– И что здесь написано? – почти одновременно спросил Михаил, Генрих и Зоя с Тамарой. – Если опустить витиеватость, то текст звучит так: могила самого великого из монголов находится… и дальше идут географические координаты. Координаты даны в средневековом китайском варианте, но их не особо трудно перевести на современную долготу и широту, – рассказал китаец. Через месяц недалеко от советско-монгольской границы военными был оцеплен небольшой участок степи. А ещё через неделю советские археологи обнаружили очень богатое захоронение. В прессу эта информация не попала, так как Монголия могла попытаться представить свои права на сокровища. Наших друзей в очередной раз наградили, Тамара и Генрих поженились. Всё, казалось, хорошо, дело раскрыто. Но так и осталось тайной, кто сделал надпись на ручке, откуда он узнал координаты, почему сам не выкопал сокровища. И, наконец, кто были эти двое, которые охотились за ручкой. Но в жизни часто многие тайны остаются до конца не раскрытыми. Дело № 6 «Дело о белой собаке» Эта история началась в один из жарких июльских дней 197… года. Михаил, Зоя, Генрих и Тамара, жена Генриха, жили тогда на даче в небольшом посёлке, расположенном в довольно живописном месте, и наслаждались всеми прелестями летнего отпуска. Рядом с посёлком имелись целых два озера, и на обоих неплохо клевала рыба. Одно из озёр располагалось в трёхстах метрах от железной станции, а до другого надо было пройти около километра по дороге, идущей через лес. Однажды Михаил и Генрих возвращались после утренней рыбалки с дальнего озера. Рыбалка удалась, погода стояла прекрасная, и настроение у наших друзей было под стать погоде. Навстречу им попался мальчик лет двенадцати. На глазах его были слёзы, а само лицо выражало такое горькое отчаяние, что рыболовы просто не могли пройти равнодушно мимо: – Что с тобой случилось? Может мы можем тебе чем-то помочь? – стали расспрашивать мальчика Генрих и Михаил. – Пальма пропала, – простонал мальчик. – Какая пальма? – недоумённо спросил Михаил. – Собака моя. Овчарка по имени Пальма, – ответил сквозь слёзы мальчик. – Да прибежит твоя Пальма. Может быть, какого-нибудь зверя унюхала и побежала по следу… постарался успокоить мальчика Генрих. – Вы её не знаете! Пальма очень умная и преданная. Она никогда от меня далеко не убегала. А сегодня я её уже два часа ищу и не могу никак найти, – ответил мальчик. – Тебя как зовут? – спросил мальчика Михаил. – Слава, – ответил мальчик. – Ну а меня Михаил, а это Генрих. Вот мы и познакомились. А теперь расскажи подробнее, при каких обстоятельствах пропала твоя Пальма, – попросил мальчика Михаил. – Мы гуляли с ней, как обычно. Может, вы видели, по дороге на озеро стоит заброшенный дом, большой такой и серый. Пальма забежала за угол дома, залаяла, а потом вдруг затихла. Я пошёл за ней, но Пальмы нигде не было. Начал её звать, но она ко мне так и не побежала, – сказал мальчик почти плача. – А обычно она так не делала? – заинтересовавшись, спросил Генрих. – Никогда. Она всегда бежала ко мне. Пальма меня очень любит, – сказал Слава. – А ты не мог бы отвести нас к этому дому? – сказал Михаил. – Да, конечно, – ответил Слава. Подойдя к дому, больше напоминающему большой сарай, друзья положили в сторону удочки, свою утреннюю добычу и стали внимательно всё осматривать. Через некоторое время Михаил воскликнул: – Генрих, подойди, пожалуйста, сюда! Генрих и Слава быстро подошли к Михаилу. Несмотря на то что мальчик сделал судя по отпечаткам его следов несметное количество кругов вокруг заброшенного сарая, Михаилу удалось разглядеть и осмотреть несколько отпечатков других следов. – Вот, посмотрите, отпечатки ботинок, размер примерно сорок четвёртый или сорок пятый. Значит, мужчина был довольно крупным. Некоторое время он стоял и ждал здесь. Вы с Пальмой ходите на прогулку в одно и то же время? – спросил Михаил у мальчика. – Примерно да, ну может, на десять минут позже или раньше. У Пальмы будто будильник внутри, – ответил Слава. – А здесь, видите, собачьи следы резко обрываются, словно собака взлетела, причём резко, как вертолёт, без