одного момента, чтобы сделать тебя полностью своей, Селеста, – сказал он мягко. – Но что ты имеешь в виду, разве я уже не твоя, Джеймс? – То, сто мы сделали вместе в экипаже, и как ты себя чувствовала? Я сделаю это ... и многое другое. Гораздо больше. – Она глубоко сглотнула, и ее прекрасная шея пульсировала. – И мы будем очень близко друг к другу, и да, Селеста, ты уже моя. Она мило покраснела и кивнула головой, и он подумал, действительно ли она поняла его очень краткое объяснение. Кто знал, что ее мать сказала ей о брачной постели, если вообще что–нибудь сказала. По его мнению, миссис Дюбуа казалась довольно глупой женщиной, но она привела Селесту в мир, поэтому он был благодарен своей тещи за это, по крайней мере. –Хорошо, Джеймс, я приду. Да, придешь, красавица, я обязательно позабочусь об этом ...еще как. Бертрис – служанка – вышла из комнаты, едва нажав на дверь, когда она закрыла ее за собой. Селеста глубоко вздохнула и посмотрела на себя в зеркало в полный рост в своей гардеробной и попыталась успокоить свои нервы, но это было бесполезно. Она дрожала от мысли о том, что Джеймс сказал ей, прежде чем оставил ее с Бертрис, чтобы подготовиться к постели. «То, что мы сделали вместе в экипаже, и как ты себя чувствовала? Я сделаю это ... и многое другое. Намного больше». Сама идея почувствовать это снова была тревожной. Джеймс коснулся ее, и теперь он собирался сделать больше чем то, что он сделал в экипаже? Длинная дрожь прокатилась по ее позвоночнику, и она сделала еще несколько глубоких вдохов. Постель. Он тоже озвучил, как будто сегодня она будет спать в его постели – с ним! Идея сбила с толку ее, потому что ее мать специально сказала ей, что ее новый муж захочет спать отдельно от нее. Она объяснила Селесте, как лорды и дамы всегда живут в своих комнатах, и если лорд Блэквуд нуждается в ней, он придет к ней, когда пожелает. Ее мать также сказала Селесте быть послушной женой и соглашаться с тем, что потребует от нее Лорд Блэквуд, и она будет вознаграждена ее собственными младенцами, которые сделают ее мужа счастливым. И это была вся мудрость, которую Селеста узнала о хорошей жене. Он велел мне прийти к нему в его комнату. Селеста просто чувствовала себя такой неуверенной во всем на данный момент. Этот странный дом, ее новая роль, как любовницы, как графини, эти роскошные, но очень незнакомые покои, поведение Джеймса в экипаже, все вместе, этого достаточно, чтобы ранить ее до глубины души. Но все же ей было любопытно, и она предпочла бы быть с ним, нежели в одиночестве в этом странном доме. Она напомнила себе, что Джеймс никогда не был жесток к ней и никогда не был кем–то другим, кроме джентльмена, каждый раз, когда она была в его компании. И теперь он был ее мужем, и она любила детей. Идея иметь своих детей была прекрасна, и она надеялась, что родит много маленьких мальчиков и девочек. Если это сделает Джеймса счастливым, как сказала ее мать, тогда все прекрасно. И если Джеймс пожелал, чтобы она спала в его спальне сегодня вечером и пришла к нему, одетая только в бледно–розовую ночную рубашку с лежащими на плечах волосами, тогда, конечно, она сделает это. Селеста медленно подошла к двери, на которую Джеймс указал раньше, повернула тяжелую защелку и проскользнула в комнату хозяина. Ее первое впечатление было приправленным ароматом, который ассоциировался с ним. Он всегда пах так божественно. Она вспомнила его уникальный аромат с их первой встречи, когда он отвез ее в безопасное место. Как пена для бритья, смешанная с экзотическими специями. Она не забудет это до самой смерти. Селеста вдохнула аромат Джеймса и двинулась дальше в комнату, приметив огромную резную кровать, задрапированную шелковыми шторами, и задалась вопросом, где ее муж, потому что эта комната была определенно пуста. Глава 5 Это были, несомненно, покои мужчины, подумала Селеста, ознакомившись с окружающим. Комната хозяина была декорирована роскошным бургундским шелком и обставлена дорогой мебелью из коричневой кожи. Цвета смягчал вид массивной мебели, сохраняя при этом мужское достоинство, полностью отсутствующее в бледном декоре ее апартаментов. Но кровать была пугающей вещью сама по себе, и она вздрогнула от мысли, что сегодня должна спать на ней. Все было так ново и странно, и она понятия не имела, что должна делать или как вести себя, или что вообще будет. И Джеймса нигде не было видно, хотя он сказал, что будет ждать, когда она придет к нему. – Джеймс? – позвала она, но не услышала никакого ответа. Чувствуя себя немного уставшей после долгого дня и путешествий, Селеста направилась к огромной резной кровати, взобралась на нее и с удовольствием обнаружила, что она была намного мягче, чем выглядела. На самом деле, она чувствовала себя очень комфортно, когда сидела на ней в ожидании, когда придет муж и сделает ее полностью своей, что бы это ни значило. Джеймс нашел ее свернувшейся калачиком посреди его постели и вынужден был признать, что она выглядит прекрасно. Он никогда не видел ее спящей раньше, и понял, что это было еще одно первое ощущение из многих для него с ней. Она была также болезненно красива, начиная от каштановых волос, распущенных и растрепавшихся по кровати, до формы ее пышной груди и длинных ног под шелковистой ночной рубашкой, вплоть до ее красивых ступней, выглядывающих из–под подола. И все это принадлежало ему. Он отчаянно хотел видеть ее обнаженной, но осознал, что в тот самый момент он чувствовал намного больше, чем просто сексуальное желание своей Селесты. Он хотел ее