— Отпусти мою сестру, — совершенно спокойно произнёс он. — Тебе ведь нужен я, верно? Я ведь очень ценен? — Культист замер, словно к чему-то прислушивался. Улыбка сползла с его лица. — Отпусти Зару, и я останусь здесь с тобой. Даю слово, — в голосе парня послышалась непоколебимая решительность, твёрдая, как стены самой неприступной крепости. Ближайший к Нилусу зомби сделал шаг. — Стой! Отзови своих мёртвых цепных псов, или, клянусь, я перережу себе глотку. Ты ведь не хочешь испортить свой обед? Ты ведь желаешь выпить меня до дна!? Лицо колдуна стало злобным. Он не ожидал, что этот наглый мальчишка, его изысканный обед, эмоциями которого он только что манипулировал, начнет диктовать условия. — Я чувствую кровь твоего отца, она бурлит в тебе. Она говорит со мной! Слушай меня, слушай мой голос, — зашипел культист, — слушай меня… Голос последователя культа Мора разбился на множество частей, словно сотни ртов зашептали слова в сумрачном склепе. Перед глазами юноши поплыли круги, размывавшие очертания комнаты… Сырое холодное помещение каменного подвала исчезло. Стало тепло и светло. Солнце согревало Нилуса своими лучами. Оно ему улыбалось. Свежий ветер приносил едва уловимый запах полевых цветов. Над головой не было ни облачка, лишь несколько птиц, кружась в причудливом танце, нарушали безмятежность неба. Нил сидел на вершине холма, глядя на свой посёлок. Люди ходили по своим делам. Жизнь шла размеренной чередой. Соседский парнишка Тонас, скучающий на смотровой вышке, приветливо взмахнул рукой. Нил в ответ поднял свою и с удивлением обнаружил зажатую в ладони палку. Откуда она? Палка удобно лежала в руке и была достаточно тяжёлой для деревянного предмета таких небольших размеров. — Здравствуй, Нилус… Юноша повернул голову на голос. Совсем рядом стоял мужчина. Лицо его казалось таким знакомым, но память отказывалась его узнавать. — Добрый день, — осторожно произнёс юноша. — Неужели ты не узнаёшь меня? Взгляни на меня внимательней… Нил ещё раз внимательно посмотрел на собеседника. Обычный, ничем не примечательный человек. Мысли забегали как древесные жуки по подгнившему дереву, заглядывая в самые потаённые уголки памяти, но лицо этого человека сравнивать было не с чем. Нилус отрицательно покачал головой. — Я не знаю тебя… — Это же я, твой отец! — фраза прозвучала печально и укоризненно. Тут же, словно разбуженная этими словами, память дала утвердительный ответ: перед Нилусом стоял действительно его отец. Черты его лица стали такими родными. Они согревали душу, вырываясь наружу тысячей вопросов, которые хотелось задать отцу за годы его отсутствия, но Нилус задал лишь один: «Отец, зачем ты покинул нас?». — Я не уходил. Я был всегда рядом. Иди ко мне, я хочу обнять тебя! — отец приветливо раскинул руки в стороны. Нилус сделал несколько шагов вперёд. Улыбка, давно не появлявшаяся на его лице, наконец-то засияла во всю свою ширь. Папа. Он так отвык от этого слова. — Выбрось свою палку, зачем она тебе нужна? — отец сделал шаг навстречу. Палка. Нил всё ещё сжимал её в своей руке. Странно, Нилус не помнил, зачем она ему понадобилась и где он её нашёл. Она напоминала что-то, какой-то очень знакомый предмет, но юноша не мог найти подходящего образа. Эта вещь была связана с чем-то родным и близким… С отцом… Ладони что-то обожгло. Меч! Оружие вновь приобрело свой истинный вид. Видения исчезли. Нил вернулся из галлюцинации обратно в сырой подвал. Культист стоял совсем рядом, готовый схватить Нилуса. Он рванул вперёд, пытаясь перехватить кисть мальчишки, сжимающую оружие. Юноша резко выбросил руку с мечом вперёд. Клинок легко вошёл в живот чародея. Его глаза застыли в удивлении. Он посмотрел на торчащий из своего брюха предмет и стал медленно оседать на пол. — Ты… убил меня!? — захрипел умирающий чернокнижник. Он несколько раз конвульсивно содрогнулся