Аппетита у нее не было, она с трудом доедала бутерброд с колбасой и все ждала подходящего момента, чтобы поговорить о себе, рассказать свою историю, но пока что слушала какие-то короткие рассказы, в которых было много неясного, недомолвки, намеки, пространные комментарии. В какой-то момент она подумала, что напрасно согласилась принять участие в этой загородной прогулке. Ведь она совершенно не знает этих девушек, а потому многое из того, о чем они говорят, не понимает. Какая-то дурацкая ситуация. – Он кот, – прикусив губу, сказала Верочка. – Кот, который гуляет сам по себе. Когда хочет, приходит домой. Может и под утро… И тут она вдруг вскочила и бросилась бежать, закрыв лицо руками. – Все, началось… – сказала Катя, вздыхая. – Сейчас убежит в лес, и ищи ее потом… – Что с ней? – вырвалось у Лены, и она тотчас пожалела об этом. Какое ее дело? К тому же разве непонятно, что у Веры началась истерика, и вся эта ее внешняя легкость и романтичность – просто способ как-то пережить боль от измен мужа и выжить! – Она два раза уже травилась, – сказала Наташа, машинально протягивая Лене пачку сигарет. И Лена, которая стеснялась курить в новой компании, как загипнотизированная взяла сигарету. – Два раза откачивали, но кто знает, откачают ли ее в третий? И знаешь, с кем он ей изменяет, этой нежной девочке с тонкой душой? С проститутками!!! Я предлагала ей помочь с разводом, нашла одну семью, где она могла бы давать частные уроки фортепиано сразу двум детям, причем с проживанием, но она все медлит, не решается. Вот она точно попала в зависимость от своего урода, никак не может от него оторваться. Если бы собралась с силами и подала на развод, то жила бы себе за городом, в семье, ну, как гувернантка… Она же умница, очень талантливая, воспитанная. Да это же видно! – Может, ей обратиться к психологу? – Да я уже договорилась со своей подружкой, психологом, Вера обещала прийти, я сказала, что готова оплатить ей весь курс, если понадобится, но она в последнюю минуту отказалась. – Так жалко ее… – Лена не сводила взгляда с большого куста шиповника, что рос у кромки леса, за которым спряталась Вера. Солнце золотило ее светлые блестящие волосы, видные сквозь усыпанные мелкими розовыми цветами ветви. – Пусть выпьет хорошенько и расслабится, – сказала Наташа. – И я тоже выпью. Кому водочки? – Не хочу мешать, утром голова будет болеть. К тому же вечером могут приехать наши мужья, не хотелось бы, чтобы меня увидели пьяной в щи… «Пьяной в щи» – надо же, никогда не слышала», – подумала Лена. Ей так хотелось тоже поговорить, задать вопросы, но чувство, что она находится среди незнакомых людей, мешало ей расслабиться даже после выпитого вина. Одно она поняла: все эти женщины, которые поначалу показались ей счастливыми и благополучными, на самом деле так же, как и она, страдают, и у каждой своя грустная история. И все же она решилась: – Скажи, Наташа, ты заказывала все эти роскошные платья специально для пикника? Для одной фотографии? Почему бы и не задать этот вопрос, ведь платья стоят больших денег, и на их создание ушли драгоценные ткани, кружева, а работа мастериц сколько стоит! Платья, корсеты… Все это стоит целое состояние! Хотя у богатых свои причуды. Наташа ведь ясно дала понять, что ее муж хорошо зарабатывает. – Вообще-то я собираю коллекцию таких платьев… У меня их уже около тридцати. Реанимирую образы женщин – героинь полотен импрессионистов. Это мое хобби. Мы все здесь помешаны на импрессионистах. – И Даша? – Да, я же говорила… Правда, Катя до сих пор путает Моне и Мане… – Ну ладно тебе выдавать мои постыдные секреты, – пьяненькую Катю развезло. Она уже полулежала на скатерти и грызла яблоко. – Когда ты сказала, что хочешь сделать нас героинями картины Моне, я на самом деле подумала, что мы будем сниматься в чем мать родила… – Но на картине Мане только две женщины, и лишь одна обнажена, – все-таки вставила свое слово Лена. И вдруг добавила: – Она вообще странная. Мужчины одеты в черные официальные костюмы и смотрятся неестественно на фоне природы… А обнаженная женщина начисто лишена какой-либо сексуальности… Я уж не говорю про женщину, стоящую в воде на заднем плане… Не понимаю, что вообще