малейшего разбега. Я считаю, что в собаку выстрелили парализующим препаратом, засунули в мешок и куда-то потащили. Нам остаётся пойти по следам похитителя, что нетрудно будет сделать, так как с грузом его следы стали отпечатываться более точно, – сказал Михаил. Забыв об удочках и пойманной рыбе, они двинулись по следу похитителя. Но путешествие их оказалось коротким. Пройдя быстрым шагом минут десять, они оказались у берега другого озера. Здесь, на мягком грунте, были хорошо видны отпечатки шин легкового автомобиля. Сидевший невдалеке рыбак, подтвердил, что здесь был зелёный «УАЗ», который вскоре уехал. Но как выглядел шофёр «УАЗа», ни тем более номер, рыбак не запомнил. Карась клевал необыкновенно, и всё своё внимание рыбак уделял только трём поплавкам. Выслушав рассказ рыбака, мальчик вновь заплакал. – Не падай духом, Слава. Главное твоя Пальма жива, и мы с Михаилом постараемся её найти. Нам удавалось расследовать случаи и посложней, – постарался успокоить мальчика Генрих. – Вы работаете в милиции? – спросил Слава. – Что-то вроде того, – ответил Генрих. – А ещё какие-нибудь особенности, кроме, конечно, пятипалости у твоей Пальмы есть? – спросил Михаил. – Нет, больше ничем таким Пальма внешне не выделялась, – ответил, в свою очередь, мальчик на вопрос Михаила. – Вы тоже это заметили? – спросил мальчик. – Да. Кстати, а когда ты раньше гулял с Пальмой, кто-нибудь подходил к тебе и говорил что-то о пятипалости? – спросил Михаил. – Многие подходили. Пальма, в общем-то, не злая, но про пятипалость никто не говорил. Вы первый про это сказали, – ответил мальчик. Вскоре они уже шагали по посёлку. Проводив мальчика домой, Михаил и Генрих как могли постарались успокоить его, обещая заняться поисками собаки, но в душе они, конечно, понимали, что это дело, скорее всего, безнадёжное. Вернувшись в конце лета в город, друзья постарались узнать какие-то сведения через знакомых собаководов, но это ни к чему не привело. Друзья и думать не могли, что им ещё предстоит встретиться с Пальмой при весьма загадочных обстоятельствах. Как-то, примерно через год после описываемых событий, им позвонила Пелагея Дмитриевна и, толком ничего не объясняя, попросила срочно приехать в Москву. В аэропорту их уже ждала Пелагея Дмитриевна и чёрная «Чайка». Михаил и Генрих очень удивились такому приёму. Но дальше было ещё удивительней. «Чайка» привезла их на площадь Дзержинского и въехала во внутренний двор здания центрального аппарата КГБ. Во дворе сыщиков уже ждали и сразу же провели не куда-нибудь, а в кабинет самого председателя КГБ. Секретарь сразу же провёл их в кабинет. Председатель КГБ встретил их сразу у дверей и, поздоровавшись, сразу предложил сесть. – Владимир Александрович, принесите нам, пожалуйста, бутерброды, чай и кофе. Товарищи с дороги, – сказал он, обращаясь к секретарю. Когда всё было подано, председатель внимательно посмотрел на Михаила, Генриха и Пелагею Дмитриевну, глубоко вздохнул и начал говорить: – Я наслышан о ваших талантах и о вашем умении хранить тайну, поэтому я не буду брать с вас никаких подписок о неразглашении, а просто перейду к сути дела. В рамках культурного сотрудничества СССР и Франции наше министерство культуры решило организовать в Лувре выставку старых картин. Для выставки отобрали картины из Эрмитажа, Пушкинского музея, Третьяковской галереи и даже редкие работы из нескольких провинциальных музеев. Упаковываться и отправляться полотна должны были в Третьяковской галерее. Всё было сделано. Груз должны были везти на двух машинах. Но при отправлении одна машина оказалась неисправной. Починить её быстро не удалось, и машину решили заменить. При перегрузке картин, упаковка одной из них почему-то не понравилась директору Третьяковки, и он приказал её вскрыть. В этом ящике, как и в других оказались подделки, причём довольно грубо сработанные. В общем, было украдено несколько десятков картин старых мастеров. И каким образом это произошло, оказалось полной загадкой. Проще говоря, поскольку картин на выставку поехало вполовину меньше, чтобы не потерять лицо, добавили других, не планированных