Генрих поспрашивал учеников, не видели ли они в тот день, когда появилась ручка, посторонних в коридоре. Дети ответили отрицательно. Попасть в коридор, куда выходили двери комнат младших классов, после начала занятий было невозможно. В восемь часов утра боковой вход с улицы закрывался на ключ, и в школу можно было попасть только через центральный вход, но там всегда дежурила вахтёрша. Генрих рассказал об этом случае Михаилу, но и вместе они не пришли ни к какому определённому выводу. Предположили лишь, что ручку незаметно мог положить всё-таки кто-то из учителей. Вот только оставался большой вопрос – зачем? Михаил через одного своего знакомого нашёл коллекционера авторучек. Но знаток лишь покачал головой и сказал, что, скорее всего, ручка сделана на заказ и, скорее всего, не в Советском Союзе. Почему он так решил, коллекционер толком не объяснил. В общем, в конце концов, Генрих просто бросил бы злосчастную ручку в ящик стола и постарался бы забыть о случившемся, но судьба решила иначе. Через несколько дней в кабинет Генриха робко постучали. – Войдите, – сказал Генрих. Вошла Тамара Алексеевна, молодая учительница начальных классов. Обычно весёлая и задорная, но сейчас она выглядела серьёзной и испуганной. – Генрих… Я хотела бы с вами посоветоваться, – робко сказала учительница. – Присаживайтесь, – как можно любезнее сказал Генрих. Тамара Алексеевна ему очень нравилась. И он, вообще-то, решительный мужчина, почему-то робел перед возможностью познакомиться с ней поближе, пригласить куда-нибудь пойти хотя бы, например, в кино. – Генрих… Я хочу попросить у вас прощения, это я придумала весь этот розыгрыш с авторучкой, – сконфуженно призналась Тамара Алексеевна. – Да стоит ли волноваться из-за такого пустяка, – рассмеялся Генрих. – Вот она, ваша ручка. Возьмите её и забудем про всё. – Он достал из ящика стола зелёную ручку. – Да, теперь про эту ручку не забудешь, – горько усмехнулась молодая учительница. – Почему? – встревоженно спросил Генрих, глядя внимательно в лицо девушки. – Можно я расскажу с самого начала? – спросила Тамара Алексеевна. – Это, пожалуй, будет самый лучший вариант, – усмехнулся Генрих. – Отца своего я помню плохо. Он умер, когда я была маленькой. Перед смертью он передал маме эту ручку и сказал: «Света, береги её». «А что в ней такого?» – спросила мама. «Придёт время, узнаешь», – только и ответил отец, а вскоре его не стало. Мама отдала эту ручку мне. Я её вертела по-всякому, пытаясь понять, что в ней такого особенного. А потом, когда пришла работать к вам в школу, узнала, что вы расследовали разные тайны, и решила подкинуть ручку вам. Может, вы сумеете разгадать эту тайну. – Девушка перевела дух. – Всё это была игра. А вчера мне пришло письмо от мамы. Её квартиру кто-то обыскивал, пока её не было дома, и ей очень страшно. – Она не обращалась в милицию? – спросил Генрих. – Обращалась, но так как у неё из квартиры ничего не пропало, то над ней просто посмеялись, видимо, считая маразматичкой. Но мама как раз наоборот очень внимательная, поэтому и смогла обнаружить следы обыска. Обыскивали квартиру очень аккуратно и тщательно, стараясь возвратить предметы на свои места. Помогите мне. Только вы сможете раскрыть эту тайну. Я боюсь за маму и за себя. – Хорошо, постараюсь вам помочь, – ответил Генрих. – Мне не очень удобно вам такое говорить, – произнося эти слова, Генрих сильно смутился, – но нельзя ли нам на некоторое время изображать влюблённых… Это необходимо для того, чтобы я мог провожать вас из школы домой, и прогулки эти выглядели бы вполне естественно. Эти слова Генриха вызвали в душе Тамары ликование, и, сдерживая своё чувство, девушка, слегка покраснев, ответила: – Я согласна. – Так вы будете под охраной, а тем временем, мой коллега, Михаил, попробует размотать клубок этой загадки с другой стороны. Первые три вечерних прогулки прошли без всяких сюрпризов. И ни сам Генрих, ни Михаил с Зоей, контролировавшие со стороны их прогулки, не замечали никакой слежки. То ли её действительно не было, то ли наблюдение вели специалисты высокого класса. Во время прогулок Генрих и Тамара пытались говорить на разные темы, но разговор их, словно мячик по наклонной плоскости, всё время скатывался к загадочной