– Мы могли бы с ней подружиться, – согласилась Макеева. – Леся, открой окно. – Ольга Ильинична, вы не у себя на верхнем этаже, а на первом, – напомнила помощница, – и решеток нет. – Распахни окно, потом займись делами, – приказала Макеева и потерла лоб. Секретарша живо выполнила указание и умчалась. – Терпеть не могу железные прутья, – фыркнула хозяйка, – создается ощущение тюремного заключения. Обычно я сижу на последнем этаже. Да там сейчас ремонт, поэтому я временно здесь устроилась. Вы правы, наверное, присутствие одногодки или кого-то чуть-чуть старше могло бы мне понравиться. А вдруг нет? Девочки разные попадаются. Некоторые просто неприятные особы. Голову оторвать хочется, так она ноет, а у меня вот-вот совещание начнется, не отдохну перед ним. Я правильно поняла намек и встала. – Спасибо. Простите за отнятое у вас время. Ольга расцвела самой радостной улыбкой. – Ну что вы. Доставили мне приятные минуты. Я окунулась в прошлое, в счастливую жизнь с Йосей и Викой. Это вам спасибо. Леся, проводи гостью! Едва мы с помощницей вышли в коридор, как из кабинета донеслось характерное попискивание. Макеева спешила с кем-то связаться по телефону. Я быстро окинула взглядом коридор, увидела на соседней створке табличку «Для девочек-лапочек» и постаралась изобразить смущение. – Леся, разрешите посетить ваш туалет? – Пользуйтесь на здоровье, не торопитесь, – улыбнулась секретарша, – здесь никого кроме начальницы и нас нет. На время ремонта офиса на седьмом этаже тут епархия госпожи Макеевой. Под дверью ждать не стану, буду на рецепшен. Туалетная бумага, мыло, там все есть. Глава шестнадцатая Я юркнула в санузел и чуть не закричала от радости. Молодец, Лампа, как ты и надеялась, здесь есть окно. Вот оно, слегка приоткрыто, решетка отсутствует, Макеева не любит «железные прутья». Я живо вылезла во дворик, прижалась к стене, сделала пару шагов и очутилась у открытого окна кабинета владелицы фирмы. Та беседовала с кем-то по телефону, я очень хорошо слышала ее голос. – Йося умер. Да нет, журналистка из дерьмового издания. Тебе звякнула, потому что она тобой заинтересовалась, назвала твое имя, отчество. А… знает? Не истери. История сто лет назад случилась. Умоляю тебя! Он давно где-то сгнил. Вика жива, но из нее клещами правду не вытянуть. Она скорей голой задницей в костер сядет, чем про деток расскажет. И я наврала, что Виктория умерла. Все тихо-гладко. Галюша, выдохни. Никто ничего не знает. Девку расспросят? Да она не в курсе. И откуда ей правду знать? Галюня, ау! Очнись! Что твоя дурында может сообщить? Жила у бабки в Подмосковье, Евдокия умерла, ты Ленку взяла к себе. Конец сказке. Что? Никогда! Младенец без памяти вообще. Ты можешь сообщить о времени, когда в колыбели валялась? То-то и оно! Веди себя как обычно. Что? Склероз? Он же только у совсем пожилых бывает. На какой бок? А-а-а! Боковой склероз?! И что? Да ладно! Прямо сразу помрет? Насчет журналистки не дергайся. Она из какого-то фигового издания. Реклама! Мне любая нужна! Упомянет мою фирму, обещала дать адрес сайта, где можно заказы делать, поэтому я и говорила с ней. Погоди, воды попью. Что-то голова кружится, ноги дрожат и тошнить стало. Повисла пауза, затем снова зазвучал голос Макеевой: – Погода дурная. То солнце, то дождь. Меня утром просто закачало. Ты у нас огурец! Так что у Ленки? Ну ё-моё! Эй, Галь! Галюха! Ау! Ну, блин, дура! Опять раздалось характерное попискивание. Спустя короткое время Ольга заговорила: – Это я! Хорошо, что ты, как обычно, телефон не выключил. Слушай, Галина в истерике. Как обычно, тема постоянная. Я не общалась с ней, наверное, с год. Надоела! Ноет, злится, жалуется на Ленку, ненавидит ее. Верно, та давно живет отдельно, замужем. Да Галка не особо о дочери хлопотала. Но сегодня пришлось идиотке звякнуть. Ко мне пришла журналистка. Ха-ха! Нет. Убогая интернет-газетенка, но все равно реклама. Ты ж понимаешь, о бизнесе должны упоминать. Баба стала спрашивать про коммуналку, материал у нее посвящен теме соседей в прежние