Услышанное от Эндрю многое разъясняло. В самом деле, все вполне логично. То, что мы сейчас действовали без уведомления властей, делало наше положение несколько рискованным. Риск, который во время нашей продолжительной поездки висел на мне бременем. Но не хотелось, чтобы впереди нас туда со стрельбой влетел полицейский спецназ. По опыту известно, что порой это плохо заканчивается. Поэтому внутри я просто твердила себе, что мой ребенок цел и невредим и я благополучно его верну. Парни настояли, что отправятся со мной, хотя и были в неважнецкой форме. В больнице с нас потребовали подписать справки о том, что мы выписываемся самовольно, вопреки указаниям врачей. Особенно хрупок был Фин, но отговорить его ехать было все равно что городить среди потока дамбу из единственного мешка с песком. Дорогу нам облегчало и тяготило пение Гарри с Хербом: дуэтом они горланили старые хиты Нила Даймонда – не в ноты, но с душой (причина, подозреваю, в их только что возникших лирических отношениях, а также в мощных обезболивающих). Сначала было вроде ничего, но после пятой сбивки в «Минорной песне» (обоих подвело незнание текста) я уже скрипела зубами так, что могла запросто разгрызать гранит. Когда мы, наконец, добрались до Пеории, я проверила, полон ли барабан моего «кольта», хотя в душе надеялась, что он мне не понадобится. – Гарри, Херб, на заднюю дверь. С собой берете один из «универсальных ключей». Фин, ты дожидайся здесь. – Ага, сейчас. – У тебя только что была тяжелая операция. Он повел глазами с таким видом, будто ему все это нипочем, и ухватил второй ключ. Вчетвером мы выбрались из моего «Ниссана» и стали приближаться к жилищу Вайолет Кинг. Это должна быть она. Больше некому. Именно ей Энди посылал чеки со своими гонорарами. Именно он чувствовал себя виноватым в потере ее ребенка. Вылезти из тех пластиковых пут без посторонней помощи он бы не смог, и хотя полиция Детройта пока не расшифровала ничего из отснятого им материала, я нутром чуяла, кто ему в этом посодействовал. Решающим доводом была бутылка из-под вишневого пива. И подозрение мое подтвердилось, когда на подходе к передней двери я с бьющимся сердцем заслышала чудный, ни с чем не сравнимый по мелодичности плач младенца. Фин был все еще в швах, я сама мало чем от него отличалась, поэтому с собой мы захватили два «универсальных ключа» – банки из-под краски с начинкой из бетона. Один замах по задвижке, и дверь с треском распахнулась. Мы ворвались внутрь. Вайолет сидела на диване, мою дочурку держа на сгибе локтя. На нас она воззрилась в оторопелом удивлении. Которое переросло в огорчение. – Значит, Энди не убил вас в больнице, – скорбно вздохнула она. – Как видишь. – Оружия мы с Фином не доставали. – Значит, это ты помогла ему бежать? Вайолет кивнула, а глаза ее наполнились слезами. – После того как он со мной обошелся, он мне остался должен. Он мертв? – Да. Снова кивок. – Это сделали они? Люси с Дональдсоном? – Их туда послала ты? Было слышно, как под ударом сорвалась задняя дверь. – Я им сказала, что они могут убить Энди, но только после того, как я заполучу ребенка. – Вайолет поглядела вниз, на младенчика у себя в руках. – Она красивая. – Я знаю. Фин подшагнул и протянул руки. Вайолет замешкалась. – Она не твоя, – сказала я ей, – она наша. Пожалуйста, без фокусов. Нежно проведя пальцем по детской щечке, она передала сверточек с младенцем, который Фин бережно принял на сгиб руки. – Приветик, – сказал он ей. – Я твой папа. – Взяли! – выкрикнула я. Спустя секунду в комнату влетели Херб и Гарри. Притихнув с минуту, мы все смотрели на Фина с дочкой на руках, и слышно было только наше дыхание и младенческое похныкивание. Которое через минуту перешло в мирное, сонное воркование. – Там, наверху, подгузники, – усталым голосом произнесла Вайолет. – В холодильнике бутылочки со смесью. Малютку я пальцем не трогала. – Я знаю, – сказала я. – Я б ни за что и не посмела. – Тоже знаю. Херб вызвал полицию. Я подошла к Фину, и он свободной рукой меня приобнял. Мы оба не сводили с нашей дочурки глаз. Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала себя какой-то… исцеленной. – А ведь мы ее еще так и не назвали, – сказал Фин. – Я об этом думала. Твоя фамилия невероятно гадкая. – Да знаю, я ж ее ношу. – Дэниэлс – моего бывшего. Нужно имя какое-нибудь совершенно новое. – Ну и какое же? – осторожно спросил он. Отведя взгляд от ребенка, я посмотрела на Виолетин стол, все так же уставленный пустыми пивными бутылками. Там, в Мичигане, Эндрю-Лютера я огрела бутылкой от вишневого «Сэма Адамса». Тогда, в круге насилия, это спасло мне жизнь. Мне и всем остальным. – А давай назовем ее Самантой? – предложила я. – Саманта? – Саманта Адамс. – Просто замечательно! – объятие Фина сделалось крепче. – Сэм Адамс? – восторженно ахнул Гарри. – Обеими руками за! – Мило, – степенно кивнул Херб. Прибывшая полиция арестовала Вайолет, а мы все не могли насмотреться на нашу Сэмми. Так и держали ее, баюкая, всю обратную дорогу к дому. Эпилог Мой вождь и я сей тайною тропою Спешили снова выйти в Божий свет,