– Джек, отвечай. Иначе я этому человеку вырежу глаза. Сначала один, затем другой. – Да, Лютер, я тебя слышу. Я хотела добавить «отпусти его», но это было заведомо бесполезно. Лютер что-то замыслил, а мне оставалось единственно ждать и смотреть, что произойдет дальше. – У кого ты это перенял? – О-о. У нашей общей знакомой. Ты ведь помнишь Алекс Корк? Красавица была, каких не видел свет. – Чудовище, – сказала я, – такое же, как и ты. – Птицы одного полета. А правила игры, Джек, такие. Все очень просто. Я задаю тебе вопрос. Если у тебя нет для меня ответа, то я этого человека убиваю. Готова? Ни на что не отвлекаешься? – Сейчас, Лютер, я в эту игру сыграть не смогу. Я в приемной неотложки. Теперь кнопку камеры нажала уже я, демонстрируя ему больничный интерьер. Ну где же этот чертов Фин? Намекни я ему о происходящем, он бы как-нибудь связался с Хербом, и мы б, глядишь, установили местонахождение нелюдя. – «Святое распятие»? Что, у тебя опять преэклампсия? Если знание столь интимных подробностей было нацелено на мое психологическое обезоруживание, то своей цели Лютер достиг. Чтобы как-то стабилизироваться, я тихонько втянула зубами воздух. – Слушай, давай как-нибудь в другой раз? А этого парня отпусти. Что ты, другой жертвы себе не подыщешь? – Так не пойдет. Надо, чтобы человек сейчас был именно этот. Но у него есть шанс. Один. Этот шанс ты. Если ты обрубишь связь, его ждет смерть. Если откажешься играть, он тоже умрет. Неправильно ответишь – опять же смерть. Ты готова? Скажи, что готова, Джек. Фина по-прежнему не было. – Готова, – поджав челюсть, сказала я. – Где я? – Это и есть вопрос? – Да. – Что-то я не пойму. – Я давал тебе подсказки, Джек. Если ты в них вдумывалась, то тебе должно быть ясно, где я сейчас нахожусь. Я тебе это прописал буквально по буквам. Я закрыла глаза; мысли вихрились, мутно кружа голову. Руки и ноги холодно покалывало. Давление, видимо, зашкаливало так, что не выдержит ни один тонометр. Но я сфокусировалась. Сосредоточилась жестко. На двух последних убийствах. На информации, которую выписала сегодня утром. На сходствах и различиях. – Где я, Джек? Где же он? – У тебя десять секунд. Первое убийство произошло на железнодорожном мосту Кинзи-стрит. Второе у аквариума. Что между ними общего? – Ой, кто это у нас очнулся? Вы гляньте. Камера снова перешла с Лютера на мужчину в костюме. Он лежал на полу, луковицами вылупив глаза. – Мистер Роу, позвольте вам представить бывшего лейтенанта чикагской полиции Джек Дэниэлс. Джек, это мистер Питер Роу. Питер, если Джек Дэниэлс не даст правильного ответа на этот вопрос, вы умрете. Как вам такое? От нее требуется единственно сказать, где мы с вами находимся. Человек, извиваясь на полу, глухо завопил сквозь скотч. – Шесть секунд, Джек. Первые два убийства произошли снаружи. А это где-то внутри. – Четыре секунды. Джессика Шедд убита на мосту Кинзи-стрит… Реджинальд Маркетт у «Аквариума Шедд»… Маркетт. Он убивает людей в местах, связанных с фамилией предыдущей жертвы? – Две секунды… Одна секунда… И… – Маркетт! – провопила я в айфон. – …время истекло. Человек на полу неистово кивал. – Что ты сказала, Джек? – переспросил Лютер. Из мест Чикаго, связанных с фамилией Маркетт, мне припомнилось лишь одно: – Маркетт-Парк. – Ах, какая опрометчивая ошибка, Джек, – гнилостно улыбнулся Лютер. – Это место, по-твоему, выглядит как парк? Камера панорамно прошлась по интерьеру какого-то офиса. На стенах дипломы, сертификаты. – Ты видишь здесь где-нибудь голубей, белочек? Слушай, а ты точно была лейтенантом? Мне кажется, вашим сотрудникам должен вначале устраиваться тест на смекалку. Разве нет? Блин. Ну конечно. – Маркетт-Билдинг, – догадалась я. – Ты в здании Маркетт-Билдинг. В центре, на Дирборне. Лютер кивнул, глядя куда-то на сторону. – Да, но это был не первый твой ответ. Надо обратиться к судьям, выслушать их вердикт. Господин юрист, мы принимаем этот ответ? Камера переключается на мистера Роу, который кивает так отчаянно, что того гляди надломит себе шею. – Судьи, похоже, не возражают. А значит, нам теперь предстоит бонусный вопрос. Я приподнялась и оглядела весь приемный покой. Где Фина, черт его дери, носит? – Ты сказал, что отпустишь его, если я угадаю. – Я такого не говорил. Я сказал, что убью его, если ты ошибешься. Те же правила распространяются и на бонусный вопрос. – Он у тебя последний? Или ты будешь пытать меня, пока я не ошибусь? – Давай так: всего вопросов будет три. Если ты на все ответишь правильно, мистер Роу доживет до падения занавеса. Вот номер второй: назови точное время, когда распрощался с жизнью Реджинальд Маркетт? Я миновала окошко регистрации и в конце коридора углядела Фина, сгорбившегося над питьевым фонтанчиком. – А сколько времени у меня на раздумье? – спросила я, растягивая время. – Не больше минуты. Я бежала по коридору уже чуть ли не трусцой и махала, чтобы привлечь внимание Фина, решившего, похоже, выдуть весь водопровод. – Алло, Джек? Ты, кажется, отвлекаешься. Ты там что, разгуливаешь? – Да так, ноги немного разминаю, – ответила я, превозмогая одышку. – Переключи камеру. Покажи, на что ты смотришь. Я уже стояла рядом с Фином, и картинку специально переключила на приемный покой. Улучив таким образом момент, Фину на ухо я прошептала: – Лютер сейчас в здании Маркетт-Билдинг убивает парня по фамилии Роу. Фин кивнул и выхватил свой мобильник. – Ладно, Джек, переключайся обратно на свою припухлую мордашку и давай ответ на мой вопрос. – Погоди, я думаю. – Думать не обязательно, достаточно просто знать. Время смерти.