Получив орден, Михаил немного прослезился. Председатель заметил это и, слегка улыбнувшись, сказал на ухо Михаилу: – Это по совету Пелагеи Дмитриевны. Оказывается, от старушки председатель узнал, что Михаил, будучи героем Советского Союза и имеющий многие другие награды, с особым трепетом относился к простому Ордену Красной Звезды, которым за годы Великой Отечественной войны были награждены сотни тысяч солдат. У Михаила такого ордена не было, и председатель решил исправить эту несправедливость. Тем более что награда была совершенно заслуженной. После были ещё три пропуска от директора Третьяковки, разрешающие посещение Третьяковской галереи в любое время. Слова благодарности от мальчика Славы с обещанием показать все местные рыбные и грибные места. А ещё через год все трое получили по странной посылке. В каждой из них было по три прекрасно выполненных копии известных картин. Но всё объяснялось просто. Настоящий Чаплин остался жив, но от сильного удара по голове потерял память, находился в больнице. Потом память к нему вернулась (это случилось уже после ареста Деева), он узнал все обстоятельства и решил по-своему отблагодарить детективов. Дело № 7 «Старая школьная доска» В областном городе состоялась конференция учителей по обмену опытом. На ней присутствовали и все наши школьные детективы: Михаил, Генрих и Зоя. С докладом никто из них не выступал. Не то чтобы они не были достаточно хороши, просто, учитывая их известность как детективов, при появлении их на публике, посыпались бы просьбы рассказать что-нибудь о своих приключениях. И тогда получилась скорее конференция по обмену опытом МВД. Поэтому друзья сидели в зале, слушали коллег и дружно хлопали каждому выступающему. Но провидение не хотело их оставлять в покое. На конференции Зоя встретила Ирину, свою бывшую сокурсницу по институту. Обе девушки очень обрадовались встрече, и Зоя пригласила Ирину в гости. За чаем они сначала долго вспоминали студенческие годы, потом разговор перешёл на различные загадочные истории. Ирина сначала была весёлой, но в середине беседы вдруг стала какой-то задумчивой и грустной. – Что ты загрустила Ира? – спросила Зоя. – Просто со мной этим летом произошёл таинственный и непонятный случай, – ответила девушка. – Расскажи, что с тобой случилось? – попросила Зоя. – Расскажите… – попросили Михаил и Генрих, почти одновременно с Зоей, которые рядом сидели за столом. – Хорошо, только чур не смеяться и не считать это выдумкой… Ведь ты знаешь, Зоя, что я неспособна на выдумки, – серьёзно сказала Ирина. – Да, я знаю, ты очень серьёзная и здравомыслящая девушка, – сказала Зоя. – Возможно, потому я ещё и не замужем… – с грустной иронией высказала о себе Ирина. – Так вот, слушайте, – начала она рассказывать. – Километрах в трёх от нашего города в лесу стоит заброшенное здание. Когда-то оно относилось к дворянской усадьбе, которая потом почти вся сгорела. В этом же здании ещё бывшая хозяйка имения устроила школу для крестьянских детей. Потом в советское время там была так называемая «Лесная школа» для детей со слабым здоровьем. Потом школу закрыли, и здание пришло в запустение. Так вот моя бабушка – заядлая грибница, пошла в тот лес за грибами, а места там, кстати сказать, действительно грибные. Бабушка увлеклась, зашла далеко в лес и возвращалась поздновато. Проходя мимо школы, она увидела, как там идёт урок и ведёт его старая хозяйка имения. Бабушка пришла ужасно взволнованная. Я ей, разумеется, не поверила. Бабушка, хотя в прошлом и была учительницей истории, увлекалась различными системами самовнушения и вполне могла под нахлынувшими воспоминаниями детства, а она в детстве училась в этой школе, вообразить увиденное, – сказав последние слова, Ирина на некоторое время замолкла. – Простите, – сказал Генрих, – но ведь что-то вас всё-таки насторожило в рассказе вашей бабушки? – Да, – сказала Ирина. – Через несколько дней я сама пошла туда за грибами и не удержалась, чтобы не зайти в старую школу. Так вот, старые парты, стоявшие там, были покрыты пылью, но уцелевшая школьная доска была чистой, и на