Вдова прожила долгую жизнь, используя данный ей мужем дар, чтобы помогать людям, в первую очередь детям, которых графиня продолжала учить до конца своих дней. Перед смертью она, в свою очередь, решила передать этот дар одной из своих учениц. Но то ли графиня была слишком стара, то ли ученица, несмотря на свою доброту и отзывчивость, была всё же несколько туповата, но необыкновенный дар умер вместе с графиней. С графиней умерла и тайна захоронения клада. Бедная старушка хотела рассказать о месте, в котором захоронен клад после проведения обряда. Но, едва совершив обряд, она умерла, не успев сказать ни слова. Но легенда о богатствах графини ходила в городе, несмотря на то что даже ВЧК не смогло в своё время до них добраться. Графиня одним своим взглядом пугала любых претендентов на её богатства. Но у её любимой ученицы, к сожалению, не было такого оружия, и она стала жертвой алчных людей. Ничего от неё не добившись, они занялись поисками наобум, перерыв немало земли в бывшем имении. Однажды один из этих негодяев встретил бабушку Ирины, старушка сохранила острое зрение и вспомнила, что уже встречалась с этим человеком возле дома своей подруги в день её смерти. Она очень пристально посмотрела на него, и это решило её участь. Негодяй вспомнил, где её видел. Негодяев взяли на очередном этапе кладоискательства. Ирину оправдали. Но остался вопрос, был ли клад и как его найти? Было высказано много различных предложений и способов поиска. Вдруг задумчивый до этого Михаил усмехнулся, вылез из-за парты (друзья сидели в школьном классе) и вышел в коридор. Друзья переглянулись в недоумении: «Куда это он?» Минут через десять Михаил появился, держа в руках банку с заспиртованной змеёй. Он с трудом осторожно открыл крышку и, вынув змею, стал потихоньку вываливать содержимое банки на стол. Спирт растекался по полу, а на парте оставалось много блестящих камушков. – Алмазы! Сокровище графини! – воскликнула Зоя. – Но как ты догадался? – Он, наверно, тоже получил от кого-то необыкновенный дар, – усмехнулся Генрих. – Не совсем так, – улыбнулся Михаил. – Просто на полях дневника покойного графа в двух местах мне попадался рисунок змеи. Это и натолкнуло меня на мысль. К тому же находясь в спирте или в воде, алмазы практически не видны. Дело № 8 «Загадочный зомби» Один из коллег Михаила, учитель истории Евгений Фёдорович Николаев во время школьных каникул любил путешествовать вместе с женой, посещая различные затерянные уголки России. Однажды они заехали в одну глухую деревеньку. Целью их было осмотреть старинную заброшенную церковь. Рядом с церковью было кладбище, тоже почти заброшенное. Они долго осматривали храм, а потом из любопытства решили осмотреть и кладбище. Супруги бродили, не спеша, по сельскому кладбищу, разглядывали таблички с датами и изредка обменивались замечаниями, которые в основном касались сроков пребывания на этом свете. И вдруг Евгений Фёдорович застыл как вкопанный и замолк, не ответив на какой-то вопрос жены. – Что с тобой, Женя? – с удивлением спросила супруга. – Да ты посмотри на эту табличку, – воскликнул муж. Она подошла, посмотрела и тоже застыла в полном молчании. На табличке было написано: «Е. Ф. Николаев» и, главное, дата рождения совпадала с датой рождения Евгения Фёдоровича. Жена сказала: – Бывают же такие совпадения. Даже жутко… – Знаешь, Лида, я очень хочу узнать, что за человек здесь лежит. Похоронен он не так давно. Не прошло и полгода, и я думаю, в этой деревне найдётся человек, который сможет рассказать нам об усопшем, – ответил ей муж. Но их надежды оказались напрасными. Как оказалось, умершего привезли из Москвы и похоронили на местном кладбище по просьбе деда Никиты, ветерана войны. Дед сказал, что это сын его погибшего на войне товарища. Сам же дед Никита умер через месяц после похорон москвича. Евгений Фёдорович с женой пошли в сельсовет и, объяснив своё любопытство, спросили председателя, не может ли он что-нибудь рассказать о похороненном москвиче. Но председатель сельсовета ничего не знал и сказал, что может лишь показать им копию свидетельства о смерти. Однако как он ни старался найти эту бумажку среди вороха других, ничего у него не получалось. – Вы уж извините меня, никак не могу найти, куда она делась, – смущённо развёл руками председатель. – Впрочем, память у меня неплохая, и я хорошо помню, в каком ЗАГСе Москвы оно было выдано. А ещё извините меня, конечно, – председатель