— Как такое может быть? — спросил Брайант, наблюдая за тем, как близнецы слева от него что-то оживленно обсуждают. — Меня спросили, кто изобрел громкоговоритель. Они считают, что это сделали Эдвард В. Келлог и Честер В. Райс, но они ошибаются, — высокомерно заявило дитя. — Как так? — Иоганн Филипп Рейс установил громкоговоритель в своем телефоне в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году, то есть года за шестьдесят четыре до того, как Келлог и Райс изобрели громкоговоритель с катушечной диафрагмой в одна тысяча девятьсот двадцать пятом году. — И родители от твоего имени теперь оспаривают у судей правильность ответа? — уточнил сержант. Он бы умер, если б его родители стали спорить с судьями по его поводу. — Да, потому что они не правы, — решительно заявил пацан. — Они должны, по крайней мере, признать, что допустили ошибку в самом вопросе. Наверное, Брайант расхохотался бы в голос, если б не заметил, как Серена положила руку на руку Джареда. Для нетренированного обывателя подобный жест означал бы, что она просто установила с братом физический контакт, но тренированный глаз заметил бы, что ее пальцы напряжены, а ногти впились в рукав. — Ну, и что вы думаете по поводу того, что я только что вам рассказал? — спросил мальчик. — Я думаю, что ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь, а это может быть опасно, — ответил сержант, наблюдая, как Джаред наклонился ближе к сестре, сказал ей что-то на ухо, а потом вырвался из ее рук и исчез. Его телефон зазвонил как раз в тот момент, когда на лице женщины появилось выражение растерянности. Ребенок смотрел на него с раздражением. Брайанта так и подмывало показать ему язык прежде, чем ответить на звонок, но он сдержался. Он ведь действительно хотел просто отдохнуть. — Привет, Стейс, — произнес сержант в трубку. — Не могу дозвониться до босса, — пояснила констебль, — но мне кажется, тебе надо кое-что знать. Увидев, как Ким вошла в холл, он направился в ее сторону. — Это касается мальчика Робинсонов, — продолжила Стейси. — Того, что недавно умер. — А что с ним не так? — спросил Брайант, увидев, что босс заметила его. — Я просмотрела все отчеты в средствах массовой информации — подробностей не так много; но он не просто умер, Брайант. Этот двенадцатилетний мальчик совершил самоубийство. Глава 89 Пенн подавил желание позвать своего дрожащего брата из боязни, что тот, испугавшись, может упасть в овраг. До него донесся тихий скулеж, исходивший из-под старой фетровой шляпы, натянутой на голову мальчика. Сержант с трудом сдерживался, чтобы не броситься к ребенку через сорок футов асфальтового покрытия трека, которые простирались до травяного газона на границе участка. Но он знал, что брат здесь не один. — А-а-а, наконец-то ты допер, — сказал Дуг, выйдя из-за здания. — Ага. Я шел по следам твоих хлебных крошек[63], скотина. А теперь быстро убрал моего брата с края… — С тобой же все в порядке, да, Джаспер? Я объяснил ему, что мы с ним немного поиграем и что ты тоже примешь участие в игре. Пенн заметил, как Джаспер дернулся, услышав его голос, и попытался отвернуться от края оврага. Он смотрел брату в затылок. Одно его неверное движение, и Джаспер сделает шаг вперед и разобьется насмерть. — Джаспер знает, что должен стоять абсолютно неподвижно, пока я не велю ему двигаться. — Дуг стоял приблизительно в десяти футах[64] от Джаспера, и их разделяла только небольшая канава. В любой момент Дуг мог перепрыгнуть через нее и столкнуть Джаспера в овраг, а если тот попытается пойти на голос Пенна, то упадет в канаву. — Стой спокойно, малыш, — крикнул Пенн. — Все будет в порядке. Я тебе обещаю. Просто стой и не двигайся. — Х… хорошо, Оззи, — сказал Джаспер, и Пенн чуть не расплакался. Его брат никогда не мог произнести имя Остин, поэтому назвал его Осси, что постепенно трансформировалось в Оззи. — Нам с Дугом надо поболтать, а ты, пожалуйста, стой и не шевелись. Договорились? Брат кивнул. Пенн переключился на бывшего коллегу. — Как ты мог, сволочь? — А что такого я сделал? — спросил Дуг, засовывая в рот пластинку жевательной резинки. — За деньги? Сколько они тебе заплатили? — Я так тебя и не понял, приятель, — с издевкой ответил он. — Ты, наверное, умирал от хохота, глядя, как всю эту неделю я пытаюсь поймать себя за хвост… Но теперь я все понял. Никак не мог сообразить, почему мистер Капур постоянно упоминал, что ему множество раз говорили о безопасности. Я знал только об одном таком случае, но ты возвращался к нему несколько раз, да? Чтобы выяснить, сделал ли он что-нибудь в этом направлении, а когда мистер Капур сказал, что ничего не сделано, то ты сообщил об этом банде Ридов и сказал, что путь свободен. Подтвердил, что камера — это муляж и что они могут делать свое