– Ладно, буду через пятнадцать минут, – буркнула я, меняя направление. В пиццерии Алка с видом мученицы разглядывала свои ногти. Она поцеловала меня и кивнула на газету, которая лежала на столе возле ее локтя. – Читала. Ты молодец. Слушай, почему бы тебе не написать книгу? – Детектив? – усмехнулась я и потянулась за газетой. Но тут подошла официантка, и я сделала заказ. – Нет, серьезно, – вновь заговорила Алка, как только девушка отошла. – По-моему, тебе есть что сказать миру. – Лучше он от этого не станет. – Как знать, как знать… Алка была на семь лет старше. Поэтому она считала своим долгом меня опекать, вбив себе в голову, что я трачу время на ерунду и оправдывает меня лишь то, что ерунда приносит неплохие деньги. – Грех зарывать в землю свой талант, – изрекла она сурово. Я пожала плечами: – Я сильно сомневаюсь в его наличии. На эту тему Алка могла говорить бесконечно. Как все лодыри, она не терпела, когда рядом кто-то не выказывал особого рвения к работе. Должность замредактора в бульварной газетенке ее вполне устраивала, и в своей жизни менять она ничего не собиралась. – У тебя полно талантов, – махнула она рукой, точно мать на нерадивое чадо. – И не вздумай возражать. Иногда я даже думаю, что для одного человека их слишком. Если не считать неудачного замужества… – Ты забываешь грустную историю моей любви, – засмеялась я. – Я ведь тебе рассказывала? – Раз десять, я полагаю. – Вот видишь. Мне не везет с мужчинами. Зато везет с деньгами. Сегодня точно повезло. Пока мы ели пиццу, я поведала Алке о сегодняшней встрече и своих перспективах. Она кивала, невнятно мыча в ответ что-то одобрительное. – Жаль, что обед заканчивается, – вздохнула Алка. – Так бы сидела и глазела в окно… – Вряд ли бы тебя хватило надолго. – Все-то ты знаешь, – хмыкнула она. – А очерк действительно хороший. Знаешь, иногда я непроизвольно тобой восхищаюсь. Алка поцеловала меня на прощание и заспешила к выходу. Я понаблюдала в окно, как она переходит улицу. Когда она растворилась в толпе, я еще немного поглазела без всякой цели, потом придвинула к себе газету. Те времена, когда я с трепетом ждала публикации своих творений, давно канули в прошлое, но некое волнение все равно присутствовало. Сегодня оно усугублялось предчувствием. Непонятным, оттого еще более раздражающим. Пока я болтала с Алкой, оно вроде бы отступило, зато теперь навалилось с новой силой. Невероятно, но руки у меня дрожали, когда я разворачивала газету. – Черт-те что! – усмехнулась я. Даже если очерк безбожно сократили, забыв поставить меня в известность, это не повод так нервничать. Через несколько минут стало ясно: никто на очерк не посягнул. Никакого карательного редактирования, все, как я задумала. В самом деле не без таланта, и фотография отличная. Весьма интеллигентное лицо, никто не сможет назвать меня безмозглой красоткой, хотя ради этого и пришлось водрузить очки на нос. Маленькая женская хитрость. Вот они лежат в сумке. Слава богу, вещь для глаз совершенно бесполезная, зато в смысле создания подходящего образа незаменимая. Я насмешливо хмыкнула, вместе с тем продолжая гадать над причиной своего беспокойства. Оно не только не исчезло, но даже после того, как я убедилась, что очерк оставили в первозданном виде и фотография не подкачала, уверенно перерастало в состояние легкой паники. «Может, я утюг забыла выключить?» – подумала я. Самое бы время после такой мысли вскочить и бежать домой сломя голову, если б не одно обстоятельство: утюг я извлекала из шкафа минимум три дня назад. Это я точно помнила. Однако домой все-таки потянуло. Я намеревалась уже сложить газету, и тут взгляд мой упал на соседнюю