Несмотря на то, что Майлз – лучший друг Грея, он знает, какой занозой в заднице может быть наш товарищ по команде. Он испытывает более или менее незрелость Майлза чаще, чем кто-либо другой, учитывая, что они живут в одном доме уже три года. Слова Грея говорят о многом, когда дело доходит до Майлза. Но, честно говоря, Майлза буквально заставили стать взрослым, вместо того чтобы он самостоятельно повзрослел. — По словам Майлза, каждая женщина моложе его не хочет ничего, кроме кольца с бриллиантом и его детей, еще до того, как они узнают друг друга. Грей смотрит на меня, сужая глаза, словно говоря, что я соглашусь с этим. — Или что-то в этом роде, – бормочет он, но Лили его слышит. — Может быть, он связался с Кией, чтобы заполучить твоего мужчину, Грей. – Лили поворачивается к нему, поднимая брови с дьявольской улыбкой на губах. — Я имею в виду, что Изан определенно был бы во вкусе Майлза. Грей смеется, качая головой. — Даже не удивлюсь. — Тем не менее, я не думаю, что Майлз был бы типом Изана. У Изана вкус намного лучше, – голос Лили мягкий, сладкий. Я люблю, когда она говорит… если это не о каком-то другом парне, то есть. Смех Грея становится все более истеричным, и к нему присоединяется Лили. Я понятия не имею, что происходит, но мне не нравится, к чему все идет. Нихрена. — Я думал, что у тебя здесь вкус лучше, чем у сэра угрюмого, дорогая. — Произносит Грей, говоря обо мне так, будто меня здесь даже нет. Я тихо рычу, мысленно планируя, как я его убью сегодня вечером, при этом не будучи пойманным. Я уверен, что Лили знает некоторые способы. Она похожа на одну из тех девушек, которые слушают подкасты «True Crime», готовясь к новому дню. Грей вздыхает. — Я сомневаюсь, что он ушел, чтобы на самом деле познакомиться с Кией. Скорее всего, он посещает Бруклин. Кия, вероятно, просто везла его. Звук ее имени заставляет меня вздрогнуть. Мы не говорим о Брук. Никому, кроме нас. — Я слышала это имя раньше… Кто такая Бруклин или Брук, и почему Майлз не стал бы водить машину сам? – спрашивает Лили. Конечно, она бы спросила, кто такая Бруклин. Грей пожимает плечами, глядя мне в глаза, словно знает, что только что облажался. Так и есть. — Майлз выпил бутылку пива или две. Он не садится за руль в состоянии алкогольного опьянения. Ни после половины пива, ни даже самый маленький глоток. Лили кивает, а затем поворачивается ко мне, чтобы получить ответ на оставшуюся часть своего вопроса. Я не могу смотреть на нее. Если я это сделаю, я выплюну всё, как выворачиваю кишки после того, как слишком много выпил. Я смотрю на Грея в поражении. Ему не стоило упоминать Бруклин. Это испытание с его стороны, не так ли? Типа: «Будет ли этот придурок молчать, даже когда он влюбляется в девушку, в которую не должен влюбляться, а она задает вопросы?» Нет. Нет, я бы не стал молчать. Грей смотрит на меня с предупреждением в глазах, но я его игнорирую: — Бруклин – дочь Майлза. Лили задыхается, ее глаза резко расширяются. — Дочь? Я киваю. — Ей четыре года. Они столкнулись с несколькими осложнениями во время кесарева сечения Милли, из-за которых она впала в кому. Милли умерла через пару дней. Глаза Грея закрываются, когда он делает глубокий вдох. — Милли Скотт? – спрашивает Лили. Я киваю, хотя и удивляюсь, откуда она ее знает. — Серьезно? Она пообещала мне, что приедет в Тревери, как только мы закончим школу. Последние несколько месяцев она даже не посещала занятия. Ее мать сказала мне, что она отказалась от колледжа. Мне всегда было интересно, почему ее мать связалась со мной, а не сама Милли. Так думают все. Ни ее семья, ни Майлз не хотели, чтобы школа или кто-либо еще знали об этом, поскольку все они хотели мирно горевать. А так как Милли не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что она забеременела в семнадцать лет, она перестала ходить в школу. По крайней мере, так нам сказал Майлз. — Так где останавливается Бруклин, когда Майлз здесь целый день? Грей облизывает губы, затем говорит: — Обычно она с