опять смутился, – покойник был очень похож на вас. – Ну это уже слишком! – рассердился Евгений Фёдорович. – Лида, едем отсюда немедленно! Супруги были так огорчены этим неприятным случаем, что прервали своё путешествие и вернулись в родной город. А вскоре, в начале учебного года, Евгений Фёдорович рассказал эту историю Генриху и Михаилу. – Вы же любите разгадывать загадки, не могли бы вы помочь разгадать мою. А то у меня на душе словно огромный камень лежит. – Попробуем, – сказал Михаил, переглянувшись с Генрихом. – А с чего вы хотите начать? – полюбопытствовал Евгений Фёдорович. – Начнём, конечно, же с вас, – сказал Генрих. – С меня? – удивился Евгений Фёдорович. – Да, с вас, – подтвердил Михаил слова Генриха. – Вы никогда не теряли свой паспорт? – Ни разу в жизни, – сказал Николаев. – А в том районе, где находится кладбище, вы когда-нибудь раньше жили? – Никогда не бывал даже проездом, – ответил учитель. – А в Москве вы жили? – спросил Михаил. – Да, когда учился в институте, а потом получил направление в этот город и уже почти двадцать лет работаю в этой школе, – ответил Николаев. – Тогда начинать надо с Москвы, – подтвердил итог Михаил и продолжил, – расскажите нам как можно подробнее о вашей московской жизни. Не случалось ли с вами в то время или даже, может, после, уже в нашем городе, что-нибудь необычное? Пусть даже это будет какая-нибудь мелочь, но мелочь, выбивающаяся из картины вашей обычной жизни. Евгений Фёдорович задумался. – Однажды, лет семь тому назад, мы с женой ездили отдыхать в Ялту, и вот там был один странный случай. Из случайно услышанного разговора двух работниц пансионата, в котором мы отдыхали, жена узнала, что к ним приходил сотрудник уголовного розыска, который очень интересовался мной. Меня это порядком удивило, но так как в дальнейшем ничего не происходило, то я успокоился и не стал ничего выяснять, – сказал Евгений Фёдорович. – А больше с вами точно ничего подозрительного не происходило? – спросил Генрих. – Да как вам сказать… Была одна вещь, но скорее неприятная, чем подозрительная. В Ялте мы с женой случайно познакомились с одним директором местной школы. И он предложил нам устроиться преподавать в его школе. Лида тогда переболела двухсторонним воспалением лёгких, ей был полезен крымский климат, и мы согласились, хотя и жалко было покидать родную школу. Проработали мы в Крыму один учебный год. Директора, который нас устроил, арестовали за какие-то тёмные дела, как впоследствии оказалось даже диплом и трудовая книжка у него оказались фальшивыми. После случившегося на нас в школе стали смотреть косо, как на приятелей директора, и мы сочли за благо вновь вернуться в свою старую школу, где и работаем сейчас, – закончил рассказ Николаев. – Да, случай любопытный, – задумчиво сказал Михаил. Друзья решили, используя свои старые связи в милиции, разузнать хорошенько о злополучном директоре школы. Но, узнав все подробности того давнего дела, детективы не продвинулись ни на шаг. Виктор Викторович Беляев, сорок четыре года, осуждён на пятнадцать лет за спекуляцию валютой в особо крупных размерах. Через два года после суда погиб в колонии в результате несчастного случая. В деле был основным обвиняемым – «главарём». Все остальные, проходящие по делу, – мелкие сошки. Выявить основные связи Беляева, к сожалению, не удалось. Детективы задумались, куда идти дальше и тут неожиданно повезло. Генрих решил избавиться от ненужных бумаг, скопившихся в шкафах его кабинета и, разбирая наследство предыдущего директора, наткнулся на любопытный для их расследования документ. Это был запрос Челябинского областного КГБ о том, работал ли у них в школе Евгений Фёдорович Николаев. «При чём здесь Челябинск?» – не понял Генрих. – «Ведь Николаев уезжал отсюда в Ялту». Дело приняло запутанный оборот. Посовещавшись Генрих, Михаил и Зоя решили обратиться за помощью к старому знакомому Василию, когда-то работавшему в Челябинском КГБ (пора было пускать в ход тяжёлую артиллерию). Ответом на их письмо было приглашение в гости. Китаец по-прежнему жил в Челябинске. Встреча была невероятно тёплой. Китаец просто сиял. Его сияние было вызвано сразу несколькими причинами. Во-первых, встречей с людьми, которые в какой-то мере заменили ему родственников (китаец был одинок), во-вторых, китаец почувствовал себя снова действующим чекистом, а в-третьих, он, как оказалось, имел прямое отношение ко