и затих. В тот же момент живые мертвецы, стоявшие по краям комнаты, зашевелились. Медленно и растерянно, словно вспоминали, каково это — двигаться без чужой подсказки. Нил, не теряя времени, кинулся на ближайшего и толкнул его в спину изо всех сил, что у него были. Мертвяк, теряя равновесие, кубарем полетел в сторону, сталкиваясь еще с одним зомби. Они оба упали на пол и тут же сцепились, как два голодных пса, дерущихся за кость. Рыча по-звериному, они царапали, рвали и кусали друг друга. Остальные мертвецы, привлечённые потасовкой, устремились к её эпицентру. Теперь Нил убедился в правоте слов воина, спасшего его от отряда зомби. Без контроля чародея эти существа становились глупее полевой мыши. Не теряя времени, Нил подскочил к камню, на котором лежала сестра. — Зара, вставай, — он осторожно тронул девочку за плечо, но, видя, что действие не принесло результата, стал трясти её сильнее. Она тяжело открыла глаза. — Нилус, я видела странный сон, — девочка говорила заторможено, взгляд её был затуманен, наверное, она ещё находилась под действием колдовства, но тут же встрепенулась. — Что это!? Где я? — Зара повернула голову в сторону рычащего комка из сплетённых дракой зомби, вскрикнула и прижалась к брату. — Бежим, я тебе расскажу всё по дороге! Нам нельзя здесь задерживаться! Нил помог девочке спуститься с камня на пол, и, держась за руки, дети побежали к выходу, оставляя позади себя клубок из оживших мертвецов, разрывавших друг друга на части. * * * Лес встретил Нилуса и Зару прохладой ночи. Подземелье осталось далеко позади, скрывшись за сплошной стеной деревьев. Юноше долго казалось, что по их следам идут кровожадные зомби. Он останавливался, прислушивался и понимал, что это его разгорячённое воображение рисует ему пугающие картинки. Одной рукой Нилус крепко сжимал ладонь сестры, а во второй — рукоять меча. Всё, что было дорого для него в этой жизни, находилось с ним здесь и сейчас. Всё остальное отправлялось в прошлое. Впереди ждал весь мир. Мир, в котором предстояло жить, любить и бороться. Глава 6. Дорога к Двум баронам До поселения, о котором рассказывал парень, всадники добрались довольно быстро. Найти его не составляло труда. Юноша был прав: читать следы, оставленные отрядом зомби, было очень просто. Спустя некоторое время доказательством его умения применять на практике навыки следопыта стал жидкий дым, показавшийся на горизонте. Всадники пустили коней в галоп и вскоре достигли поселения, вернее того, что от него осталось. Трупы и обгоревшие остовы домов — вот и всё, что обнаружили путники в этом мёртвом месте. — Бриар, это ужасно, — произнесла девушка, поднеся платок к носу. Вокруг стояла смесь неприятных запахов из гниющего мяса зомби, обгорелых тел жителей и пожарища. — Жизнь слишком жестока, миледи. Она становится такой, когда исчезает единая власть, позволяющая карать и миловать, поощрять и контролировать, просить и дарить. Когда возможность повелевать попадает в тысячи рук, каждый начинает считать себя королём, судьей и палачом. Наш император, уничтожил культ бога смерти Мора, загнав остатки его служителей в отдаленные болота и леса. Они долго таились, изредка высовывая свои носы для наживы во времена смуты, но то, что они устроили сегодня… Такого я давно не видел. Для такого действия должен был существовать веский повод. Я даже не знаю, что могло заставить культистов пойти на такой решительный шаг. — Может быть они решили присягнуть на верность Гангенам и нанести удар с тыла? — высказала предположение девушка, продолжая прятать свой носик за платком. — Не думаю, — возразил воин, внимательно смотря по сторонам. Вокруг были лишь мёртвые тела, но стоило держать ухо в остро и быть готовым к нападению. — Ты не думаешь, что нам следовало помочь этому парнишке? Он такой отважный. Как его звали? Нилус, кажется. — Нет. Это