годы. Да дура полная. Миленько поговорили, про Галку я ни словом не обмолвилась. Соврала, что там мужик был прописан, но не жил. Во-во! Так же подумала, когда она ушла. Сейчас все нарыть можно. Звякнула Галюхе, хотела предупредить: «Если вдруг припрется журналистка, говори: “Да, прописку имела, но сама ни разу в тот дом не заглядывала, жила в другом месте”». И у Яковлевой шиза стартовала. Давай истерить: «Кто приехал? Зачем? Она все выяснит!» Ну ты ее знаешь. Затем сообщила, что у Лены склероз с боками. Так она сказала! Склероз с боками. А-а-а! Боковой. И чего? Да ну! Прямо так? Жесть! Галина тоже говорила, что Ленка умирает, да верить Яковлевой нельзя. Брешет, как дышит! Прости, меня тошнит сильно! Сейчас сблюю на стол. Раздался стук каблуков. Я хотела влезть в окно, но не успела. До моего слуха начали долетать разные звуки. Бах! Это створка ударила о косяк. Тук-тук-тук. Ольга вошла в туалет. Бум! Захлопнулась кабинка. Я обрадовалась, в один миг очутилась в предбаннике, выбежала в коридор, домчалась до рецепшен, попрощалась с секретаршей, выскочила во двор, который окружал здание, и остановилась. Погода сегодня истерила. То дождь, то яркое солнце. Сейчас наступила фаза ясного дня. В небольшом садике цвели незнакомые мне растения, они пахли медом. Дом, где располагалась фирма Макеевой, стоял неподалеку от метро «Аэропорт» в глубине квартала, почти на опушке Тимирязевского леса. Рядом расположена железная дорога, чуть поодаль скопление жилых домов и шоссе. Но в этом дворике почему-то было тихо, уютно… – А-а-а, – завизжал женский голос, – а-а-а! Я вздрогнула, обернулачсь и увидела, что из окна туалета свесилась Леся. Лицо секретарши покраснело, глаза почти вывалились из орбит. – Что случилось? – испугалась я. – Там, – закричала секретарша, – она… там… здесь!.. Я схватилась руками за подоконник. – Подвинься. Леся отпрыгнула, мне удалось быстро влезть в санузел. В нем никого, кроме нас, не было. – Если ты увидела мышь… – начала я. – Нет, нет, нет, – опять впала в истерику секретарша. – Крысу? – предположила я. – Ты ее так своим воплем напугала, что у нее начался нервный тик! Помощница вруньи замолчала и стала тыкать пальцем в сторону кабинки. – В унитазе живет белый медведь? – съязвила я. – Или слон? Продолжая веселиться, я открыла дверь в кабинку и сама чуть не закричала. Около унитаза на боку лежала Ольга. Я подавила приступ паники, села около женщины на корточки, убедилась, что та дышит, и схватилась за телефон. Глава семнадцатая – Судя по разговору, который ты подслушала, Макеева, Галина и пока не знаем кто связаны между собой, – подвел итог моему рассказу Вульф. – Угу, – кивнула я, – а Виктория Ганзуэман, про смерть которой не моргнув глазом мне с очень честным видом сообщила Ольга, жива. Наверное, я хорошо исполнила роль корреспондентки, Макеева не заподозрила подвоха. – Роль дурочки твоя коронная, – сказал Костин. Я опустила взгляд. Вовка меня похвалил или оскорбил? Макс встал из-за стола, сел на диван и обнял меня. – Только очень умная женщина способна так прикинуться идиоткой. Ты мой лучший агент. Умница и красавица. – С этим никто не поспорит, – быстро подхватил Костин, который успел сообразить, что ляпнул глупость, – а еще гениальная кулинарка. Я улыбнулась: – Сегодня не мой день рождения, перестаньте. Олеся сообщила сотрудникам «Скорой», что ее начальница лечится в частной клинике Грынина. За небольшое вознаграждение ее туда и повезли. Предварительный диагноз: инсульт. Когда мы беседовали, Макеева несколько раз жаловалась на тяжесть в голове, морщилась, хваталась за лоб, виски, но выглядела хорошо. Я решила, что она не хочет откровенно сказать мне: «Уйди, наконец! Надоела». Намекает мне, что пора завершать беседу, но я продолжала разговор. В конце концов Макеева сообщила про совещание, и мне пришлось удалиться. Но как я сейчас понимаю, голова у владелицы фирмы на самом деле болела. Леся рассказала врачу, что начальница уже дней десять сильно нервничает. Какие-то у нее проблемы в личной