— Я не знаю. — Не знаешь, — Рехнер снял очки и начал медленно протирать их носовым платком. Обычно этот жест не сулил ничего хорошего. — Кто дежурил ночью в бассейне? — Вилюс. Только не говорите, что это я сказала. — Ты сама передашь ему, чтобы он немедленно поставил колеса на место. — Их у него уже нет. — Значит, ты навела. Знаешь, чем это пахнет? — Нет, нет, — Нелли сейчас была похожа на провинившуюся школьницу. — Я только сказала ему, что тут один блатной очень беспокоится за свою новую резину. — Почему ты не разрешила ему поставить машину под окна? — А кто он такой? Здесь и не такие упакованные отдыхали. — Чтоб сегодня же колеса стояли. Пусть хоть со своей тачки снимает. Не то завтра ни тебя, ни его в городе не будет. Поняла? — Ладно, — Нелли встала. — Только чего так разоряться из-за какого-то писаки. — Если ты еще раз… Одним словом, ты меня знаешь… Свои делишки можешь обделывать где хочешь, но чтоб здесь, у меня, был порядок. — Станислав Семенович надел очки. — А теперь пошла вон. Едва молодая женщина вышла, раздался телефонный звонок. Директор поднял трубку. — Да, я слушаю… Задерживается. Ну, что тут сделаешь, над погодой мы еще не властны… Да, все нормально, даже оплачен… Нет, конечно, на фамилию Иванова Ивана Васильевича… Да, в его духе, тихо и скромно. Ладно, звони, как только прилетит. Станислав Семенович встал из-за стола и подошел к окну. "Хонды" на стоянке не было. Он открыл сейф, вытащил связку ключей от номеров и вышел из кабинета. — В каком номере мы поселили журналиста? — спросил он у администратора. — В пятьсот восьмом. Он только что уехал на вашей машине. — Я знаю. Там же, на пятом, ремонт собирались делать. — Это не я селила, а Нелли. — У нас есть свободный "люкс"? — Триста второй. — Не занимай его до вечера. Если меня будут спрашивать, скажешь: поднялся наверх, скоро приду. Открыв своим ключом пятьсот восьмой номер, директор вошел и захлопнул за собой дверь. Заглянув в ванную и стенной шкаф, он прошел в комнату. На письменном столе стояла пишущая машинка, рядом стопка бумаги. В ящиках ручки, копировальная бумага, лента и ни одного исписанного листочка. Станислав Семенович попытался открыть лежащий на диване дипломат, но он был закрыт на кодовые замки. Безуспешно покрутив колесики с цифрами, директор достал из кармана перочинный ножик и поддел дужку замка. Щелкнув, она отскочила. В этот момент с улицы донесся стук закрываемой дверцы машины. Рехнер подошел к окну и слегка отодвинул штору. Возле "хонды" стоял журналист и беседовал с каким-то мужчиной. Быстро положив дипломат на место, директор окинул взглядом комнату, поправил штору и вышел. Внизу, возле лифта, он столкнулся с Николаевым. — Представляете, забыл в кармане рубашки водительское удостоверение, пришлось возвращаться. — Ну что делать, — разведя руками, улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок Станислав Семенович, — рассеянность одна из основных черт творческой личности и признак гениальности. Не забудьте посмотреть в зеркало. — А это еще зачем? — Народная примета. Если возвратился, обязательно посмотри в зеркало. Предрассудки, но, кто знает, может, в них что-то есть? — Обязательно посмотрю. — Ну как ''Хонда Цивик-автоматик"? — Прекрасная машина, но только непривычно, что две педали. — Ничего, к хорошему быстро привыкаешь. — Спасибо, даже не знаю, как я бы без нее. Автобусы здесь редко ходят. — Зачем автобусы? У нас богатые люди, почти у каждого машина. Да, чуть не забыл. Какой у вас номер? — Пятьсот восьмой. — Знаете, только что освободился триста второй. Переселяйтесь туда, вам там будет удобней. Тем более что на пятом этаже мы собирались делать косметический ремонт. Я сейчас скажу администратору, подойдете потом к нему. — Еще раз спасибо. — Не за что. Люди должны помогать друг другу. Остановившись возле первого попавшегося на пути постового