находят в этой картине примечательного? Там все фальшиво, плоско, ненатурально, нет объема… Катя, слушая Лену, даже протрезвела как будто бы, приподнялась, уселась и уставилась на нее с интересом. Наташа тоже повернулась к ней. Подошедшая тихо Верочка также застыла, слушая новенькую. – Ты что, художница? – Нет. Просто у меня дома есть большой альбом импрессионистов, он достался мне от моей бабушки. Я знаю многие картины. – Значит, говоришь, женщина начисто лишена сексуальности? – Наташа снова раскурила новую сигарету. – А что скажешь о мужчинах? – Я считаю, что эта картина об унижении… Женщина без одежды все равно что без кожи и очень уязвима, в то время как мужчины запакованы в эти ужасные черные костюмы. Она не любит ни одного из этих мужчин… Возможно, ее заставили раздеться… Не знаю… Меня коробит от этой картины! – Быть может, она напомнила тебе что-то из твоей жизни? Лена резко повернулась к Наташе. – Нет, я никогда бы не разделась в присутствии двух одетых мужчин… – А я бы разделась, – глядя Лене в глаза, холодно произнесла Наташа. Она поднялась, потянулась, словно демонстрируя свое тонкое гибкое тело. Бледно-голубые короткие джинсы, белая майка обтягивает полную грудь. Вот она, Наташа, была не только красива, но и сексуальна. А ведь она изменяет своему мужу, подумала Лена. Катя – нет. Вера – тоже нет. А Наташа переполнена желаниями. Как же ей живется без любви? С кем она утоляет свою страсть? Ей так захотелось узнать о Наташе больше, подружиться с ней, что она на какое-то время унеслась мыслями в будущее, мысленно рисовала картинки их с Наташей встреч с долгими задушевными разговорами. Не с Катей, не с Верой и уж точно не со странной исчезающей Дашей, ей хотелось бы сблизиться с Наташей. Была в ней какая-то глубина, тайна… – Я вам так скажу, девочки… Верочка, присаживайся и не кисни, у тебя все еще будет окей! Так вот… Да, я бы разделась, честно, но только при условии, если бы меня попросил об этом мужчина. Любимый мужчина. Думаю, все, кто испытал это чувство, поймут меня. – Я – нет, – сразу отрезала Вера. – И что же это получается, я не любила? Это что, критерий такой? – И я бы тоже не разделась, – сказала Катя. – Хотя я мужа своего люблю. – Мужчина, в которого ты смертельно влюбилась, имеет над тобой власть. Невероятную власть. И я знаю это точно. Предполагаю, что и Даша тоже любит. До головокружения, до абсурда, это такое всепоглощающее, болезненное чувство… Он, ее мужчина, ждет ее каждое шестнадцатое июня, и она, как самка, подчиняясь могучему животному влечению, стремится к нему и не может контролировать себя. – Так, девочки, ей больше не наливать… – скомандовала Катя, поднимаясь и отбирая у Наташи фужер, наполовину наполненный водкой. – Какой ты бред несешь! Да ее скорее просто запугали, и никакой это не инстинкт, она же человек, а не корова какая или сучка… ну тебя, Наташка… – А ты, Вера, так и состаришься рядом со своим кобелем и никогда не узнаешь, что такое настоящая любовь, страсть… Бросай его, немедленно! Ты молодая, красивая девка, тебе не таблетки смертельные надо пить, а любить! И только когда ты поймешь, что это за чувство, когда от одного даже голоса мужчины поплывешь… – Наташа, прекрати, ты же провоцируешь ее! – воскликнула Катя. – Оставь ее уже в покое, пусть она сама во всем разберется! – Да мы чуть не похоронили ее зимой, ты что, забыла! Ты посмотри, какая она молодая, хорошенькая, какая у нее кожа, волосы, а глаза?! Это же настоящие озера! И все это могло уже гнить в могиле!!! – Не слушай ее, Вера… Она сама не понимает, что говорит… – Да он гад, понимаешь?! Все они гады. – Но твой-то не гад… – Вера смотрела на Наташу широко распахнутыми глазами, и по щекам ее текли слезы. – А со своим я разберусь… Вера бросила взгляд на Лену и, словно опомнившись, что рядом находится посторонний (да, она так и посмотрела на Лену, словно обожглась!), даже рот прикрыла рукой, чтобы не проговориться. – Вот и молчи, – Катя перехватила ее взгляд. – Но если не она его, тогда он – ее, – презрительно сощурив свои янтарные глаза, прошипела Наташа. – Прекрати! – закричала на нее Катя. – Что ты несешь?! – Он уже бьет ее, один раз изнасиловал… Он агрессивен и опасен! Я