страницу. То есть он и до этого туда падал, но лишь теперь задержался на крохотной заметке с фотографией в черной рамке. Молодая женщина с моим лицом улыбалась мне со снимка, сделанного лет пять назад. – Идиотизм, – произнесла я вслух. Хорошо хоть себе под нос. Таковое определение относилось к черной рамке, что обрамляла лицо. Светке ничего не стоило выкинуть дурацкую шутку, которую и шуткой-то сочтет лишь такой же больной на всю голову. Смотреть на свое лицо в черной рамке было неприятно. Сходство в самом деле поразительное. Если б не блузка с рюшами (такой просто не могло быть в моем гардеробе), я бы могла подумать, что кто-то позаимствовал фото из моего архива. Заметка имела подзаголовок: «Памяти нашего товарища Старостиной Светланы». Шутки так далеко не заходят. Кстати, у меня были то же имя и фамилия, пока я не вышла замуж. После развода я оставила себе фамилию мужа: причиной послужило мое желание избавиться от Светки. Вообще избавиться таким образом от нее было немыслимо, но, по крайней мере, мы стали носить разные фамилии. Правда, я ожидала со дня на день, что она выйдет замуж за какого-нибудь гражданина Алексеева только для того, чтобы вновь стать мною. «Она сумасшедшая», – с печалью подумала я, разглядывая фотографию. Перед глазами плясали буквы, которые весьма неохотно складывались в слова, такие же дурацкие, как Светкина затея быть мною. Как все ее затеи. – «Памяти нашего товарища», – повторила я и наконец заставила себя прочитать, что там дальше, все еще не веря, что имею дело с мрачной реальностью, а не с очередной идиотской Светкиной выходкой. – «Обнаружен труп… убита в конце ноября прошлого года журналистка, работавшая в нашей газете… талантливый поэт… при невыясненных обстоятельствах… вышла в свет книга очерков… добрый, светлый человек… до сих пор неясно, кому была выгодна ее смерть, правоохранительные органы… в очередной раз приходится констатировать, что следствие не дало никаких результатов…» Это не могло быть шуткой. Светка действительно погибла. Несколько месяцев назад. Была убита в моем родном городе за сотни километров отсюда. Неудивительно, что я ничего не знала. Кто-то из журналистов случайно узнал об этом, и вот появилась заметка в газете, в которой когда-то Светка работала. Газета лежала на столе. Две фотографии напротив друг друга – ее и моя. И если б не очки на моей, сходство было бы абсолютным. По крайней мере, на снимках. Светка будто смотрела на меня – на ту, что на фотографии, и загадочно улыбалась, а я пыталась решить, что это: случайность или указующий перст судьбы. Разумеется, те, кто верстал газету, не знали о наших странных, чрезвычайно запутанных отношениях, но мне было трудно поверить, что это случайность: мой очерк на одной странице и заметка о Светкиной гибели на другой – как закодированное послание. И еще эти фотографии… Даже сама весть о гибели Светки не подействовала на меня так, как данное обстоятельство. И после смерти она не желала оставить меня в покое, отчаянно цепляясь за меня, не позволяя вырваться. Я поняла, что уже довольно долго сижу, пялясь в газету, безуспешно пытаясь справиться с сердцебиением и подкатившей тошнотой. Официантка с недоумением поглядывала в мою сторону. Я заставила себя встряхнуться, достала мобильный и набрала номер редакции. Лена ответила сразу. – Что тебе не понравилось? – с намеком на удивление спросила она. – Мне? А… нет, все просто отлично. Я звоню по другому поводу. – Неужто спасибо сказать? – Спасибо, – буркнула я машинально. – Здесь на шестой странице заметка о гибели Светланы Старостиной. – Так и есть. Она работала в нашей газете. Лена пришла в редакцию уже после