– Здорово, – сказала она, презирая себя за банальность, но на ум больше ничего не приходило. – А что это там, выше? Что за ярко-зеленое растение? Рядом с можжевельником, ниже снегов? – По-моему, это называется zimbru, – ответил О’Рурк. Придвинувшись к краю коляски, он перегнулся и посмотрел вниз. – Послушай, а нельзя ли немножко нажать тормоз, чуть-чуть отпустить сцепление и самую малость сдвинуться вперед… в сторону дороги? Кейт так и сделала. Ей нравился рокот громоздкого мотора, ей было приятно ощущать под собой мотоцикл. Солнечный луч блеснул в потускневшем хроме рукояток руля. – Благодарю, – сказал О’Рурк и кашлянул. Он повернулся и показал на юго-запад. – Река Арджеш и замок Влада в той стороне. – Сколько туда добираться? – Для птички, пожалуй, раз сто взмахнуть крыльями. Миль шестьдесят-семьдесят. – Он пожевал губу. – Часов восемь езды. Кейт посмотрела на О’Рурка. – Мы не ошибаемся, Майк. Сегодня они будут в Сигишоаре. Он поднял на нее глаза и кивнул. – Как ты смотришь на то, чтобы подыскать местечко получше для остановки на вершине, убрать мотоцикл с дороги и пообедать? В монастыре они нашли хлеб и сыр, а вина там хватило бы, чтобы допьяна напоить всю Трансильванию. О’Рурк объяснил, что монахи до сих пор содержат виноградники и торгуют в округе вином собственного изготовления. Кейт придумала, как оплатить любезность монахов: взяв с собой в дорогу три бутыли, она оставила пятьдесят долларов в ящике кухонного стола. Сыр был неплох, хлеб слегка зачерствел, но не утратил вкуса, вино показалось им великолепным. Стаканы отсутствовали, но Кейт вполне приладилась пить из горлышка. Выпила совсем немного: ведь она все-таки за рулем. Последний луч солнца, проигрывающего небесную битву с тучами, приласкал теплом кожу и вызвал у нее чувственные воспоминания о предыдущем дне и ночи. – У тебя есть какой-нибудь план? – поинтересовался О’Рурк. Привалившись к дереву, он грыз твердую корку. – А? Что? – Кейт словно окатили холодной водой. – План, – повторил О’Рурк. – На тот случай, если мы столкнемся со стригоями. Кейт выпятила подбородок. – Забрать у них Джошуа, – сурово сказала она. – А потом уехать из этой страны. О’Рурк медленно прожевал, проглотил и кивнул. – Я уж не спрашиваю про второй пункт, – проговорил он. – Но что делать по первому? Если ребенок действительно их новый князь – или как он там называется? – не думаю, что они захотят с ним расстаться. – Знаю, – ответила Кейт. Теперь тучи полностью закрыли солнце, а сверху, со снежных полей, задул холодный ветер. – Так что… – О’Рурк развел руками. – Я думаю, можно будет поторговаться. Он слегка нахмурился. – И что же мы можем предложить? Кейт мотнула головой в сторону своей сумки. – У меня с собой образцы заменителя гемоглобина, который я давала Джошуа. Он позволит стригоям избежать зависимости от цельной человеческой крови, но все равно вирус Д сможет работать на их иммунную систему. – Да, – согласился О’Рурк, – но разве захочет перейти на метадон тот, кто пристрастился к героину? Кейт посмотрела на долину, закрытую тенью. – Не знаю. А ты можешь предложить что-нибудь лучше? – Это те самые люди, которые убили Тома и твою подругу Джули, – сказал О’Рурк очень тихо. – Я знаю! – Кейт и не ожидала, что ее голос прозвучит так резко. Он кивнул. – Я знаю, что ты знаешь. Просто я хотел выяснить: тебе нужен только Джошуа или месть тоже входит в твои планы? Кейт повернулась к нему лицом. – Не думаю. Медицинские исследования… прорыв, который можно совершить с этим ретровирусом… – Она опустила взгляд и потрогала грудь в том месте, где болело. – Я просто хочу вернуть Джошуа. О’Рурк придвинулся поближе и обнял ее одной рукой. – Довольно странно мы смотримся в роли крутого дуэта, – прошептал он. Кейт подняла недоумевающий взгляд. – Тайные борцы против преступников. Супергерои. Бэтмен и Робин. – Ты о чем? – Боль в груди слегка отступила. – Ты рассказывала, как стреляла в налетчика, когда он впервые проник в твой дом в Колорадо. Стригой. Но ты не убила его… – Я пыталась, – возразила Кейт. – Но его организм восстановился из-за… – Знаю, знаю. – Пожатие О’Рурка было успокаивающим, в нем не ощущалось ничего унизительного. – Я хочу сказать лишь то, что ты пока еще никого не убивала. Но, возможно, придется, если мы будем продолжать поиски. Ты сделаешь это? – Да, – ровным голосом ответила Кейт. – Если от этого будут зависеть жизнь и свобода Джошуа. – «Или твои жизнь и свобода», – мысленно добавила она, глядя в его глаза. О’Рурк доел хлеб и запил вином. У Кейт вдруг мелькнула игривая мысль. Ей стало интересно, сколько раз этот человек… ее любовник… служил мессу, готовил святые дары к причастию. Она