ранее, а также пришлось взять с собой коллекцию древнерусских икон. Так как картины уже были заявлены на выставку, пришлось создать слух о произошедшем в Третьяковке пожаре, случившемся по вине одного курящего реставратора. Для большей правдоподобности произошедшего его уволили с работы и завели уголовное дело. Но это же, конечно, всё для видимости. Уволенному товарищу всё объяснили, и, вместо сизо, он третий месяц отдыхает в горах. Мы же и параллельно с нами милиция за два с половиной месяца расследования не пришли ни к какому результату. Хотя была проделана огромная работа по изучению всех обстоятельств случившегося, а также проверка всех лиц, так или иначе, причастных к упаковке и погрузке картин. Поэтому мы решили обратиться к вам. Пару минут в кабинете председателя КГБ стояла тишина, затем Михаил спросил: – А был ли кто-то в это время в галерее, кто не работает в ней постоянно? – Был… – ответил председатель КГБ. – Дергунов Осип Осипович, работник министерства культуры СССР, ответственный за организацию выставки. Мы его проверили, как говорится, вдоль и поперёк – никаких подозрений. – А кто-нибудь из постоянных работников галереи у вас вызвал подозрения? – спросил Генрих. – Двое – искусствовед Михаил Семёнович Галкин и дежурный охранник галереи Петриченко Семён Борисович, бывший сержант милиции, – ответил председатель. – Почему бывший сержант милиции? – спросила Пелагея Дмитриевна. – Насколько мне известно, Третьяковку охраняют действующие сотрудники милиции. – Уволен руководством милиции в связи с утратой доверия, по нашему предписанию, – сказал председатель. – А на каком основании? – спросил Михаил. – Не смог объяснить, как сочетается его уровень жизни с получаемой ему зарплатой, – ответил председатель. – Каждый год отдыхает с женой в Крыму или на Кавказе, шикарно обставлена квартира, год назад купил машину. Зарегистрирована официально на брата, тот работает на севере, но пользуется ей он сам и всё это на зарплату сто сорок рублей. – Может, брат помогает или у него жена хорошо зарабатывает? – спросила Пелагея Дмитриевна. – Жена – библиотекарь. Кроме шоколадки за оставленную по просьбе какого-нибудь заядлого читателя редкую книгу, вряд ли она имеет на работе что-то ещё. Брат его человек жадный до безобразия, по словам наших сотрудников, встречавшихся с ним. Он и копейки брату не даст. И мы пришли к мнению, что, наоборот, это сержант заплатил своему брату за то, чтобы тот зарегистрировал на себя машину, и в случае необходимости объяснил необъяснимое богатство милиционера своей помощью. И видимо, заплатил неплохо. Брат держится как скала. Нашим сотрудникам, несмотря на все их старания, расколоть его не удалось, – ответил председатель. – Может, он занимается какой-нибудь халтурой? – спросил Генрих. – Ремонтирует квартиры или машины? – Ни квартиры, ни машины сержант не ремонтирует и не ремонтировал в прошлом, а вот другое обстоятельство вызывает подозрение, хотя найти нам в этом направлении ничего, к сожалению, не удалось. Бывший сержант милиции прекрасно рисует как карандашом, так и различными красками, – ответил председатель. – А что по поводу другого подозрительного лица? – спросил Михаил. – Другой подозреваемый, как я уже говорил, Михаил Семёнович Галкин, искусствовед, работает в Третьяковке уже тридцать лет. Раньше ни в каком криминале замешан не был. Причина, по которой он попал под подозрение, такая же, как и Петриченко – живёт явно не по средствам, – сказал председатель, сняв и протирая в очередной раз очки в роговой оправе. – Чем же он объясняет свои большие доходы? Тоже брат работает на севере? – с иронией спросил Генрих. – Нет, всё намного проще. По его словам, он много занимается реставрацией картин у частных коллекционеров. Однако назвать их имена, Галкин категорически отказывается. Говорит, что иначе с ним никто не будет иметь дела, – ответил председатель. – Так что такая у нас проблема… Вся надежда на вас, – сказав это, председатель посмотрел на Пелагею Дмитриевну. – На меня? – удивилась старушка. – Да нет, – смутился председатель. – Я имел в виду на всех вас.