ней были заметны следы мела. Сам кусочек мела тоже лежал у подножия доски. Кто-то много раз писал или рисовал что-то на доске, а потом всё стёр, – с тревогой в голосе закончила свой рассказ Ирина. – Да… история, – задумчиво проговорил Михаил. – Вы мне не верите? – Ирина оглядела их всех по очереди. – Я тебе верю, – сказала Зоя. – А я, в свою очередь, верю Зое, – сказал Михаил. – Полностью согласен с мнением предыдущих двух ораторов, – пошутил Генрих. – А больше ты там ничего таинственного не замечала? Ты туда ещё ходила после этого? – спросила Зоя. – Была ещё два раза. Всё было по-старому, и школьная доска покрылась пылью. Но в последний раз мне показалось, что за мной кто-то следил. Я испугалась и после этого в лесную школу больше не ходила, – ответила Ирина. – Тебе удалось заметить того, кто следил за тобой? – спросил Михаил. – Нет, я это только почувствовала и ещё два раза у меня за спиной хрустнули ветки. Оба раза я быстро оборачивалась, но никого не заметила, – ответила Ирина. Выслушав рассказ, Ирина, Зоя, Михаил и Генрих переглянулись между собой. Между ними за время их дружбы и совместных приключений словно установилась телепатическая связь. – Если ты не будешь против, через недельку мы приедем к тебе в гости, – выразила общее мнение Зоя. – Смеёшься, против?.. Да я только мечтаю об этом. Значит, через неделю? – спросила Ирина. – Да, – ответила Зоя. Но поехать им пришлось раньше. Через три дня на имя Зои пришла срочная телеграмма: «Я в большой беде. Приезжайте как можно скорее. Ирина». Друзья не стали медлить и отправились в город В… Приехав в город В., учителя с изумлением узнали, что Ирину арестовали за убийство собственной бабушки. Как удалось узнать, бабушка Ирины была убита старинным медным пестиком. На пестике были обнаружены отпечатки пальцев Ирины. Девушка в то утро помогала ей печь пирожки, и когда пирожки уже были готовы, Ирина пошла за водой для чая. Свой колодец у бабушки тоже был, но дальний так называемый «Щеуловский колодец», славился своей изумительной водой на всю округу. У колодца девушка встретила двух подруг и позвала их на пирожки. В общем, поход к колодцу и болтовня с подругами заняли минут двадцать или двадцать пять. Вернувшись домой, Ирина с ужасом обнаружила бабушку убитой. Следователь, ведущий это дело, потыркавшись четыре дня, не нашёл никаких других подозреваемых и на основании отпечатков пальцев Ирины на пестике, которая, придя домой растерялась и взяла его в руку, арестовал девушку. По его версии, Ирина убила бабушку, желая стать собственницей дома, который был ей завещан покойной владелицей. Выглядело это всё не очень убедительно, но девушке светил долгий тюремный срок, и её надо было выручать. Первым делом, Михаил сумел через своих московских знакомых добиться освобождения Ирины под подписку о невыезде, а также право вести следствие. Столичные друзья пошли ему навстречу, учитывая его прошлые заслуги, но поставили жёсткий срок на расследование – один месяц. В случае неудачи всё должно было вернуться на круги своя. Надо было спешить, хотя спешку он не любил и считал, что всякая излишняя торопливость вредит делу. Зою Михаил отправил в архив, чтобы получить все возможные сведения об имении, где располагалась «Лесная школа» и о её хозяйке. Сам же он вместе с Генрихом и Ириной решил тщательно осмотреть здание. Одноэтажное здание когда-то, вероятно, выглядело очень красивым, но без регулярного ухода всё сильно обвешало. Но в двух больших комнатах ещё сохранились парты и школьные доски. Даже стёкла в окнах были на удивление целы. Видимо, местное население испытывало к этому месту какое-то уважение, а городским хулиганам было лень тащится в такую даль. Михаил и Генрих внимательно осмотрели обе комнаты. В одной они не нашли ничего интересного, несмотря на тщательный осмотр, зато во второй были заметны три пары различных следов. Но это не было особенно подозрительным – следы могли оставить какие-нибудь любопытные грибники. Но зато две других находки не показались такими безобидными. Кусок белого мела, обнаруженный у школьной доски, не