Светкиного увольнения и о нашей истории вряд ли знала. – Мы когда-то вместе работали, – заметила я. – Вот как? – Да. Не могла бы ты поподробнее рассказать, что произошло? – История совершенно дикая. Ее убил какой-то маньяк. Поначалу была версия, что убийство заказное, но вроде бы она не подтвердилась. Хотя кто знает… В любом случае убийца настоящий псих. Говорят, он распорол ей живот. Можешь такое представить? Мишка узнал о ее убийстве из Интернета. Вспомнили, что она работала у нас, вот и написали заметку. Ты ее хорошо знала? – Более чем. – Могу соединить тебя с Мишкой. Только вряд ли он знает больше. Наверное, лучше позвонить в редакцию, где она последнее время работала. – Я так и сделаю. – Я поблагодарила и поспешно простилась, не отрывая взгляда от фотографии. Расплатилась и вышла на улицу. Особых мыслей в голове моей не наблюдалось. Зато присутствовало странное оцепенение и еще более странная пустота в душе, точно я потеряла близкого человека, хотя еще три года назад мне казалось, что я сама готова убить Светку. Разумеется, это сильное преувеличение, но жизнь она мне портила основательно и умело. История эта началась давно, несколько лет назад. Я тогда училась на четвертом курсе факультета журналистики и по мере сил «звездила», потому что, по общему мнению, бог даровал мне не только красоту, но и талант. Слишком много для одного человека. Все давалось мне легко и без усилий. Парни влюблялись если не с первого взгляда, то со второго обязательно, педагоги меня обожали и прочили большое будущее, губернские газеты охотно печатали мои статьи, а главные редакторы с нетерпением ждали, когда я закончу университет и осчастливлю их издание своим присутствием. Предложений было хоть отбавляй. Прибавьте к этому папу банкира, который хоть и развелся с мамой, но, должно быть, чувствуя себя виноватым, тратил на меня деньги без меры, что позволяло мне снимать квартиру в центре с выходом на крышу (я гордо именовала ее пентхаусом), раскатывать на собственной машине и проводить каникулы на Средиземноморье. В общем, не жизнь у меня была, а голубая мечта всех девиц, предмет острой зависти сокурсниц, которые увлеченно обсуждали фасон моей новой юбки и мой очередной роман. Не думаю, что в то время я была совсем уж безмозглой дурой и такая жизнь мне нравилась. То есть нравилась, конечно, но я надеялась, что вовсе не для этого господь отправил меня в этот мир. Я ждала окончания университета и свято верила, что жизнь моя наполнится тогда смыслом. Иными словами, что есть у меня предназначение… Я едва не угодила под машину, не заметив красный свет светофора. Водитель махнул рукой, уступая дорогу, а я машинально улыбнулась. Воспоминания так увлекли, что ничего вокруг я попросту не замечала. А между тем на улицах большого города стоит быть внимательнее. Остановить такси? Но я сразу же отказалась от этой мысли, а потом поняла, что не хочу домой. У меня давняя привычка думать на ходу – чем глубже я погружаюсь в свои мысли, тем быстрее шагаю, иногда развивая прямо-таки фантастическую скорость. Моя мама, помнится, всегда нервно ожидала, наблюдая за мной, что я впечатаюсь лбом в дверной косяк. Я направилась к Потемкинскому саду. Шла знакомой улицей, не узнавая ее. Странное состояние неожиданного провала во времени… Все-таки удивительно, что смерть Светки так на меня подействовала. А я ведь могла о ней и не узнать, если бы не случайность, если бы не мой очерк в газете… Случайность? Откуда у них ее фотография? Вряд ли из личного дела. Впрочем, у нее была своя страничка в Интернете, стихи, которые ей не принадлежали, рассказы, бестолково пересказанные. Я вдруг с удивлением поняла, что