Мейв, старшей сестрой Майлза, но остается здесь на выходные. Я сказал Майлзу, что не возражаю, если Брук останется с нами на всю неделю, но поскольку он все еще учится в колледже и играет в хоккей, он решил, что так будет лучше для нее. Он также не хочет заставлять её ходить на его занятия. Мы все по-прежнему верим, что Брук предпочла бы быть со своим отцом, но это его решение, а не наше. — Ты не можешь никому говорить, Лили, – говорит Грей, и на его лице снова появляется то же серьезное выражение, что и раньше. «Единственные, кто знает о Бруклине, – это команда.» И я полагаю теперь и Кия, когда Майлз якобы взял ее к Бруклин. Мне всегда было интересно, что бы я сделал, окажись я на месте Майлза. Что бы я сделал, если бы женщина, которую я любил, умерла через пару дней после рождения нашего ребенка. Как Майлзу удалось каким-то образом пережить смерть матери своего ребенка и остаться отцом-одиночкой в возрасте восемнадцати лет… Я никогда не пойму. И что еще хуже, Бруклин так похожа на свою мать. — Принцесса, ты недостаточно развлекаешь свою девушку, – он постукивает рукой по моей спине. — Хм? – я не совсем уверен в том, что я пропустил, и я также не уверен, что хочу быть просветленным. — Проблема не в этом, Грей. – Лили вздыхает, ставя перед ним тарелку. — Колин просто… слишком необычный. — Прошу прощения? Она игнорирует меня. — Он даже не знает, что делает. Глядя, как Грей откусывает от клубнично-бананового блинчика, хихикает, я почти теряю самообладание. Что, черт возьми, происходит? Сглотнув, Грей говорит: — Я имею в виду… ты вообще видела его? – его голова поворачивается лицом ко мне. — Я чертовски великолепен, большое спасибо. Когда Лили ставит на стол еще одну тарелку, – на этот раз предназначенную для меня, – я хватаю ее за запястье и тащу по острову. В итоге она оказывается между моими ногами, лицом ко мне. Она может быть немного удивлена, но не жалуется. — Mi sol, ты должна просветить меня. – Проведя носом по ее шее, я чувствую, как она вздрагивает под моим прикосновением. Не холодный озноб, а мурашки по коже. — О чем вы говорили? Положив руки ей на талию, я прижимаю ее чуть ближе к себе, касаясь ее губ своими. Это так естественно. Так желанно. Так необходимо. — Ребята, вы врете сами себе, – произносит Грей, притворно задыхаясь. Бросив на Грея строгий и растерянный взгляд, он старается объясниться, прежде чем я спрошу. — Возможно, вам удастся обмануть Аарона, заставив его думать, что вы, ребята, что-то стоящее, но меня вам не обмануть, – из глубины горла вырывается грязный смешок. — Я же говорила тебе, – говорит Лили, прижимая ладонь к моей груди. Зная Грея и, – судя по злобной ухмылке на его губах, – я знаю, что он знает, что лучше не открывать рот по этому поводу. Тем более, что я знаю, что он знает о моих чувствах к Лили больше, чем она. — Почему она остается здесь, принцесса? Какое-то время я размышляю, не сказать ли Грею правду. Всю правду. Разумеется, не перед Лили, а когда у меня будет минутка побыть с ним наедине. Грей знает, что лучше не бежать к Аарону и не сдавать меня. Он также не из тех парней, которые склонны к осуждению. Если что, Грей предложит помощь. Помочь мне помочь ей. Он не пошел бы за моей спиной и не оказал бы Лили помощь, в которой она явно нуждалась. Хотя, я уверена, он спросил бы, почему я не действую за ее спиной и не делаю это сам. И если бы мне пришлось отвечать на этот вопрос… я бы не знал, что ему сказать. Почему я этого не делаю? Почему бы мне не отвезти ее в какую-нибудь больницу, рассказать им, что случилось, и попросить их помочь мне оказать ей необходимую помощь? Может быть, потому что я чувствую, что предам ее, если сделаю это? — Секс, – говорю я, просунув руки под белую рубашку, которую носит Лили. Грей склоняет голову набок, его глаза впиваются в меня, как будто призывая меня к еще большей ерунде. — Я просто хочу больше времени проводить с ней. — У тебя есть необходимое время, даже если она не живет с тобой. Если бы ты только знал.