вообще удивляюсь, как только ему дали разрешение на ношение оружия. Вера вдруг куда-то ушла, туда, где еще недавно стояла машина, и вернулась с большой пляжной красной сумкой. Глядя на Наташу, она похлопала ладонью по сумке. – Вот и хорошо. Держи его при себе, – пьяно проговорила Наташа. – Две дуры, вам вообще нельзя пить! – бросила в досаде Катя. – Они ненавидят нас за то, что мы умнее их и у нас более сложная организация… – вдруг растянувшись прямо на траве, сказала Наташа. – Они вообще с другой планеты. Они никогда не поймут нас и не оценят нашу любовь. Да, у меня есть любовник. Он совсем молодой. Студент-медик. И мне хорошо с ним. Но, девочки, какая же он скотина! Циник! Он не скрывает, что пользуется мной, с удовольствием берет у меня деньги. Он негодяй, но я, как та пчелка, за которой ты бегала, Веруся, увязла в меду… Мне с ним так сладко, и я пропала, вот совсем пропала. Я погибаю. Если мой Алик только узнает о том, где и с кем я провожу время, ему будет очень больно… А я чувствую себя просто животным. – А мне тоже знакомо это чувство… – сказала Лена. – И я не понимаю, что мне с ним делать. Я тоже погибаю. У меня мозг отключается, когда я с ним… Вообще ничего не соображаю. – Надеюсь, это не муж? – усмехнулась Верочка. – Нет, конечно… – Лена, выплеснув свою тайну и надеясь на понимание, почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце. – Но он вполне может стать моим мужем… Вот сейчас он любит меня, я знаю, чувствую. И я его тоже. А что будет потом, если мы поженимся? Ведь мы же возненавидим друг друга. Так происходит со всеми. Куда девается страсть? – Ты правильно сказала, страсть превращается в ненависть. – Теперь уже и Катя, опьянев, делилась правдой. – Вот мы с мужем просто ненавидим друг друга. Но продолжаем жить вместе. Он не хочет меня, а я – его. Меня прямо тошнит от него. Мы спим в разных комнатах. – И что же делать? – развела руками Лена. – Расстаться? Чтобы не довести себя до этого? Чтобы расстаться красиво, не потеряв при этом достоинства. – Да ты никогда с ним сама не расстанешься. Даже если он на твоих глазах будет обнимать другую женщину, ты будешь оправдывать его до последнего… Он пройдется по тебе грязными башмаками, а ты будешь терпеть… Будешь ловить его взгляд, и тебе захочется, чтобы он целовал тебя… страстно, до крови… Господи, какие же они все подонки! – Наташа, все еще лежа на спине, впилась руками в траву и выдрала ее, отшвырнув от себя. Несколько травинок упало ей на лицо. – Я тут недавно в одном кафе кофе пила. Да вы знаете эту кофейню на Достоевской… Народу мало было. Я забилась в уголок, а прямо передо мой мужчина сидел, спиной ко мне… – Наташа поднялась, встряхнулась, пытаясь сосредоточиться на воспоминании. – Короче. Он пил кофе и что-то писал там на ноутбуке. Приличный такой мужчина, в хорошем костюме. И вдруг ему кто-то позвонил. Мужик какой-то. Может, друг или приятель, не знаю. И этот мужчина, повторяю, с виду такой интеллигентный, вдруг начинает говорить такие чудовищные вещи, что у меня просто волосы на голове зашевелились… Ему ведь и в голову не пришло, что его разговор может кто-то услышать. Короче. Я так поняла, что он встречается с девушкой, которая ему жутко надоела и от которой он никак не может избавиться. Признается, что заигрался, наплел ей что-то про женитьбу, они даже смотрели кольца в «585 золотом» на Арбате, но, конечно, он и не собирался их покупать, выбрал ей какого-то слоника с изумрудами… И знаете, что он предложил своему другу? Подарить свою девушку другу на вечер, напоить, чтобы друг переспал с ней, а этот типа придет, застанет их вдвоем… И все – проблема решена! Вроде бы она собирается забеременеть, мечтает о ребенке, перестала пить таблетки, но еще, слава богу, не залетела… Он как-то туманно выразился. – Какая мерзость!!! – Фыркнула Катя. – Как будто нельзя просто объясниться с девушкой, сделать расставание красивым. – Да там, как я поняла, слишком далеко зашло, они больше двух лет встречаются. Да, и еще… Он сказал, что его раздражает ее запах… Что ее волосы пахнут мылом, что ли… Короче, его тошнит от нее. Вот. Представляете, о чем мужики разговаривают между собой? * * * … В Кофейне на Достоевской.