авторучке. Оказалось, что эту авторучку подарил отцу Тамары, один чех, с которым отец вместе воевал и которого, смертельно раненного, он вынес с поля боя. Умирая, чех сказал: «Возьми её. Она очень дорого стоит». В чём заключается её ценность, умирающий сказать не успел. Отец в своё время вертел ручку так и сяк, но ничего загадочного не обнаружил. Просто красивая авторучка. После окончания войны он писал на адрес своего чешского друга. Спрашивал по поводу ручки, может, она была дорогой к его родным. Но на его письмо никто не ответил. ЧП произошло на четвёртый день их прогулок. У подъезда Тамариного дома их встретил высокий мужчина лет сорока и, подойдя, спросил: – Извините, вы Тамара Алексеевна П.? – Да – недоумённо ответила Тамара. – Майор КГБ Стеблов Евгений Михайлович, – сказал мужчина и продолжил, – мне необходимо с вами срочно поговорить. – Хорошо, – сказала Тамара. – Нет, нехорошо, товарищ майор, – возразил Генрих. Почему-то он интуитивно ощутил какую-то фальшь с этим майором. – Где вы хотите побеседовать с девушкой? – спросил он майора. – Вас это не касается, – резко ответил майор. – Меня это как раз очень касается. Я жених Тамары Алексеевны, – сказал Генрих. – Ну, можно поехать в управление, но, я думаю, будет проще на квартире. Но только побеседовать я буду должен наедине с Тамарой, – уже значительно мягче сказал майор. – В таком случае давайте лучше поедем в управление, – не растерялась Тамара. – Как скажете, – охотно согласился майор. – Машина рядом, – он махнул кому-то рукой. Одновременно с этим жестом майора, Генрих почесал своё левое ухо, и тут же как из-под земли рядом с ним появились Михаил и Зоя. Майор, полезший зачем-то в карман, вдруг передумал, глядя на подошедших. На лице Михаила была ухмылка, которая на любом языке звучала как: «Не успеешь». Майор прочитал её совершенно правильно, улыбнулся в ответ, сел в подъехавшую машину и был таков. На следующий день Михаил навёл справки. Майор с такой фамилией в областном КГБ никогда не работал. Номера автомашины числились в ГАИ, но машина такой же марки и с такими же номерами имела на время происшествия железное алиби. «Машина-двойник, неплохой трюк профессионалов», – подумал Михаил. Следы врагов оказались потерянными. Собравшись вечером на квартире Тамары, друзья обсудили сложившуюся ситуацию. Надо было угадать следующий ход врага, а с тем, что противник не успокоится, были согласны все. – Я считаю, что они попробуют обыскать квартиру Тамары, и нам надо оставить здесь засаду, – сказал Генрих. – Да, но, пожалуй, милицию будет трудно убедить во всём происходящем. И ещё трудней уговорить посадить на квартире пару сотрудников, – сказал Михаил. – А если обойтись без милиции? Ты и Зоя могли бы посидеть здесь несколько дней. Я думаю, враги не заставят себя долго ждать, – сказал Генрих. – А кто будет охранять тебя и Тамару во время прогулок? – спросила Зоя. – Я считаю, что они уже обожглись однажды, и если следующее нападение и случится, то только после попытки обыска квартиры. А в этом случае, вы с Михаилом опять будете нас страховать, – сказал Генрих. – Хорошо, но будьте очень внимательны во время прогулок. Старайтесь не поддаваться чарам романтики, – усмехнулся Михаил. Генрих и Тамара слегка покраснели. – Надеюсь, ничего не случится, – сказал Генрих. – Но на всякий случай пистолет я держу в полной боевой готовности. Патрон в патроннике. Достаточно лишь снять с предохранителя. – Ты бы поосторожнее с этим, а то ещё выстрелишь во время урока. Жалоб от родителей не оберёшься, – сказала Зоя. – Да нет, что ты. Я передёргиваю затвор, только когда выхожу из школы, – ответил Генрих. – Может, это всё-таки чересчур, – сказал Михаил и, немного помолчав, добавил, – А, может, ты и прав. И как показало время, это предостережение Генриха было совсем не лишним. Два дня ничего не происходило. Сюрприз последовал на третий день. До дома Тамары оставалось всего метров двести, и Генрих думал не об опасности, а о том, не пора ли ему уже признаться Тамаре в своих чувствах, и о том же, по-видимому, думала Тамара. Вдруг из переулка стрелой выскочила тёмная машина и резко затормозила. Но ещё до торможения из окна высунулась рука с пистолетом. Выстрела не было слышно, но