Одного из этих великанов захватили и удерживали в плену много долгих лет. Понимания того времени не включали в себя идеи о его разумности, и теперь ученые дергаются и мечутся в досаде: сколько можно было бы узнать, если бы их предшественники немного усерднее пытались наладить общение! Однако неверно было бы говорить, что у плененного великана ничему не научились. В течение его жизни и в особенности после его смерти ученые того времени приложили все силы к изучению биохимии и метаболизма этого существа, сравнивая его с меткими млекопитающими, обитающими в их мире. В своей библиотеке знаний, полученных из первых рук, пауки нашли немало сведений о человеческой биохимии. Вооружившись этими знаниями и запасом мышей и других животных в качестве подопытного материала (не идеального, но уж какой есть), пауки разработали против незваных гостей свое оружие последнего шанса. Выборные представители городов и крупных объединений много спорили между собой – и с Авраной Керн. Многие решения и варианты отбрасывались, пока природа пауков и серьезность ситуации не оставили только одно. Даже сейчас Порция и другие отряды станут первыми, кто выяснит, что это решение работает – по крайней мере пока. Датчики «Гильгамеша» почти не замечают смеси, попадающей в корабельный воздух, переползая по вращающейся жилой секции от помещения к помещению. Она не содержит явных токсинов, непосредственно вредных веществ. Некоторые приборы на корабле начинают регистрировать небольшое изменение состава атмосферы, но к этому моменту незаметное оружие уже сеет хаос. Громадные воины, которых победила Порция, получили концентрированную форму этого же вещества. Порция с любопытством их осматривает. Она видит, как под воздействием на мозг их странные, пугающе подвижные глаза дергаются и мечутся, привязанные к образам невидимых чудовищ. Все идет по плану. Она хотела бы задержаться и связать их, но у них нет времени – и она не уверена в том, что этих громадных чудовищ удержит простая паутина. Приходится надеяться, что начальная недееспособность, наблюдавшаяся также и у подопытных млекопитающих, будет иметь задуманные долговременные следствия. Если эти великаны все-таки оправятся, это будет крайне неприятно. Отряд Порции идет дальше, быстро и решительно. Для них это вещество безвредно – проходит через их легочные книжки без всякого эффекта. Вскоре они оказываются в комнате, полной великанов. Эти не вооружены и имеют разные размеры: как предполагает Порция, это взрослые и юнцы разных линек. На них уже действует невидимый газ: они пьяно дергаются, шатаются на внезапно ослабевших ногах или просто лежат, видя картины, которые существуют только в их уме. В воздухе стоит сильный запах органики: Порция понимает, что многие из ее жертв обделались. Удостоверившись в том, что противников не осталось, они идут дальше. Предстоит победить еще много великанов. 7.9 Последний рубеж Они слышали крики и вопли Карста ужасающе долго: его микрофон продолжал работать на открытом канале. Камера с его скафандра давала им нечеткие картинки корпуса, звезд, других дергающихся фигур. Лейн срывающимся голосом кричала ему, требовала вернуться внутрь корабля, но Карст уже не способен был слушать и вместо этого яростно сражался с кем-то, кого они не видели. Судя по неловким движениям его перчаток, которые мимолетно возникали в поле зрения, он пытался содрать с себя шлем. А потом он резко замолчал, и на секунду им показалось, что он просто прекратил транслировать, однако канал оставался открытым, и теперь они услышали бульканье, влажные хрипы. Бешеное движение камеры прекратилось, и звездное небо поплыло мимо Карста почти умиротворенно. – Ох, нет-нет-нет! – вырвалось у Лейн, а потом членистая лапа высунулась в поле приема камеры и уперлась в визор Карста. Им была видна только часть твари, усевшейся у него на плече и подобравшей лапы, чтобы лучше устроиться. Волосатый арахнид с блестящим экзоскелетом и с изогнутыми клыками, различимыми под какой-то маской: древнейший страх человека, поджидавший его на дальней границе человеческого ареала, уже вышедший в космос. Со всего корабля уже начали поступать доклады. Команды техников надевали костюмы – легкие рабочие костюмы без брони и всех тех систем, которые все равно не помогли Карсту, – и направлялись в негостеприимные, спорные территории грузовых отсеков. Другие пытались остановить абордажные отряды быстрых тварей в жилых помещениях. Проблема заключалась в том, что из-за массового повреждения датчиков на корпусе «Гильгамепгу» трудно было определить, где именно произошло вторжение. В течение долгих и горьких минут Лейн пыталась скоординировать действия различных групп, среди которых были и получившие приказ отряды, и добровольцы из племени, и разбуженный груз, ожидавший отремонтированных стазис-камер. А потом что-то вокруг них изменилось. Холстен и Лейн переглянулись, мгновенно поняв, что что-то не так, но не сумев определить, что именно. Исчезло что-то вездесущее, никогда сознательно не замечаемое и принимаемое как нечто само собой разумеющееся. И наконец Лейн сказала: – Жизнеобеспечение. От одной только мысли у Холстена перехватило