— Быстро! Пока тот бегал за монтировкой, мужчина через разбитое стекло достал застрявший между сиденьями дипломат. По дороге проехала машина. Начал накрапывать дождь. — Вот черт, носит кого-то в такую погоду. — Мужчина поднял воротник куртки и кивнул на водителя "Москвича", — Бей, по голове… Еще разок. Ишь, писака, Юлиан Семенов выискался. Не таких обламывали. Хватит, поехали… — Шеф у себя? Секретарша на мгновение оторвалась от журнала мод и кивнула белокурой, в мелких кудряшках, головой. Высокий молодой человек стукнул для приличия пару раз в дверь с табличкой "Главный редактор" и вошел в кабинет. — Можно, Эдмундас Каземирович? — А, пропащий. Садись, рассказывай. — Все готово, — молодой человек вытащил из дипломата стопку отпечатанных листков и положил на стол перед редактором. — Сегодня до трех часов ночи сидел. — Я уже хотел объявить тебя во всесоюзный розыск. Мог бы и позвонить. — Да я не мог даже на минуту покинуть зал, чтобы не пропустить ни одного докладчика. Заседания кончались за полночь, а еще нужно было брать интервью. В общем, обе стороны нашли кой-какие общие точки. Следующее заседание двадцатого. — Хорошо, почитаем. Меня еще за прошлый твой репортаж второй раз вызывают в горком. — А при чем здесь вы? Я его написал. Пусть меня и вызывают. — С тебя, Сережа, как с гуся вода. А я редактор. Ну, ладно, отбрешемся и на этот раз. — Что новенького за неделю произошло? — Новенького? — Редактор взглянул на журналиста и отвел глаза. — Ты, кажется, дружил с Николаем Ирбе? — Почему дружил? — На второй день после твоего отъезда он разбился на машине. — Насмерть? — Да. — Странно, — Сергей достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Полторы недели назад Николай звонил и сказал, что раскопал сенсационный материал. Он еще пошутил, что кое-кто много бы дал, чтобы увидеть его в гробу в белых тапочках. — Ты не спросил, о чем материал? — Он же был страшно суеверный и считал плохой приметой говорить о неготовой статье. — Журналист затушил сигарету. — Эдмундас Каземирович, дайте мне, пожалуйста, отпуск, можно за свой счет. Я хотел бы съездить и разобраться в этом деле. — Старое вспомнил? Опять за самодеятельность принялся. Не зря тебя, наверное, из милиции выгнали. — Никто меня из милиции не выгонял. Сами знаете. — Ладно, ладно. Недели тебе хватит? — Хватит. — Я дам тебе командировку. Говорят, там достигли неплохих результатов в области курортного обслуживания. Сделаешь материал строк на триста, ну и парочку снимков. Все, иди. Всякий раз, приезжая в этот курортный городок в отпуск или в гости к Николаю, Сергей испытывал эмоциональный подъем, сейчас же ему было не по себе от всех этих праздношатающихся толп отдыхающих. Возможно, где-то здесь, среди разноцветных вывесок кафе, ресторанов, гостиниц и крытых черепицей, больше похожих на игрушечные, коттеджей скрывается разгадка гибели его друга Николая Ирбе. Журналист свернул с проспекта на одну из узеньких улиц, ведущих к морю, проехал несколько сот метров и остановился возле небольшого частного дома. За забором по двору носилась огромная лохматая собака. Она с радостным лаем бросилась к Сергею, едва он открыл калитку. Дверь дома распахнулась, и на пороге появилась худенькая женщина в строгом черном платье с белым кружевным воротничком. — Привет, Марта. — Здравствуй, — кивнула она. — Заходи, что стоишь? Барс, на место. Журналист вытер ноги и вошел в дом. — Не разувайся, я уже неделю ничего не убирала. Проходи в гостиную. Я сейчас, только чайник сниму. Сергей вошел в комнату и первое, что увидел — большой портрет своего друга. Было какое-то жуткое несоответствие между улыбающимся лицом Николая и массивной траурной рамой, которую пересекала наискосок черная лента. В гостиную вошла Марта. — Ты знаешь? — взглянув на портрет, спросила она. — Да. — Сергей протянул ей букет гвоздик. — Спасибо. — Женщина подошла к небольшому столику под портретом и положила на него цветы. — Как это произошло? Она резко повернулась и спросила: — Выпить хочешь? — Глаза ее были воспалены и обведены темными кругами. Сергей отрицательно покачал головой. Женщина достала из кармана пачку сигарет и закурила. — На втором километре старого шоссе, около десяти часов вечера. Врезался в дерево. В милиции сказали, что это несчастный случай. Скользкое шоссе. Не справился с управлением. — О чем он сейчас писал? — Ты же знаешь, он не любил рассказывать. — А дома остались какие-нибудь его бумаги? — Нет, он все материалы, над которыми работал, всегда возил с собой в дипломате. — Можно я посмотрю в его столе? Марта пожала плечами и открыла дверь в кабинет мужа. Ящики были забиты книгами, справочниками и старыми, пожелтевшими вырезками из газет. Здесь явно не было ничего такого, что могло натолкнуть на мысль о последней работе покойного. Сергей закрыл стол и взял лежащую возле телефона записную книжку. Безучастно наблюдавшая за его действиями Марта вдруг встрепенулась, как бы очнувшись от сна. — Он забыл ее в тот день на столе, — сказала она и несколько раз жадно затянулась сигаретой. Журналист перелистал книжку. Номера телефонов, календарь, какие-то сокращенные записи. — Можно я возьму ее на несколько дней? — Бери, — пожала плечами женщина. — Да, у него был диктофон. Ты не знаешь, где он? — Он носил его в дипломате или кармане куртки. — Тебе не вернули его в милиции? — Это все, что мне передали, — женщина кивнула на журнальный столик. Там лежала связка ключей и портмоне. Сергей открыл его. Водительские права, паспорт на машину, несколько квитанций. — А где машина? — В ГАИ, наверное. Журналист подошел к Марте и взял ее за плечи. — Не падай духом. У тебя есть дочь. Женщина всхлипнула и отвернулась. — Эй, есть здесь кто-нибудь живой?