всему происходящему. * * * Семь лет назад в закрытый город «Челябинск-22» прибыл новый учитель математики Евгений Фёдорович Николаев. Все документы у него были в порядке. Запросы в институт, где он учился, и в школу, где работал, подтвердили личность Николаева. Предмет свой он знал отлично, и ничто в нём не вызывало подозрений. Новый учитель не пытался узнать у своих учеников, чем занимаются на работе их родители и вообще, держался подальше от любых возможностей узнать хотя бы кусочек государственной тайны. Но одно обстоятельство смущало полковника КГБ (китайца), курировавшего в то время «Челябинск-22» – новый учитель всегда носил перчатки, объясняя это тем, что у него сильно обожжены кисти рук. Китайцу это не давало покоя, и тогда однажды новый учитель, ухмыльнулся, снял перчатки и показал ему ожоги, вернее, один ожог тыльной поверхности левой ладони. – Ну не носить же мне только одну перчатку? Это было бы очень уж странно, – сказал учитель. – Да ещё, если я вас смущаю, вот, пожалуйста, отпечатки пальцев… – Что вы, что вы, я вас ни в чём не подозреваю, – попытался убедить его китаец, но отпечатки всё-таки проверил. Учитель не проходил ни по каким уголовным делам. И всё-таки ожог не давал ему покоя. Китайцу почему-то казалось (почему, он и сам себе не мог точно ответить), что ожог сделан специально, чтобы скрыть какую-то татуировку. Но что же это была за татуировка, которую надо было уничтожить во что бы то ни стало. Уголовная? Но никаких других татуировок у учителя не было, китайцу это было известно из медосмотра. Может, татуировка была сделана на иностранном языке? Но если учитель – шпион, то татуировку ему удалили бы очень аккуратно и незаметно. Так в чём же дело? Китаец так стремился разгадать эту тайну, что, в конце концов, сдружился с новым учителем. Они даже вместе ходили на рыбалку и на охоту. Учитель однажды на рыбацкой ночёвке рассказал ему историю своей левой ладони. Там действительно была татуировка женского имени «Оля». В пору горячей юношеской любви он выколол его, но потом разочаровался, затем встретил другую женщину, сильно её полюбил и, постоянно видя, как она смотрит на его левую ладонь, не выдержал, плеснул кислотой и выжег ненавистное имя. Китаец спросил учителя: – Почему вы живёте один, хотя из анкеты известно, что вы женаты. На это учитель ответил: – С женой мы уже давно живём порознь, разводиться обоим лень, да и нет пока необходимости. Про жену я ничего не могу сказать, но в Москве у меня есть любимая женщина, которая, правда, замужем, имеет двух детей школьного возраста и из-за этого не хочет разводиться с мужем. Мы встречаемся тайком как юные романтики во время моего отпуска. В общем, через некоторое время знакомства у китайца пропали все подозрения по поводу нового учителя математики. Он узнал по своим каналам, что рекомендовала его в эту школу одна из чиновниц Министерства образования РСФСР, но не стал спрашивать учителя, это ли его любимая женщина. Единственное, что смущало китайца в новом учителе, – это меткость, с которой он стрелял на охоте. Причём не только из ружья и карабина. Учитель отлично стрелял и из пистолета, который китаец иногда брал с собой на охоту. – В каких войсках вы служили? – спросил он учителя. – Ни в каких, – ответил учитель. – У нас в институте была военная кафедра, а в армии я бывал только на сборах. Учитель проработал в школе «Челябинска-22» шесть лет, а затем уволился по семейным обстоятельствам. О себе он оставил хорошие воспоминания. О его уходе жалели и ученики, и его знакомые. * * * Поэтому китаец очень удивился рассказу Генриха и Михаила. Они показали ему фотографии настоящего Евгения Фёдоровича Николаева. Китаец долго и внимательно рассматривал, затем сказал: – Безусловно, это два разных человека, хотя довольно похожи с виду. Дальнейшие поиски решили вести с двух точек. С московского ЗАГСа, выдававшего свидетельство о смерти, и с чиновницы Министерства образования. В ЗАГСе им рассказали, что хорошо помнят этот случай, потому что оформлявшие документ брат умершего и жена брата спрашивали, могут ли они его похоронить не в Москве, а на родине в Калининской области. Им ещё запомнилась жена брата, очень красивая брюнетка. Проверили адрес усопшего, но, как говорится, «вытянули пустышку». Отец усопшего умер месяц назад, родственников нет, похоронили за счёт государства. Кремировали. На похороны никто не пришёл, кроме двух соседей.