дыхание. – Что?! – Кажется… – она посмотрела на свои экраны, – циркуляция воздуха прекратилась. Вентиляция отключилась. – И, значит?.. – И, значит, старайся дышать как можно меньше, потому что у нас вдруг стало мало кислорода. Какого… – Лейн? Стармех нахмурилась: – Вайтес? Что происходит? – Я отключила воздух, Лейн. Голос шефа научников звучал странно: одновременно решительно и испуганно. Лейн не отрывала взгляда от Холстена, словно надеялась, что он придаст ей силы. – Не хочешь объяснить почему? – Пауки использовали какое-то химическое или биологическое оружие. Я разделяю корабль, изолирую те помещения, которые еще не заражены. – Помещения, которые НЕ заражены? – Боюсь, что заражение распространилось широко, – подтвердил голос Вайтес энергично. Она говорила, словно врач, пытающийся прикрыть неприятный диагноз улыбкой. – Думаю, что смогу обойти те области и восстановить ограниченную циркуляцию незагрязненного воздуха, но пока… – Откуда ты узнала? – вопросила Лейн. – Все мои лаборанты отключились. У них какой-то припадок. Они совершенно не в себе. – Под этими словами пряталась мелкая, поспешно подавленная дрожь. – Я сама нахожусь в герметичном испытательном боксе. Я работала над собственным биологическим оружием, чтобы победить в этой войне, уничтожить этот вид без единого выстрела. Откуда нам было знать, что они нас опередят? – Вряд ли можно надеяться, что твое оружие близко к завершению? – спросила Лейн без всякой надежды. – Мне кажется, я уже близко. Материалы «Гильгамеша» по земной зоологии довольно неполные. Лейн, нам надо… – …перенаправить незагрязненный воздух, – договорила за нее бортинженер. Она сгорбилась над пультом, дергаными отчаянными движениями набирая команды. Она казалась постаревшей, словно последний час взвалил ей на плечи еще десять лет. – Я над этим работаю. Холстен, тебе надо предупредить наших, сказать, чтобы они надели респираторы или отступили… я скажу куда. Холстен уже делал что мог, сражаясь с постоянно сбоящим интерфейсом «Гильгамеша», вызывая каждую группу, которую ему удавалось найти в системе. Некоторые не отвечали. Оружие пауков невидимкой проникало из помещения в помещение, пока Вайтес с Лейн бились над его изоляцией. Он ощутил огромное облегчение, когда ему удалось вызвать Альпаша. – Они используют газ или еще что-то… – Знаю, – подтвердил инженер племени. – Мы в респираторах. Но надолго не хватит. Они из набора первой помощи. Несмотря на все, в его голосе звучало странное ликование. – Лейн готовит… – он едва успел найти нужные слова, – резервные позиции. Вы видели?.. – Только что на хер расстреляли одну их группу, – яростно подтвердил Альпаш. Холстену подумалось, что племя смотрит на это сражение иначе. Да, умозрительно он и сам понимал, что «Гилли» – единственное прибежище всего человечества и что выживание его вида сейчас зависит от ковчега, но все равно для него он оставался всего лишь кораблем, средством перемещения из одного места в другое. Для Альпаша и его людей «Гилли» был ДОМОМ. – Так… ага, вам надо отступать к… К этому моменту Лейн уже подготовила маршрут. Она работала с яростной сосредоточенностью, и воздух с сипеньем входил и выходил из ее полуоткрытого рта. – Вайтес? – рявкнула она. – По-прежнему здесь. Ее бестелесный голос был совершенно таким же отстраненным, как обычно. – Вся эта герметизация помешает использовать твое оружие, как я понимаю? Вайтес издала странный звук: возможно, это должен был быть смех, но в нем заметно было острое лезвие предательской истерики. – Я… в тылу врага. Я отрезана, Лейн. Если мне удастся что-то намешать, я смогу доставить это… к ним. И я близко. Я отравлю многих. Холстен установил контакт с еще одним отрядом бойцов, услышал короткий хаотический обрывок выкриков и воплей – и потерял его. – Думаю, тебе надо поторопиться, – хрипло сказал он. – Мать! – выдавила Лейн. – Я потеряла… теряю безопасные области. – Она стиснула свои узловатые пальцы. – Что?.. – Они двигаются по кораблю, – отозвался призрачный голос Вайтес. – Они прорезают двери, стены, вентиляцию… – Дрожь у нее в голосе усилилась. – Машины, это просто машины. Порождения мертвой технологии. Иного быть не может. Биологическое оружие. – На кой хрен делать биологическое оружие в форме гигантских пауков? – прорычала Лейн, не прекращая отслеживать загерметизированные области, отправляя Холстену новые инструкции для передачи команде. – Лейн… В голосе Вайтес было нечто такое, что заставило их обоих замереть. – В чем дело? – вопросила Лейн. Последовала долгая тишина, во время которой Лейн несколько раз окликала Вайтес, не получая ответа, а потом: – Они здесь. В лаборатории. Они здесь. – Ты в безопасности? В боксе? – Лейн, они здесь! – Казалось, все человеческие эмоции, которым Вайтес редко давала волю, копились для этого момента, чтобы втиснуть в дрожащий голос, выкрикивающий слова. – Они здесь, они здесь. Смотрят на меня! Лейн, прошу: пришли кого-нибудь. Пришли кого-то на помощь, пожалуйста! Они идут ко мне, они… – Вопль, такой громкий, что на секунду канал заполнили помехи. – Они на стекле! На стекле! Они проходят сквозь стекло! Они его проедают! Лейн! Лейн, помоги мне! Лейн, умоляю! Прости! Прости!