милиционера и рассказав сочиненную на ходу жалостливую историю про лежавшего в больнице друга, попавшего где-то здесь в аварию, и брошенную машину, о которой якобы очень беспокоилась жена пострадавшего, Сергей узнал, что у местного ГАИ нет специальной площадки для аварийных машин и все они хранятся на одной из автостоянок в центре города. Подъехав туда, журналист прошелся вдоль забора и обнаружил несколько разбитых и покореженных до неузнаваемости автомашин. Среди них стоял с распахнутой передней дверцей и открытым багажником "Москвич" Ирбе. Версия о том, что дипломат с рукописями мог находиться в багажнике и именно поэтому милиция не передала его жене Николая, автоматически отпала. Здесь больше делать было нечего. Сергей перешел на другую сторону улицы и вошел в небольшое кафе. Взяв кофе с булочкой, он сел за свободный столик возле окна и вытащил записную книжку. Итак, что дальше? Первым делом, вероятно, надо найти людей, с кем в последние дни разговаривал Ирбе. Что мы имеем? Пять телефонных номеров. — Извините, у вас свободно? Журналист взглянул на высокого молодого человека со шрамом на щеке и кивнул. — Вы не очень похожи на отдыхающего, — сказал тот, присаживаясь за стол с чашкой кофе. — Почему вы так решили? — спросил Сергей, пряча блокнот в карман. — Ну хотя бы потому, что основная масса отдыхающих сейчас на пляже. — Да еще холодно. Вот недельки через две, когда море прогреется… — Почему же, между дюнами ветра нет, там солнце здорово припекает. Моя жена уже обгореть успела. А купаться к нам любители приезжают с февраля и по декабрь. — Вы местный? — Выходит, что так. — А я вот приехал, чтобы написать для газеты о вашем прекрасном городе-курорте. — Ну-ну, — как-то невесело улыбнулся молодой человек. — А вы кем работаете? — поинтересовался Николаев. — Я, так сказать, представитель частного сектора. Реставратор. Если вам нужно отремонтировать какой-нибудь сложный старинный механизм, часы, барометр, музыкальную шкатулку, то я к вашим услугам, — собеседник Сергея вынул из нагрудного кармана свою визитную карточку. — Спасибо, — сказал журналист, пряча ее в задний карман джинсов, — как только у меня появится что-нибудь в этом роде, я сразу же обращусь только к вам. — И правильно сделаете. Пожалуй, на нашем побережье вы вряд ли найдете лучшего мастера. Они молча допили кофе и вышли на улицу. — У вас не будет сигареты? — спросил молодой человек. Журналист протянул ему пачку. Присев на скамеечку возле кафе, на которой уже сидела накрашенная девица в розовой куртке, они закурили. — Да, крепенький здесь кофеек, — сказал Сергей, затягиваясь сигаретой, — выпил, и даже печень начала вылезать. — Действительно, какой-то странный у него привкус, — согласился с ним молодой человек. — Привкус, печенка, — встряла в разговор девица. — А кто виноват? Сами и виноваты. Дайте прикурить, а то я свой "Ронсон" в машине оставила. — Она вытащила из кармана пачку "Мальборо". Журналист протянул ей зажигалку и поинтересовался: — Почему сами? — Если бы не убрали из кафеюшников алкоголь, то и буфетчицам не надо было с кофе химичить и подрывать здоровье советским гражданам. Имели бы они свой стольник "фантома" в день и горя не знали. — Извините, стольник чего? — переспросил Сергей. — "Фантома". Навара. А как алкоголь убрали, так и пришлось крутиться. Запросы прежние, а доходы не те, да еще инфляция и рэкет бьют по карману. Как подумаешь, что за подержанную тачку меньше двадцати штук не просят, а за новую все сто, так дурно становится. Да что тут говорить. — Девица стряхнула пепел и повернулась к журналисту. — Знаешь, сколько способов приготовления кофе знает обычный буфетчик? — Ну, способа три. — А двадцать три не хочешь? Причем это без использования кофейных зерен, а таких, с добавлением цикория, марганцовки, соды или табачной пыли, для крепости, вообще не счесть.