готова разреветься. Такого со мной не случалось с похорон отца! Неужто наша связь со Светкой была крепче и много сильнее, чем я могла себе вообразить, и эта странная пустота – следствие внезапной утраты? Да, я могла ничего не узнать или узнать, скажем, через несколько лет в разговоре с каким-нибудь общим знакомым. «Ты помнишь Светку Старостину? Она еще так смешно тебя копировала… Так вот, она умерла. Или ее убили… В общем, какая-то запутанная история». Что бы я почувствовала в этом случае? Недоверие, удивление, растерянность? Или ту же пустоту? – Я ее терпеть не могла, – произнесла я вслух, а молодой человек, что шел навстречу, посмотрел на меня с недоумением. Сейчас я, наверное, очень похожа на Светку. У нее всегда был слегка очумелый вид, точно она ненароком повстречала привидение и теперь пыталась решить, что это: глюки от неумеренного употребления спиртного или дело еще хуже? Напиваться до чертиков на студенческих вечеринках считалось у нас хорошим тоном. Впрочем, вряд ли мы в этом смысле проявляли большую оригинальность. На одной из таких вечеринок я и познакомилась со Светкой. Итак, четвертый курс, я в апофеозе всеобщего внимания и радужных ожиданий, папенькина дочка, сорящая деньгами, рядом очередной поклонник, я решаю: отдаться ему сегодня или еще немного помучить? Допиваю коктейль, смотрю на него поверх бокала с загадочной улыбкой и сама себе безумно нравлюсь. Любимое слово «шикарно», любимое изречение «пусть этот мир прогнется под нас». Напротив самый красивый парень на нашем курсе, папенькин сынок, тоже подающий надежды, и я внезапно решаю: «отдамся». А утром я насмешливо скажу, что эта бурная ночь еще не повод для знакомства. Тогда я все решения принимала внезапно и никогда о них не жалела. Жуткая смесь Маты Хари и кисейной барышни. Так вот… Музыка гремит, вокруг мелькают лица, я готова произнести «я хочу тебя», и вдруг мой сценарий летит к чертям. Первое незапланированное вторжение Светки в мою жизнь. Мой спутник произносит: – Кстати, хочешь, познакомлю тебя со Светланой Старостиной? Я еще загадочно улыбаюсь и, пытаясь избавиться от опьянения, намереваюсь понять, что за чушь он говорит. Светлана Старостина – это я. И, разумеется, другой такой нет и не может быть во вселенной. – Нет, серьезно, хочешь? Учится на первом курсе. Вы даже похожи. Конечно, ей до тебя далеко, но все равно прикольно. До меня наконец доходит, что он не шутит. – На первом курсе? На нашем факультете? – Ну да. Ты не знала? Правда не знала? – Нет. Весь мир вращается вокруг меня, на кой черт миру еще одна Светлана Старостина? Кстати, саму себя я называла Лана. То есть так стала называть меня мама. Папа дал мне имя в ее честь, а потом в семье решили, что это не так уж и удобно. Мама осталась Светланой, а я стала Ланой. К восемнадцати годам никому и в голову не приходило называть меня Светой. – По-моему, она чокнутая, – с воодушевлением продолжает мой кавалер. – С придурью, это уж точно. И она всех о тебе выспрашивает. Я думал, ты знаешь. – Что знаю? – хмурюсь я. – Ну… все это. Она где-то здесь, я ее видел на входе. Познакомить? – Зачем, скажи на милость? – удивилась я. Он пожимает плечами: – Да так, прикольно. Эта девица меня совсем не занимает. Довольно забавное совпадение: два человека с одинаковыми именами и фамилиями оказались на одном факультете. Ну и что? Не скажешь, что Старостина такая уж редкая фамилия, а об имени и говорить нечего. И ее интерес ко мне вполне объясним: во-первых, первокурсникам до всего есть дело, во-вторых, обо мне ходят легенды. Так что… не вижу повода для знакомства. Хм, я все-таки произнесла заготовленную фразу, хоть и по другому случаю.