его война, наша война куда серьезней. Если проиграем мы, то будущего лишатся тысячи таких мальчишек, как он. Тем более я уверен в его силах. Он в одиночку зашел слишком далеко для обычного паренька-посыльного, сразу видно, что у него был хороший учитель. Картина разрушения, представшая перед глазами девушки, смягчила её сердце. Всё же женскую душу трудно спрятать под короткой прической и мужским камзолом. Черты лица Ганы смягчились, а глаза увлажнились. Она отчетливо представила, как совсем недавно по этим ещё целым улочкам бродили люди, а дети по обыкновению путались под ногами у взрослых. Молодые влюблённые пары украдкой обменивались томными взглядами. Сейчас все это превратилось в прах по вине человека, который таким образом высказывал уважение своему божеству, черпая силы из чужой боли. — Много ли еще осталось этих культистов? Может быть стоит с ними договориться? — девушка дернула головой, словно испугалась своих слов и пыталась прогнать эти мысли, но секунду претерпев борьбу внутри себя между моралью и прагматичностью, словно извиняясь за свою идею, перед спутником добавила: «Они могли бы помочь нам в грядущих сражениях.» — Договориться с людьми, черпающим силу из людских страданий? — Бриар удивленно поднял одну бровь, затем, немного помолчав, продолжил: «Временный союз. Временный союз при условии их полного уничтожения — это возможный вариант, но не реальный. Хвала матери Луне, мы выжгли эту заразу с нашей земли, и у культа бога Мора больше нет единовластия. Остались лишь разрозненные, недобитые одиночки, пытающиеся выжить и прячущиеся по лесам и болотам.» Воин помнил те времена, когда главным злом на континенте был культ бога Мора. В те времена ему пришлось пустить немало крови последователям этого мёртвого учения. Старый солдат даже не представлял, как можно было договариваться с этими нелюдями, отчётливо помня все страдания и боль, что они причинили жителям Динарской империи. У Бриара к ним были свои счёты. Он вспомнил лицо Ризы и тут же загнал это воспоминание в самые далёкие уголки памяти. Впрочем, вспомнив важность своей миссии, воин тут же взял себя в руки. За годы жизни он научился управлять чувством мести, пряча его за прагматизмом. Выбирая между событиями прошлого и будущего, он всегда выбирал последнее. — А если найти несколько жрецов бога Мора и предложить им индульгенцию и свободу в обмен на временный союз? — не отступала от своей идеи девушка. Воин думал, что Гана пошутила, но, посмотрев на её серьезное, сосредоточенное лицо, понял, что это не так. Молодости всегда свойственно безрассудство. Опыт воина подсказывал ему, что некоторые силы лучше не вскармливать, иначе потом будет тяжело их унять. — Мы можем простить их и сослать после победы на Запад, — пояснила свою мысль девушка, — лучше быть живым культистом, чем встретиться со своим богом. — Миледи, для этого нам нужна единая власть, признанная всеми высокородными лордами, которые подчинятся ей. Сделать это будет непросто. Ну а затем нам нужно будет найти жрецов культа, долгие годы прячущиеся в удалённых уголках наших земель. Учитывая, что надвигающаяся на наши земли орда совсем не оставляет нам на это времени, осуществить это практически нереально. — Я здесь власть! — решительно заявила девушка. В её голосе неожиданно проснулись властные нотки. Воин заглянул в глаза Ганы и понял, что эту юную леди на её пути сможет остановить только смерть. И это немного пугало: в борьбе за власть нет места безрассудству, лишь только холодный расчет, поддержанный стальными клинками. Она была последней надеждой его мира, который он помнил, и который он хотел восстановить из руин. — Мы соберем гвардию, кто-то должен знать про культистов, — немного подумав, ответил воин, решив, что лучше дать девушке надежду на реализацию её плана, — дети Луны знают и чувствуют больше, чем