Страх не просочится! — А-а-а-! — завыл важный человек, скорчив недовольную мину. — Правильно! — обрадовалась девочка. — А-а-а! Пой дальше! Она выжидающе замолчала. Важный человек похлопал глазами. — А-а-а? — Да! Пой! Цуна уселась поудобнее. Нико задумался, почесал подбородок. Из ниоткуда появился ветер. Наполнил поникший парус и повёл судёнышко к горизонту. Это вернулся Ри. Цуна была так заворожена, что даже не поздоровалась с призраком. — Затмение наступать быстро. Надо шалаш, — предупредил белёсый силуэт. В этот миг важный человек запел, и Цуна обомлела. У него был голос моря. Гортанный и глубокий, постепенно переходящий в шёпот. Как подводный рокот, поднимающийся на поверхность, чтобы стать пузырчатой пеной. Волны-волны. Низко и высоко. Ещё выше. И снова низко. В шёпот. Какие красивые переливы! — Цуна сгореть, — предупредил призрак. — Чтоб тебя рыбы съели! — рассердилась девочка. — Такую песню испортил! Она указала Нико на шалаш. Тот кивнул и забрался внутрь. Девочка последовала за ним. Лодка скользила по гладкому морю, а в маленьком убежище красиво пел важный человек. Цуна так и уснула, слушая его. На несколько счастливых мгновений она почувствовала себя совсем дома и захотела никогда не расставаться с Нико, хоть он и дурак. * * * На другой вечер они причалили к Таосу. Солнце клонилось к закату, но давало достаточно света, чтобы разглядеть дикий пляж, рябивший от гальки и перьев. Приблизившись к берегу, лодка спугнула полчище белых птиц. Они взлетели над водой, словно комья пуха, и расселись в зелени бамбукового леса. Язык скалистого мыса впереди означал длинный шлейф из камней. Цуна виртуозно обошла их, любуясь на мелких рыбок через прозрачную лазурную воду. Потом спрыгнула и потянула судёнышко к суше, прикрикнув на Нико. Пришлось слезть и замочить ноги. Вдвоём они привязали лодку к четырём валунам, чтобы не билась о дно. Нико устал и насажал в пятки иглы морских ежей, но бодрость духа не покидала его с тех пор, как он разглядел через щёлку в шалаше Таос, укутанный сумраком чернодня. Не было уверенности, тот ли это остров. Ни местных жителей, ни порта юноша пока не увидел. Цуна сильно нервничала. Она то и дело оглядывалась по сторонам. Двигалась дёргано и неуверенно, будто за каждым кустом прятался враг. Решили заночевать на берегу. В кои-то веки разожгли костёр и пекли на углях рыбу, пойманную Цуной. Нико зачеркнул в календаре очередной день. Он путешествовал уже больше трида, и всё без толку. Утро разбудило оглушительным щебетом птиц. Юноша подскочил ни свет, ни заря и растолкал сонную Цуну. Ему не терпелось найти людей и порт. От моря тошнило, но Нико готов был целовать корабельную палубу, лишь бы оказаться на большой земле. В карманах не так много денег, но на дорогу хватит, а на еду можно заработать игрой в го или чем-нибудь ещё. Нико доел остатки рыбы и стал торопливо собираться. Походный мешок давно опустел. Оно и к лучшему. Теперь весь скарб умещался в сумку, с которой юноша появился на «Пьяном Ульо». Цуна возилась долго. Перебирала кувшины. Вздыхала. Шмыгала. — Эй, ты идёшь? — спросил Нико, войдя в тенистый бамбуковый лес. Дикарка поджала губы и, не глядя на него, отрицательно помотала головой. Юноша растерялся. — Не пойдёшь что ли? — Тат. — А что тогда делать будешь? Цуна указала на лодку, потом на море. — Э-э, нет уж! Никуда не уплывай, пока я не найду порт! Пошли. Вместе