тряхнула головой, чтобы отогнать дурацкие мысли. – Я не стану никого убивать, – мягко сказал он. – Даже ради спасения самого дорогого мне человека. Даже для того, чтобы спасти твою жизнь, Кейт. Она догадывалась, что его мучит. – Но… – Мне приходилось убивать, Кейт. Даже во Вьетнаме, где обычные гуманные мерки не имели никакой силы, всегда находились резонные доводы в пользу убийства. Чтобы выжить. Чтобы сохранить жизнь товарищей. Потому что на тебя нападают. Потому что тебе страшно… – Он посмотрел на свои ладони. – Ни одной из этих причин недостаточно, Кейт. Впредь недостаточно. Это не для меня. Впервые со времени знакомства со священником, бывшим священником, она не знала, что сказать. Он попытался улыбнуться. – Бросаясь в эту опасную кампанию, ты выбрала самого худшего напарника из всех, кого только можно представить, Кейт. По крайней мере, если потребуется убивать людей. – Он вздохнул. – А я думаю, что придется. Кейт смотрела на него в упор. – А ты уверен, что эти… что эти самые стригои – люди? Голова у него почти незаметно дернулась. – Нет. Но я не уверен и в том, что те тени во Вьетнаме тоже принадлежали людям. Это были просто гуки. – Но это другое. – Возможно, – согласился О’Рурк, начиная прибирать место их незамысловатого пикника. – Но даже если стригои настолько отличаются от людей, что стали чуть ли не другим биологическим видом… во что я не поверю, пока не получу более веские доказательства… этого все равно недостаточно. Для меня. Кейт встала, расправила юбку и набросила пальто поверх свитера. Ветер стал еще холодней, и без того серое небо еще больше потемнело. Кратковременная прогулка в осень закончилась, и теперь с Карпат повеяло зимой. – Но Джошуа ты мне поможешь найти? – О да, конечно. – И ты поможешь вывезти его из этой… страны? – Да. – Ему не требовалось напоминать ей о полиции, о военных, пограничниках, стукачах, авиации, секуритате – обо всех тех, кто подчинялся распоряжениям стригоев. – Это все, о чем я прошу, – искренне сказала Кейт. Она прикоснулась к его руке. – Надо бы трогаться, раз до Сигишоары около ста миль. – По главной дороге получится быстрее. – О’Рурк колебался. – Ты хочешь еще немного посидеть за рулем? Кейт ответила почти сразу: – Да. Конечно, хочу. Дорога вниз по перевалу представляла собой серию головокружительных взлетов и провалов, но Кейт уже приноровилась к мотоциклу. О’Рурк тщательно проверил содержимое бака и решил, что до Брашова хватит, однако его неуверенность действовала Кейт на нервы. Машин на этом крутом участке дороги не было вообще, а вдалеке, среди сосен, Кейт увидела разбросанные домики. Начинались пригороды Синаи. Домов становилось все больше, причем все более крупных. По всей видимости, это были дачи номенклатуры или партийных аппаратчиков и бюрократов, получавших от государства дополнительные привилегии. Синая с виду – типичный восточноевропейский курортный городок: огромные старинные отели и усадьбы, которые были очень красивы лет сто назад, а с тех пор подвергались лишь незначительному ремонту; указатели сооружений для зимних видов спорта, где подъемником служил обычный канат с перекладинами для пассажиров; обширные кварталы более современных жилых домов сталинских времен и промышленные предприятия, окутывающие ядовитым дымом горные долины. Но открывшийся вид не могли испортить даже гримасы социализма. По обе стороны от Синаи и оживленного шоссе номер 1, проходившего через город, поднимались горы Вучеджи, вонзающиеся в небо голые вершины которых достигали высоты семи тысяч футов и являли собой почти невероятное зрелище. Дома у Кейт – вернее, там, где был ее дом, – предгорья над Боулдером были не ниже, а вершины Скалистых гор на западе достигали четырнадцати тысяч футов, но горы Бучеджи производили гораздо более внушительное впечатление, вздымаясь вертикально от самой долины реки Праховы, которая протекала почти на уровне моря. Кейт лавировала между сновавшими от завода – судя по всему, металлургического – грузовиками и время от времени посматривала вверх. Она думала о том, что этот горный пейзаж напоминает виды Скалистых гор на картинах художника девятнадцатого века Бирштадта, который хотел их видеть именно такими: отвесными, каменистыми, с вершинами, покрытыми тучами и туманом. Кейт бывала в Швейцарских Альпах, но открывшийся перед ней сейчас ландшафт мог поспорить с любым из тех, что ей до сих пор приходилось видеть. И лишь снующие вдоль шоссе серые люди, пустые магазины, заброшенные усадьбы, разваливающиеся жилые дома и изрыгающие в долину клубы черного дыма предприятия напоминали: уважающие себя швейцарцы и часу терпеть не стали бы такое безобразие.