— Давайте по новой, — попросил Китс. — Расскажите нам, как все, по-вашему, произошло. Покажите это на Митче. — Тут он подтолкнул Митча к сержанту. — А вот это будет вашим ножом. Пенн взял у патологоанатома линейку и обошел металлический стол, оказавшись с Митчем лицом к лицу. — Ладно, предположим, я — Григорий, и я вхожу в помещение. Ты — Дев Капур и стоишь по другую сторону прилавка. Я останавливаюсь и требую у тебя деньги. Возможно, предупреждаю, что у меня нож. Ты мне не веришь, горячишься и обходишь прилавок сбоку. Я достаю нож и бью тебя прямо вот сюда, — пояснил Пенн, ткнув линейкой в конкретную точку. — Замри, — крикнул Китс. Мужчины замерли, а Китс обошел их, внимательно рассматривая сквозь и поверх очков. — М-м-м-м-м… — вновь произнес он. — Вот именно, — согласился Митч. — Послушайте, ребята, поскольку я сегодня забыл всю свою прозорливость дома, то вам придется… — Вы уверены, что рана была нанесена именно в этой точке? — Абсолютно, — Пенн кивнул. — И в траектории тоже? — Конечно, — сказал сержант, подумав мгновение. — И в длине лезвия, которым была нанесена рана? — Да, — Пенн начал нервничать. Он уже и так сообщил им всю известную информацию. — Тогда, мой мальчик, у вас небольшая проблема, — сказал Китс, снимая очки. — Это как это? — переспросил Пенн, чувствуя, как сжался его желудок. Нахмурившись, он проследил, как Митч вернулся к футболке, но заговорил опять Китс: — Все было не так. — Но по-другому быть не может… — Вы сейчас спорите не со мной, а с наукой, — а я только могу категорически сообщить вам, что расположение пятен крови не соответствует вашему рассказу. — Боже, — Пенн запустил пальцы в свои кудри. Этого ему только не хватало. — М-м-м-м-м… — промычал Митч у него за спиной. — Ну, что еще? — не выдержал Пенн. — И боюсь, что это не единственная твоя проблема. Глава 64 Было уже почти восемь часов вечера, когда Ким и Брайант постучали в дверь Бет Никсон, женщины, чье крайне ограниченное присутствие в социальных сетях было подозрительно само по себе. Ей было около тридцати, а у нее имелось всего одиннадцать друзей в закрытом аккаунте на «Фейсбуке». Никаких других следов активности не прослеживалось — факт сам по себе скорее необычный, чем абсолютно неслыханный. Открывшая дверь Бет носила серый свободный костюм, который нельзя было назвать ни пижамой, ни рабочей одеждой — просто удобный костюм. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, лицо было бледным и без всяких следов макияжа. Неужели они только вчера сообщили этой женщине, что ее муж убит? — Чем могу служить? — Вы не возражаете, если мы войдем? — спросила Ким. — Прошу вас. Проходите на кухню, — ответила женщина, рукой указав дорогу. Ким прошла по затихшему дому. — Мы просто заехали, чтобы проверить, не вспомнили ли вы что-то еще, — пояснила инспектор. — А вы что, думаете, я не связалась бы с вами, если б вспомнила? — Бет сухо улыбнулась. Ким промолчала и уселась за кухонный стол. Брайант последовал ее примеру. В углу, с выключенным звуком, работал небольшой телевизор. Вообще весь дом был погружен в немного странную тишину, как будто находился в ожидании, что же произойдет дальше. Бет проследила за взглядом Ким. — Я редко смотрю что-то помимо новостей, — пояснила она, беря пульт управления. — Предпочитаю книги. А такая немая картинка оживляет комнату. Стоун кивнула в знак понимания. Это была своего рода сублимация активности, которой явно не хватало в доме. — У вас нет никого, кто мог бы провести это время с вами? — Нет, есть Ленора, но она в какой-то момент может… Да вы ее сами видели. Так что поймете меня. Кэти приехала, но остановилась у Леноры. — Вы с ней не ладите? — Ладили ради Барри, но ее присутствие в доме, в котором его нет, выглядело бы странно. Она слишком страдает, чтобы разделить еще и мое горе. — А у вас самой семьи нет? — не отставала Ким. Кэти была семьей Барри. Ленора тоже была его семьей, доставшейся этой женщине по наследству. Но не ее собственной. — У меня есть брат, но мы не общаемся вот уже много лет, — женщина покачала головой. — Итак, чем я могу вам помочь? — Мы просто опрашиваем всех близких жертвы по второму разу. — И у вас нет никаких идей по поводу того, кто мог его убить, так? — проницательно заметила Бет. — У нас есть некоторые версии, — парировала Ким. Но не в этом была причина их появления в доме Никсонов. — Простите за грубость, но что вам здесь надо? — спросила женщина, выключая телевизор. — Миссис Никсон, это правда, что вы впервые встретились с вашим мужем на мероприятии, организованном «Брейнбокс», когда вы были еще ребенком? — Мне было четырнадцать, — ответила Бет, как бы защищаясь. При этом она никак не среагировала на то, что Ким вообще упомянула мероприятие для одаренных детей. — Я никого ни в чем не обвиняю, — Стоун подняла руки вверх. «По крайней мере, не тебя, — подумала она про себя. — А вот этические взгляды твоего мужа — это совсем другое дело». — Я видела выражение вашего лица, — сказала женщина, складывая руки на груди. — И знаю, что вы ничего не понимаете… — Так помогите мне понять, — прямо предложила ей Ким, решив не тратить время на вранье. — Расскажите, как одаренная, умная девочка могла влюбиться… — Когда мне было четырнадцать, я в него не влюбилась. По крайней мере, я не стала бы называть это любовью. Я на него запала — и если он испытал то же самое, то ничем не проявил себя. Понимаете, я ощутила нечто, и это осталось со мной на всю жизнь. — И что же это было? — задала вопрос Ким, не уверенная, что сейчас не услышит рассказ о предварительной обработке подростка. — Что вы чувствовали в его присутствии? — Он поразил меня раз и навсегда. Он умел слушать. Он позволял мне говорить и понимал, что я чувствую — понимал мои страхи, мою неустроенность, мои вспышки гнева, мою ненависть к… — Вспышки гнева? — переспросила Ким, почувствовав мурашки на спине. — Понимаете, инспектор, у меня не было нормального детства. С того самого момента, когда я смогла назвать все страны на карте всего лишь через час после того, как увидела ее впервые. Мне тогда было три года. На меня давили, лезли ко мне в голову, изучали. Меня забрали из школы и изолировали от всех. Каждую минуту бодрствования я должна была учиться, и знаете что?.. Иногда это выносило мне мозг. — А Барри помог вам разобраться в себе? — поинтересовалась инспектор. — Да. Но он сделал и нечто большее. Он стал разговаривать со мной обо всем. О книгах, музыке, искусстве. Он говорил со мной просто как с личностью, а не как с гением. И я этого никогда не забуду, потому что больше так со мной никто не поступал. Никто не обращался со мной как с индивидом. — А позже — это он сам связался с вами? — Брайант подался вперед. Бет покачала головой и опустила руки. — Нет. Это была моя инициатива. Я нашла его после особенно сложного периода в жизни. Он как раз оплакивал смерть жены, но мы все-таки встретились, и вот тогда я в него влюбилась. А само мероприятие, инспектор, я возненавидела. Но именно на нем я встретила любовь всей своей жизни — и совсем не жалею об этом. — А почему вы его возненавидели?