Генрих почувствовал боль в правой части головы. Он быстро упал на спину, одновременно левой рукой опрокидывая на асфальт Тамару, схватив её сзади за шею, чтобы не ударить головой, а правой рукой выхватил пистолет и выпустил по окнам машины всю обойму. После наступила тишина. Генрих лёжа перезарядил пистолет и резко вскочил, держа машину под прицелом. Его сильно смущало отсутствие ответного огня из машины. Он подошёл к машине и резко открыл заднюю дверцу. Оттуда на асфальт выпал ранивший его стрелок. Генрих взглянул внутрь. Второй, который вёл машину, тоже был мёртв. Генрих отстрелялся на отлично, хотя в данном случае хотя бы один из врагов нужен был живым. Ведь кто-то из них, возможно, знал тайну загадочной авторучки. Тут подбежали Михаил и Зоя, услышавшие выстрелы Генриха. – Генрих, милый мой, ты ранен? – плакала Тамара, вытирая кровь на щеке Генриха. К счастью, рана оказалась неопасной, хотя сильно кровоточила. Бандитская пуля пробила навылет правое ухо Генриха. Михаил вызвал милицию и скорую помощь. Начальник милиции уже слышал от коллег об учителях-детективах, хотя не сталкивался с ними лично, поэтому не стал разводить лишнюю бюрократию, а лишь подробно расспросил об обстоятельствах всего произошедшего. История о загадочной авторучке его самого сильно заинтересовала. Ни с чем подобным он ни разу не сталкивался. Начальник милиции спросил: – Не можете ли вы оставить на время авторучку их эксперту? Друзья, посовещавшись, согласились: – Взамен просим нас держать в курсе того, что удастся узнать о личностях нападавших, – сказал Михаил. – Добро, – ответил начальник милиции. Милиции удалось установить квартиру, где проживали бандиты, но дальше этого дело не пошло. Квартиру они снимали, документы у них были фальшивые, по отпечаткам пальцев убитые нигде не проходили. Эксперты целую неделю крутили-вертели загадочную авторучку, просвечивали в рентгеновских лучах, осматривали под микроскопом, глядели в ультрафиолетовом освещении, но так и ни к чему и не пришли. Дело опять упёрлось в тупик. И тут Генриха внезапно осенило. Вот ведь как бывает. Человек не замечает, что у него под носом. А под носом у Генриха были не усы, а школьный завхоз Иван Иванович, которого без всякого преувеличения можно было назвать великий русский механик. «Иваныч» – так его все звали без труда мог починить любой механизм. Будь то часы, пишущая машинка, велосипед, мотоцикл или гармонь. К нему-то Генрих и решил обратиться по поводу таинственной авторучки. «Иванычу» понадобился всего час, чтобы понять, как она разбиралась. Хотя это было непросто. Надо было особым образом совместить четыре колечка на авторучке, а затем вынуть перо, и ручка распадалась на две половинки. На этих половинках были выгравированы иероглифы. Но это оказалось не так просто. Иероглифы были не китайские, не японские и не корейские. Сыщики уже однажды сталкивались с таким, и тогда им помогла догадка Михаила о том, что это шумерская клинопись. Но иероглифы не являлись и шумерской клинописью. Правда, один из двух переводчиков с китайского, которым они показывали текст, сказал, что иероглифы похожи на китайские, но написаны с изменениями, возможно это какой-то шифр. Пришлось подключить к этому делу Пелагею Дмитриевну. Она связалась с криптографами КГБ, но и те, помучившись около месяца, ни к чему не пришли. – Здесь нет системы, – сказал один из них. – Была бы система, мы бы расщёлкали эту запись как семечки. Друзья приуныли. И куда двигаться дальше? И тут Пелагея Дмитриевна пришла в голову мысль: «А что, если показать эту надпись её знакомому китайцу?» Так и сделали, пригласив его в гости. К делу подошли в соответствии с восточным этикетом. Гостя сначала накормили его любимыми пельменями и лишь затем перешли к деловой части. Китаец, едва увидев иероглифы, заулыбался как красно солнышко, от этого его узкие глаза стали ещё уже, и Михаил уже начал сомневаться, видит ли китаец иероглифы полностью или же его зрению в данный момент доступна лишь их средняя часть. Но как оказалось, китаец видел всё отлично. – Это всё письменность одной из малоизвестных китайских триад. Некоторые из китайских триад придумывали свою письменность. Прочитать которую могли только их члены. – Сказал китаец.