казался уж слишком доисторическим, а ещё Генрих увидел в щели между половыми досками маленький белый кусочек. Он аккуратно пинцетом извлёк его из щели. Это был обрезок изоляции электрического провода. Хотя электрических проводов в школе нигде не было видно. «Кто же и главное, зачем зачищал здесь провода?» – подумал Михаил, но никакого объяснения этому он пока не находил. Всю дорогу домой Генрих, Михаил и Ирина строили различные, порой самые фантастические, версии, объясняющие эти находки. Но так ни к чему и не пришли. Зоя, весь день проработав в архиве, сделала свои, не менее интересные находки. Муж графини В., хозяйки лесного имения, гвардейский поручик, пропал без вести во время русско-японской войны, но через три месяца после окончания войны снова объявился. Рассказывал, что был ранен, заблудился в тайге, его подобрали и вылечили. История вроде довольно банальная, если бы не одна странность. До войны графиня и её муж были довольно известны в Петербургском обществе как завсегдатаи различных балов и театральных представлений, но после возвращения Сергея (так звали мужа графини) супруги, будучи ещё молодыми, стали вести жизнь затворников. Они осели в своём поместье и основали школу для крестьянских детей, в которой были оба учителями. Вскоре их полюбила вся округа за отсутствие всякого пренебрежения в разговорах с крестьянами и за готовность всегда помогать деньгами. Так они и жили до 1914 года, когда Сергей Викентьевич вновь одел свой мундир и вскоре сгинул в болотах Закарпатья. Графиня ждала его, надеясь на новое чудо, но на этот раз чуда не произошло, таёжных охотников в Закарпатье, увы, нет. Обе революции и Февральскую, и Октябрьскую она встретила с какой-то тихой радостью, надеясь на лучшее и готовясь самостоятельно свершить что-то грандиозное. Но вместо ожидаемого всеобщего счастья, пришли тиф и Гражданская война. Графиня, перестав быть собственницей имения, проживала тем не менее там же и по-прежнему учила детей. Умерла она в 1940 году. Вот и вся история – закончила Зоя. Глянув ей в лицо, Михаил усмехнулся, он хорошо знал свою жену и её манеру выкладывать самое интересное в конце, после небольшой паузы. – Правда, есть ещё некоторые небольшие детали. Графиню заставили сдать все драгоценности, но она, оставшись нищей, ухитрялась помогать деньгами людям, попавшим в беду. Все эти новости лишь давали повод начать мыслить, но, чтобы идти дальше в расследовании, нужно было больше данных. Михаил задумался: – Скажи, пожалуйста, Ирина, а твоя покойная бабушка тоже училась у графини? – Да, – ответила девушка. – А она тебе, случайно, не рассказывала что-нибудь любопытное о графине? – спросил Михаил. – Нет, не припомню ничего такого… – с сожалением ответила Ирина. Некоторое время все молчали. Потом Ирина вздрогнула, словно очнувшись ото сна, сказала: – Правда, однажды бабушка рассказала мне о странных словах графини. Графиня спросила бабушку: не хотела ли она стать очень богатой? И чтобы она сделала бы, если нашла клад. Бабушка растерялась от этих слов графини. Тогда графиня усмехнулась и сказала: «Ну ладно, мы об этом ещё успеем поговорить». Но больше такого разговора между ними не было. Друзья задумались. Клад, конечно, был. Вопрос только, из чего он состоял и где спрятан. Известно было, что по возвращении с Дальнего Востока граф через некоторое время перестроил старый родовой дом, увеличил свои земельные угодья и вообще зажил на широкую ногу. Что он мог привести, возвратившись с японской войны? Золото? Алмазы? Но судя по его тратам (а граф купил ещё по дому в Петербурге и в Москве) золота, должно быть, довольно много. Где он сумел столько добыть за короткое время и как сумел вывезти? Алмазы, конечно, вывезти намного проще, но ведь добывают их в Якутии, а не на Дальнем Востоке. Не мог же он по пути домой завернуть на денёк в Якутию и прихватить в подарок жене пару килограммов этих твёрдых камушков. Решено было всем вместе внимательно изучить все бумаги графа, хранящиеся в местном архиве. Друзья, конечно, не надеялись найти там лист бумаги, на котором будет написана «отступите от старой липы шесть саженей влево, вбейте колышек и от этого колышка ещё шесть саженей вправо и ройте на две сажени в глубину, и там найдёте заветный сундук». Но какая-нибудь крошечная зацепка в документах вполне могла быть. Но то, что они нашли, потрясло друзей даже ещё сильнее, чем если бы это были координаты спрятанных сокровищ. Это был дневник графа. Поначалу никто не обратил на него должного внимания. Первые двадцать страниц были всего лишь пустыми записками пустого человека. Но дальше… Если бы не одинаковый почерк, то можно было подумать, что писал совершенно другой человек. Впрочем, почти так и говорил о себе в дневнике сам граф. «Я заметил, что очень изменился, словно произошло какое-то волшебство. Началось это с того, когда я взял с собой двенадцать солдат и отправился в разведку. – Поручик, возьмите хотя бы ещё одного солдата. Тринадцать плохое число. – Я не суеверен – таким был мой ответ. В различные приметы я действительно не верил. И, как оказалось, зря. Пройдя около двух вёрст, мы напоролись на отряд японцев. Схватка была жаркой. Убив трёх японцев, я и сам оказался дважды ранен. В правую руку и ногу. Я лежал не в силах подняться и не знал, что произошло с остальными. Вдруг из кустов появился японец с саблей в руке. Увидев меня, он свирепо оскалился и взмахнул саблей. Я был беззащитен, но покорно закрывать глаза не стал, а вместо этого пристально глядел на японца, не отводя глаз от его лица. Внутри меня вдруг загорелся страшный и странный огонь. Казалось, ещё какой-то миг, и неведомая сила поднимет меня и бросит на японца. Японец, видимо, тоже почувствовал что-то такое, потому что вдруг, взвизгнув, выронил саблю и схватился левой рукой за правое запястье. Со стороны можно было подумать, что ему попала пуля в руку. Ещё через минуту японец резко повернулся и исчез в кустах, откуда и пришёл. Я пополз к своим, и мне повезло. Через некоторое время меня подобрал наш патруль. Оказалось, что из нашего отряда в живых остался только я. Первые изменения в себе я обнаружил уже в госпитале. Ногу хотели отнять – началось заражение, но я наотрез отказался и твёрдо сказал врачам, что всё пройдёт. И с ногой действительно всё прошло благополучно. Врачи только кивали. Но это были ещё цветочки. В госпитале мы играли в карты. Так вот, я всегда знал, у кого какие карты на руках. Приходилось иногда нарочно проигрывать, чтобы не прослыть шулером. Но и это тоже были ещё цветочки. Я заметил, что все мужчины как бы немного побаиваются меня, а все женщины в меня как бы немного влюблены. От всего этого мне было не по себе, и я поспешил быстрее выписаться из госпиталя, намереваясь уйти в отставку и зажить спокойной жизнью в своём родовом (довольно, впрочем, обедневшем) имении. Дома меня ждал ещё один сюрприз. Нет. Моя жена Лидия не завела любовника. Хотя в последнее время мы сильно охладели друг к другу. Наоборот, она кинулась ко мне со страстью наших прошлых лет. Да и во мне при виде её вспыхнула прежняя страсть. Счастье нашей ожившей любви усилили ещё сто тысяч, которые я выиграл в поезде у двух сибирских золотопромышленников…» Дальше в дневнике шли довольно будничные дела: как граф постоянно выигрывал в карты, удачно вкладывал деньги в различные, иногда весьма рискованные, коммерческие предприятия. Графиня же, не имея своих детей, устроила школу для чужих, и всю себя отдавала этому занятию, оставив, конечно, немного времени и графу. Интересное место в дневнике графа началось летом 1914 года. Ему вдруг ни с того ни с сего приснился странный сон… Он – архиерей и возводит в сан семинариста. Совершив обряд и выйдя из храма, граф падает в бездонную пропасть. Через неделю началась Первая мировая война. Граф отправился на поля сражений, пообещав жене вернуться, хотя чувствовал, что это ему не суждено. Но не идти он не мог, какая-то таинственная мощная сила влекла его снова в бой. Перед уходом граф поцеловал жену долгим поцелуем, потом взял её за голову двумя руками, плотно прижал к своему лбу и не отпускал несколько минут. Так он передал графине свой необыкновенный дар.