простые смертные. — Но ты же один из них! Разве ты этого не чувствуешь? — Гана от удивления даже остановила своего коня. — Луна дала мне силы, которые в этом деле не помогут, — усмехнулся Бриар, — я всего лишь обычный человек, который существует до тех пор, пока чей-то клинок не оборвёт его жизнь. Категорически отвергать план Ганы он не хотел, девушке предстояло многому научиться, а аналитическое мышление могли развить только практика и хороший учитель. — Я давно хотела спросить, но всё никак не решалась… Это правда что ты живешь уже триста лет? — осторожно спросила девушка, легонько пришпоривая коня. — Триста, четыреста, пятьсот… Я перестал считать после первой тысячи, — буднично ответил воин. — Значит ты видел начало времен? — совсем по-девичьи восхитилась девушка. — Ну что вы, миледи, я не такой старый, — Бриар широко улыбнулся, — но смело можешь называть меня дедушкой. За то время, что воин находился рядом с Ганой, она стала для него родной словно дочь, поэтому иногда в разговорах он с почтительных обращений непроизвольно срывался на приятельские. Впрочем, девушку это нисколько не обижало. Гана засмеялась, и этот смех звучал на фоне окружающих следов смерти как напоминание о том, что жизнь будет продолжаться, даже в самые трудные и жестокие времена. — Я помню годы, когда люди ещё не умели обрабатывать железо, — задумчиво произнёс воин, видимо, погружаясь ненадолго в дебри воспоминаний. В его голове их хранилось столько, что хватило бы на жизнь целого поселения. Часть из них он забыл, кое-что пытался стереть из памяти, но не мог, а что-то усиленно хотел восстановить в своих мыслях, но, сколько ни старался, так и не смог этого сделать. Он забыл, как выглядели его родители, и постоянно корил себя за это в моменты, когда пытался вспомнить лица матери и отца. — Люди не умели таких простых вещей? — для Ганы фраза спутника прозвучала как откровение, после которого представление о мире бесповоротно меняется. — Мы много чего не умели. Наш мир был совсем другим. Жизнь людей была короткой, а зима укрощала человеческий норов своими морозами. — Расскажи мне про снег, — взмолилась девушка, словно выпрашивала сказку перед сном. Могло показаться, что вокруг не лежали мертвые тела или Гана успела забыть про них. — Каждый год после осени наступала зима. Землю покрывал снег — застывшая вода белого цвета, а дыхание вырывалось изо рта людей паром, словно из кипящего на костре котла с похлёбкой. Наш материк был больше. Суша простиралась дальше на юг и на север. Так было до того… — Как бог обрушил своё оружие на Луну, — перебила своего спутника нетерпеливая девушка, — эту историю знает каждый малыш. Получается, что у империи было больше земель? — Тогда ещё не существовало Динарской империи. Люди жили разрозненными племенами. Я не хорошо помню тот день, когда Луна пролила на нас свои огненные слёзы, ломая материк на части. Земля уходила из-под ног, пожирая животных и людей. Часть суши с севера и юга поглотил океан. Вода в реках кипела, а дым от лесных пожаров на несколько дней превратил день в ночь. С тех пор жизнь стала меняться, а зима больше не появлялась в наших краях. Люди начали строить свой мир заново, каким хотели его видеть. Потом зверолюды, Дом Гангенов и огненноголовые были изгнаны с наших земель, а крепость Лорель прочно запечатала единственный проход на запад, чтобы они никогда не вернулись, — Бриар редко давал уроки истории, стараясь хранить свои знания подальше от других людей. Там было много сведений и простым смертным лучше было их не знать. — Мы прогнали их?! — девушка, думавшая, что её уже ничем не удивить, испытала настоящий шок. Буквально за пять минут устройство мира, которое она знала, перевернулось с ног на голову, и как базарный скоморох на ярмарке готовилось сделать ещё несколько кульбитов. Воин молча кивнул головой.