жизни. Ольга постоянно жаловалась на мигрень, на высокое давление. Потом ей пришлось обратиться к кардиологу, тот прописал какие-то таблетки, но пациентка их не принимала, потому что эта «химия» погубит ей печень, почки и другие органы. Велела купить ей пустырник, валерьянку, мяту, заваривать и приносить в кабинет. Да только голова лишь сильнее ныть стала. – Сколько людям ни говори, что надо лекарства принимать, всегда найдутся те, кто в медицину не верит, – рассердился Костин, – у жены так двоюродная сестра умерла. ЗОЖница оголтелая. Здоровой едой питалась: семечки, орехи, сухофрукты, листья салата… Нашла себе гуру в интернете и жила по его советам. Испортила печень, ей что-то прописали. Так балда не пошла в аптеку. Коренья отваривала, кричала: «Фармацевтические корпорации нас погубят, таблетки выпускают, чтобы народ травить и миллиарды получать». И умерла в результате от болезни, которая хорошо лечится. – Похоже, Макеева из этой же стаи, – поморщилась я. – Может, мне позвонить ее доктору? Корреспондентка, которая присутствовала во время приезда «Скорой», может заволноваться. – Давай попробуем, – согласился Костин, – Валов уже залез в базу о госпитализированных в клинику людях. Но об Ольге там ничего нет. – Никита умеет добывать информацию, – сказала я, – закрытые двери для него не помеха. Есть лишь одно, что помешает начальнику ай-ти отдела нарыть закопанное: отсутствие упоминаний о человеке в интернете. Пусть Валов даст номер мобильного владельца клиники, я поговорю с ним. – Это легко, – улыбнулся Костин, – сейчас узнает. Через пару минут в кабинет ворвался Никита и затараторил: – Угадайте, с кем трепалась по телефону Макеева? С Давидом Грыниным. Он не так давно уехал на ПМЖ в Израиль, но по-прежнему владеет клиникой. Главврач там теперь его сын Борис. У Давида мобильный сейчас отключен, а руководитель медцентра на связи. Соединить с младшим Грыниным? Я взяла служебную трубку. – Да! – резко ответил мужской голос. – Кто это? Говорите! И я завела беседу: – Добрый день! Вас беспокоит Анна Никитина, корреспондент. Я брала интервью у госпожи Макеевой. Ей стало плохо, я вызвала «Скорую». Секретарь владелицы фирмы очень нервничала, но сообщила, что ее начальница лечится в вашей прекрасной клинике. Я хотела узнать о самочувствии Макеевой, но ваша справочная говорит: «Такой больной нет». – Вы умница, – уже иным тоном заговорил доктор, – я только что вернулся из палаты интенсивной терапии. У Ольги Ильиничны инсульт. К сожалению, она не выполняла указания кардиолога, не принимала гипотензивные препараты, статины, кардиоаспирин. А ведь все это ей прописывалось! Но госпожа Макеева решила лечиться с помощью народной медицины. Результат плачевный. Не берите с нее пример. Я не против лекарственных растений, их правильное употребление полезно. Например, пустырник, валерьяна хороши при легком стрессе. Но настои могут служить только дополнением к основному лечению, а не заменять его. Что получилось у Ольги? Восемь месяцев назад в ее сонной артерии обнаружили бляшки, поэтому ей выписали нужные лекарства. Как уже знаем, Ольга Ильинична проигнорировала предписание специалиста. Я ее предупредил: «Непременно принимайте таблетки, при атеросклерозе сонных артерий риск ишемического инсульта равен пятидесяти процентам». Но мои слова оказались просто сотрясением воздуха. А вот вы, умница, действовали оперативно, при нарушении мозгового кровообращения больного необходимо как можно быстрее доставить к специалисту. – Макеева поправится? – осведомилась я. – Пока не могу давать никаких комментариев, – ушел от прямого ответа младший Грынин, – надеюсь, что удастся вернуть Ольгу Ильиничну к активной жизни. Но даже гениальный доктор не способен помочь больному, если тот вместо лекарств ест сено! Жду вас в моем центре на бесплатный чек-ап. Я изобразила восторг: – О-о-о! Спасибо. Обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением. – Отлично! Когда соберетесь, напишите, я скажу, в какие дни подъехать можно, – сказал Борис.