дело. Сколько еще раз ты провернул такой фокус, а, Дуг? Как давно ты сообщаешь им, кого можно безнаказанно грабить? — Я знал, что рано или поздно ты догадаешься. Но тебе никто не поверит. Потому что, если по правде, все это вилами по воде писано. — Я заметил, что ты постоянно указывал на Линн как на человека, у которого все время появляются какие-то новые вещи. На ее машину, на то, как она за свой счет ставит выпивку… Ты постоянно пытался прикрыть самого себя, Дуг, но не надейся, что это сойдет тебе с рук. — Думаю, что сойдет, но я тебя слушаю, — тот улыбнулся. — Ты нашел Рики Дрейка и отправил его к Линн, чтобы она его опросила. Никакой связи с тобой, но с Ирен ты явно переборщил. Когда я послал тебя передопросить ее, ты велел ей держать язык за зубами. Она запаниковала, а когда убили их соседа, поняла, что здорово влипла. Пришла и рассказала всю правду. И это ведь ты подбросил испачканную кровью футболку в сарай Нориевых, а потом подсказал мне, где искать. Ты купил абсолютно новую футболку, а потом испачкал ее кровью с одежды или обуви настоящего убийцы. — И ты, конечно, готов доказать все это в суде, приятель? Но ты знаешь: каждый раз, когда ты открываешь рот, твой рассказ выглядит все менее и менее правдоподобным. И даже если все это правда, ты все равно ничего не сможешь доказать, твою мать… Пенн искоса посмотрел на брата, который изо всех сил старался стоять неподвижно, но его мускулы самопроизвольно дергались. — Если по правде, то смогу, Дуг. Ты ведь постарался на все сто убедиться, что я найду эту футболку. Сам послал меня в сарай. Правда, она с тобой вроде бы никак не связана. Если не считать той ошибки, которая тебя уничтожит. Пенн заметил, что Дуг судорожно пытается вспомнить, где он мог совершить ошибку. — Если б ты сам пошел в сарай и нашел там футболку, то у тебя было бы абсолютное алиби. А сейчас ты никак не сможешь объяснить несколько десятков своих «пальчиков», оставленных на том барахле, которое тебе пришлось подвинуть, чтобы положить ее в самом дальнем углу сарая. Дуг захлопал в ладоши. — Да чтоб тебя, приятель!.. Ты всегда был слишком умен — себе на погибель, — но на этот раз у тебя ничего не получится. Никто так и не узнает, какой ты умный, потому что все будут оплакивать ту трагедию, которая случится здесь сегодня. — Дуг, какого… — Это не то, что ты подумал, приятель. Джаспера я привез сюда не для того, чтобы поторговаться с тобой. Не вижу смысла. Ты ведь все равно не согласишься. Так что прости, приятель, но на этом игры заканчиваются. Пенн с трудом верил, что это говорит ему старый друг. — Когда ты превратился из хорошего копа в убийцу и похитителя детей, Дуг? — Я никогда не прогнусь, Пенн. Ни под тебя, ни под кого-нибудь другого. Двадцать гребаных лет я отдал службе, а в награду получил только язву и два развалившихся брака. Я мог бы продолжать смотреть, как мои сослуживцы получают повышения и зарабатывают все больше и больше, но это уже выше моих сил. Мне хотелось, чтобы в карманах у меня зашуршали реальные денежки. — Так, значит, во всем виноваты деньги, скотина? — Ну да, приятель, все очень просто. Когда ребята Ридов предложили мне несколько лишних сотен в месяц за информацию, я не увидел в этом ничего такого. Да и сейчас, честно говоря, не вижу. Так что все вернется на круги своя после того, как ты исчезнешь с горизонта. — Человек умер, Дуг. Это что, ничего для тебя не значит? Тот пожал плечами, и Пенн наконец-то понял, какая бездна скрывается у него в душе. — Он для меня — ничто. Я его никогда не знал, так что скучать по нему не буду. Пенн понял, что этот человек, которого он знал много лет, не задумываясь причинит вред и ему, и его брату. Его охватило мрачное предчувствие. — Если я оставлю тебя в живых, приятель, то потеряю абсолютно все. Работу, дом, пенсию и тот небольшой гешефт, который был у меня с ребятами Ридов. Но я готов оказать тебе услугу, — тут Дуг посмотрел на Джаспера. — Он умрет быстро. — Если с его головы упадет хоть один волос, клянусь, я, твою мать… — Послушай, Джаспер, я шутил, когда говорил, что сделаю тебе больно. Игра закончена, так что иди ко мне, и я… — Нет, Джаспер, — крикнул Пенн. Если брат сделает хоть пару шагов в сторону Дуга, то попадет прямо в канаву, которая их разделяет. — Мальчик мой, не слушай его! Слушай только меня. Только мой голос. — Все в порядке, приятель. Игра закончена, — подал голос Дуг. — Она не нравится твоему брату, так что мы закруглимся прямо сейчас. — Джаспер, замри! — крикнул Пенн, но увидел, как брат переступил с ноги на ногу. — Оззи, — позвал Джаспер, и на его брюках появилось темное пятно. — Оззи, я не знаю, что мне… — Не шевелись, братишка. Обещаю тебе, что все будет в порядке, только стой, где стоишь, и слушайся только меня.