Джек 31 марта, 09:30 Несмотря на групповой протест доктора и моего бойфренда, я поднялась и решительно оделась. Фин этому не обрадовался. Дать мне свой мобильник для звонка Хербу он отказался, но не уступил и вещмешка, где лежала моя трубка. В порыве я выскочила вслед за ним наружу – под промозглый колкий дождик, от которого я невольно зажмурилась. И тут Фин допустил ошибку, еще более крупную: в попытке сдержать он схватил меня за предплечье. – Джек, я тебя не отпускаю. Тебе надо… Я крутнула рукой, сбивая его хватку, а затем ухватила ему запястье и, задействуя импульс, провела прием. Фин рухнул на колени – не из желания взмолиться, просто иначе он бы вывихнул локоть. А может, действительно просил пощады. Хотя при всей моей злости в этот момент мы оба знали, что вреда ему я не причиню. – Фин. Не говори, что мне можно, а чего нельзя. Это, во-первых. И не пытайся сдерживать меня физически. Никогда. С этим разобрались? Фин смотрел на меня снизу глазами побитой собаки. – Джек, в твоем состоянии… – Лютер – самый опасный из всех известных мне психопатов, а уж я их повидала куда больше, чем мне положено по справедливости. И я не хочу весь остаток жизни пугливо озираться в ожидании, когда он сделает свой выпад. – Пускай этим займется Херб. Он хороший спец. – Я лучше. – Ты, понимаешь, Джек, – я не вынесу, если что-нибудь случится с тобой… или с вами, – добавил он, прикладывая ладонь к моему пузу. Я ощутила, как ребенок во мне солидарно дрыгнул ножкой. Выпустив руку Фина, я направилась к красной «Тесле Родстер», припаркованной на местах для инвалидов. Не машина, а птица; последняя из игрушек Гарри Макглэйда – полная электрика, разгон с нуля до ста в четыре секунды. Хозяин сейчас сидел на водительском сиденье, играя со своим сотовым. Стуком в окошко я игруна вспугнула. Он опустил стекло, заранее хмурясь своим небритым лицом. Седины у него изрядно прибавилось с той поры, как мы с ним двадцать с лишним лет назад сотрудничали в отделе нравов. Спустя годы злодейка судьба снова справила так, что мы с ним оказались в партнерах, только уже в частном порядке. Пятичасовое пребывание с Гарри Макглэйдом заставляло меня тихо тосковать по работе где-нибудь в убойном отделе, но чтобы только без него. – У тебя сердитый вид, – бдительно сказал он. – Что стряслось? Доктор сказал, что ты не беременна, а просто разбухла до неприличия? – Ах вот как ты прикрываешь мне спину? Игрой в бирюльки? – «Башня безумия». Инопланетяне сейчас всех моих овец растырят[7]. – Дай-ка сюда твою трубку. Он настороженно отстранился вместе с ней. – Испортишь мне все тут. – Не испорчу. – Не верю. Вон глазищи полыхают, как у горгоны на сносях. Признайся, у тебя гормональное бешенство? – Дай сюда твой гребаный айфон или морду расцарапаю! Он дал. Я набрала Херба. – Тебе сюда нельзя, – коротко сообщил тот. – Да вы что, сговорились? Если еще один начнет поучать, что мне можно, что нельзя, я тут свихнусь! – У нее гормональный взрыв! – вместо меня заорал в трубку Макглэйд. – Беги к канадской границе, еще успеешь! Из-за его ора я прослушала, что мне ответил Херб. Я отошла от «Теслы» подальше, за порог слышимости. – О! Она у меня еще и трубу увела! – не унимался мне вслед Макглэйд. – Херб, извини, я прослушала. Повтори еще раз. – Железнодорожный мост на Кензи-стрит. Там все скверно, Джек. – Откуда ты знаешь, что это Лютер Кайт? В ответ тишина. – Херб? Алло, ты где? – Он… гм, Лютер кое-что оставил. Кое-что с твоим именем. Так что не надо сюда. Лучше я сам к тебе подъеду, когда закончу. – Встречаемся в десять, – сказала я и ушла со связи. Со мной поравнялась машина – новый «Форд Бронко» Фина. – Извини, – сказал он, – тебя подвезти? Я уперлась руками в свои дикорастущие бедра. – Давай. К месту преступления. Или ты опять будешь меня удерживать? – Да уж ладно, – ответил он со вздохом. На Фина я все еще злилась, но нельзя забывать, что альтернативой было ехать с Макглэйдом. С которым торчать в машине – примерно то же, что сверлить зубы, только чуточку хуже. – Ладно. Жди здесь. Я пошла отдавать Гарри мобильник и сказала, куда мы направляемся. Тот нахмурился. – Ты уверена, что тебе непременно туда надо, в твоем состоянии? – Макглэйд, я беременна, а не беспомощна. – А эта твоя… прекогниция? – Надо говорить «преэклампсия». – Я почему-то подумал, что ты так и скажешь. – А вот это уже прекогниция, – вздохнула я. – Ты ж вроде только что сказала «преэклампсия»? – Да. Значит у тебя она есть, прекогниция. Дар предвидения. Раз ты предвидел, что именно я скажу. Он мотнул головой. – Ох-х. Это я, наверное, подхватил от той птахи по вызову. Надо было предвидеть такие последствия. Меня всегда озадачивало: Макглэйду просто нравится выносить людям мозги, или он в самом деле такой тупой? Ладно, пускай лучше тупой. – Ну и тупой же ты, – сказала я ему. – Ох ты огроменная. Я, кажется, даже чувствую твою силу тяготения. Может, тебе лучше домой? Ляжешь там, и пускай предметы вокруг тебя кружатся по орбите. Я нахмурилась. – Преэклампсия у меня вне зависимости от того, на свободе Лютер Кайт или нет. Но если он перестанет застить свет, мне будет легче. – Ладно. Сейчас добью в «Башне» уровень костей и мчусь туда к вам. Минут за двадцать, думаю, управлюсь. Под моим взглядом беременной горгоны он, впрочем, завибрировал: – Да ладно, ладно. Похохмить нельзя. Еду. Я вернулась к «Форду», и в натянутом молчании мы с Фином проделали путь до полицейского кордона на Кинзи – шесть черно-белых машин с включенными мигалками. Дорожный коп попытался заставить нас свернуть к обочине, но в этот момент среди мундиров я разглядела одну знакомую мне долговязую фигуру и скомандовала Фину: – Стоп. Я сойду здесь. Он сжал губы в нитку. – Я не люблю, когда ты оказываешься у меня вне поля зрения.