поищем. — Тат! — Идём уже, чего испугалась? Нико взял девочку за руку. Цуна неохотно поддалась. Тонкие стволы уносились в небо, рассыпаясь наверху зелёным стеклярусом листвы. Ни тропинок, ни аллей. Только мягкая, рыхлая почва под ногами. Нико ориентировался по компасу, чтобы не заплутать, и через несколько часов вышел на дорогу, прорубленную в гуще древовидной травы. Он тотчас оживился и припустил по ней, не жалея сил. Цуна съёжилась и едва поспевала. Энтузиазм быстро утих, а идти пришлось целый день. Сначала по лесу, потом вдоль плантаций сахарного тростника. Нико уже отчаялся найти селение засветло, когда вдалеке появились первые глиняные домики-мазанки. Завидев их, Цуна остановилась как вкопанная. Без толку было тянуть её дальше. Девочка отчаянно вырывалась. — Да что с тобой? Чего испугалась? Я же рядом! — Ри! — воскликнула дикарка, обернувшись. — Хватит фантазировать! Нет никакого Ри! — Нико бакта! — Это ты дурочка! Пойдём уже! Наконец-то до людей добрались. — Тат! — И что теперь? Обратно к лодке пойдёшь на ночь глядя? — У, — понуро кивнула Цуна. — А-а-а! — Нико взъерошил кудри вне себя от раздражения. — Хотя бы объясни, чего ты боишься? — Цуна целю. Тут её убить. — Чего? — Цуна поченая! Цуна целю! Це-елью! — С целью? — Нико округлил глаза. — То есть, с Целью? Ты порченая что ли? — Поченая, — кивнула девочка. — Нико иди. Цуна пыть домой. Юноша застыл ошеломлённый, разглядывая дикарку. Она мяла в руках подол рубашки, доходившей ей до колен. Босая, худенькая. Дочерна загорелая. — Так ты с Целью, — повторил Нико, усаживаясь прямо на дорогу. — И как до меня раньше не дошло? А какая у тебя Цель, знаешь? — Не любю вранё! — с готовностью ответила Цуна, глядя на него сверху-вниз. — Надо же, второй Такалам, — рассмеялся Нико. — А я думал, ты просто странная. — У-у-у, — завыла дикарка, глотая подступившие слёзы. — Нико иди. Цуна пыть домой! Она обняла его за шею, прилипла, как пиявка, и разрыдалась. — Ладно тебе! Не скули! Ну! Хочешь, спою? Девочка закивала, всхлипывая. Нико вспомнил шутливую детскую песенку, и Цуна вскоре притихла, внимательно слушая. Они расстались на перекрёстке. Нико отдал девочке компас и пару полезных безделушек, которые могли пригодиться в море, и долго смотрел, как она убегает прочь от людей в гущу бамбукового леса. На душе стало тревожно и тоскливо, как после смерти Такалама. Нико снова остался один. Следующие несколько дней превратились в пытку. Понимать Цуну было трудно, но она хотя бы знала язык Соаху, а местные жители ни слова не могли перевести. Нико общался жестами, рисовал на земле корабль, показывал карту. В конце концов он добрался до порта на телеге семьи, вёзшей баулы с цветными тканями. По прибытии юношу ждала большая удача. Он тотчас попал на каракку, державшую путь в Намул. До недавнего времени Нико собирался просто вернуться в Соаху, но слова Цуны изменили его решение. Этой девочке он доверился, и она не предала. Выхаживала больного. Прятала от людей Кирино. Вышла в море на хилой лодчонке, только чтобы переправить Нико на Таос. Такалам всю жизнь изучал людей с Целью, и юноше захотелось узнать о них больше. Что пытался рассказать ему старик? Как затмение связано с порчеными? Нико намеревался дойти до истины без подсказок и пока видел только один возможный способ — стать прималем, как Такалам. Для этого предстояло отправиться на Большую косу и найти хорошего учителя.