. — В твоем вкусе, Макс. Тот, кого он назвал Максом, отвечал уклончиво: — Надо посмотреть. — Посмотри. Они направились к Эльжбете, которая с готовностью поднялась им навстречу. — Еще не раздумала забраться на Эйфелеву башню? — спросил ее Ноа. — Ну что вы! Я… — Смелая девочка, — перебил ее Макс, раскрывая перед ней портсигар. — Ой, что вы, я не курю. — Дурочка, это же и есть "тур Эф-Эль", — рассмеялся Ноа. — Из Франции в Лаос за десять минут. — Если не быстрее, — усмехнулся Макс, прикуривая и передавая сигарету Эльжбете. Она с опаской затянулась. Пока она прокашливалась, Ноа налил ей вина. — Второй раз будет легче. Он оказался прав. После пятой затяжки колени у Эльжбеты подогнулись, и она легла ничком на пол. — Ну как в Лаосе? — спросил ее Макс. — Жарко? — Да, — ответила она, с трудом ворочая распухшим языком. — Надо раздеваться. Вдвоем они ее раздели и снова положили на живот. Эльжбета вдруг поползла по-пластунски. Никто даже не поглядел в ее сторону. — Кажется, она вообразила себя аллигатором, — сказал Ноа. — Пускай поплавает в Меконге. Они отнесли ее в ванну, заткнули пробкой слив, пустили воду. Эльжбета начала захлебываться. Они вытащили ее и посадили на табуретку. Она облизнула пересохшие губы и простонала: — Жарко! — Мороженое хочешь? — спросил Макс. — Да. Да. Да. — Сейчас дам, — успокоил он ее, расстегивая ширинку, и со смешком добавил: — Только не откуси, крокодилица. Дальше в голове у нее все смешалось. В какой-то запущенной квартире она стояла, голая, на напольных весах. Потом она рыскала в поисках еды и, ничего не найдя, снова становилась на весы. От их показания зависело ее будущее! Она падала на кровать без сил. А в кресле напротив сидел Макс и отчеканивал каждое слово: "Эльжбета умерла, запомни. Для моих клиентов ты Эмили. Стань на весы. Ну вот, это на что-то похоже". Она подергала балконную дверь, та неожиданно подалась. Макс улыбался, с интересом ожидая продолжения. Она взялась за перила, подтянулась и стремительно полетела вниз.